История села Мотовилово. Тетрадь 15. Колхоз - Иван Васильевич Шмелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты что куришь? — спросила хозяйка.
— Сладко! — с довольством ответил Федька.
— А что же плюёшь?
— Гадко! — с ухарством засмеялся Федька, широко расхлебанив рот скаля своим золотым зубом. — «Пионеры юные, у них башки чугунные. Сами деревянные черти окаянные!» — вдруг пропел Федька, показав своё искусство в пении где-то услышанных частушек. — «Колхознички — шпана, на троих одна штана. Один носит, другой просит, третий в очередь стоит!» — пропел Федька Кольки Кочеврягина сложенье.
Одним словом, по всему видимому, Федька, побывав на стороне и всего наимался, выбился в люди и из себя корчил такого интеллигентного парня-жениха, ухаря, что и не подступиться, его разговор свысока, льстивые слова и золотой зуб пленили девок.
— Это чья такая красотка по улице идёт? — метнувшись к окну спросил у Гришухи Федька.
— Дунька Булатова! — ответил ему Гришуха.
— Вот уж действительно красива и постатна, кровь с молоком. Да лакомый кусочек, настоящий флердоранж, — мечтательно залюбовался Федька Дунькой, — надо взять её на мушку! — позамыслил он.
Сиротка Дуня Булатова жила в доме двоюродной сестры Анисьи. Дуня росла и наливалась, как шафранное яблоко в саду. Краситься-румяниться, как некоторые девки, ей не было никакой надобности. Щёки её были и так сказочно румяны. Брови чёрные, как распростёртые крылья сокола, глаза тоже чёрные, как жуки, губы алые как вишня, и коса сзади до пят. Она в селе прославилась самой красивой девушкой, а ей всего пятнадцать лет. Про таких говорят: «Взглянет, как рублём подарит!» Её хвалили ни только мужики, и увлекались ею парни, но расхваливали и бабы. С дальних концов села, не знающие Дуню бабы, допытывались у Дуниных соседок:
— Она как, сродни Анисье-то?
— Двоюродные сёстры — вот как! — отвечали им.
— Ну-у! — удивлялись несведущие бабы.
— То-то они с Анисьей-то, харями-то, как две капли воды схожи! Лицами-то они похожи, а карахтирами — врозь! Анисья-то уж больно скромна, а эта — смела и взбаламошана! — характеризовала Дуню Анна Крестьянинова.
— Карахтир-то ладно, да на лицо-то больно гожа! — восхищались Дуниной красотой бабы.
— Да она всем взяла, что красива, что постатна, что смела! — хвалила Дуню и Анна.
А Дуня, не замечая людских похвал, подрастала и с каждым днём наливалась, и полнела. За последние полгода, её маленькие, словно вороночные оттиски на пшеничном тесте груди, стали требовательно выпирать из-под кофточки. Моясь в бане Дуня по нечаянности, всё чаще стала задевать руками за торчащие пуговички сосков грудей, значительно полнел и раздавался у неё и зад.
Вечером в этот праздничный Духов день, Федька решил познакомиться с Дуней. Гармонь на плечо, кепка над чубом набекрень, для пущей красы он в кармашек костюма воткнул кисть цветущей сирени, кисточку цветущей черемухи он прикрепил на кепку. И, в таком обворожительном виде парня-жениха Федька, ухарски подкатился к Дуне.
— С вашего разрешеньица, с моего позволеньица разрешите вас под крендель взять и познакомиться! — слащаво-льстиво заговорил Федька с Дуней. — Меня зовут Федя, а вас как?
— А меня по-просту Дунька!
— Ну вот и прекрасно, значит мы уже и познакомились! — подыгрывая на гармони какую-то развесёлую мелодию и самодовольно улыбаясь нарочито показывая Дуне свой золотой зуб. — А теперь, не теряя много времени, нам с тобой надо приступить к практическим вопросам. Перво-наперво, нам с тобой надо несколько удалиться от посторонних глаз.
Дуня покорно и по-детски, доверчиво побрела за ним.
— Ну, а теперь с нашего общего желаньица разреши тебя поцеловать! — и Федька, не ожидая на это согласия, изловчившись смачно чмокнул Дуню в губы. — Ну вот, с сегодняшнего вечера мы с тобой будем всегда гулять вместе, не возражаешь?
— Я согласна! — сама не зная, что говорит, с наивностью ответила Дуня.
— Только чур, давай договоримся, чтобы ни с кем больше не встречаться, а то, на этот счёт у меня правила жёсткие. Я очень ревнив и не допускаю измены.
Федька не любил с девкой гулять в сухую, он как хахаль добивался от неё или крепкого наслаждённого поцелуя, или… и вот сейчас не допуская проволочек, он приступил к обработке, очередной его жертвы — Дуни. Он всегда начинал с льстивых речей от любезности, от чего девки растаивали.
— «Во всех ты душенька на рядах хороша!» «Я вас люблю, и вы поверьте, я вам пришлю привет в конверте!» «Для вас и шляпа с нас!» — лебезил он перед Дуней.
Но ему было не до комплиментов его, невтерпёж, пленили колыхающиеся и светлячками отсвечивающиеся (память о матери) серьги, в Дуниных ушах, её приятно-красивое личико и остренькие груди-ягодки так нахально вызывающе выпирающие из-под кофточки, до безумия дразнящие его и создав в нём такое неудержимое желание ухватиться за них.
— Я ведь не с каждой девкой гулять стану и не каждую удостою своим любовным поцелуем, так что считай Дуня за счастье, что я с тобой решил проводить время, — самовосхваляюще и нахально ценил своё достоинство Федька, отчего у Дуни даже поперхнуло в горле, она как-то неестественно кашлянула, от натуги даже лопнула у трусов резинка.
— Отвернись! Что ты пялишь зенки-то, бесстыдник, или не видывал, как трусы поправляют! — с этими укрощающими Федьку словами, Дуня засовестилась и стеснительно поспешила спрятаться за бревенчатой стеной амбара.
— Федьк, ты с кем тут был? — спросил Санька Савельев, разгуливающийся с Наташкой и случайно набрёсши на Федьку.
— Я да тень моя! — без всякого возмущения, ответил Федька улыбаясь. — А вы что бродите, себе пристанища не сыщите, и людям в любовных делах только мешаете! — выражая недовольство, с укоризной высказал досаду им Федька, а сам склонившись над своей гармонью тихо и трогательно наигрывал вальс.
Дуня же, поняв и разгадав нечестные намерения Федьки, воспользовавшись его разговором с Санькой, тайно вышмыгнув из-за амбара, удалилась растаяв в ночной темноте.
Федька и Крым. Разлад с Дуней
Впервые получивши неудачу, Федька домой пришёл растерянный и злой. На лице у него полыхала краска первой неудачи. Улёгшись в погребушке на койке спать, он до самого утра не мог заснуть, он в голове, в деталях обдумывал свою оплошность, как это получилось, что из рук ускользнуло такое сокровище. Во сне ему снилось, повторение его пребывания на юге. Проснувшись вставать, он не спешил, ему вспомнилось, как он был невольным свидетелем достойной вспоминанию сценки в зале привокзального буфета, когда он ожидал своего поезда на Курском вокзале. Федьке детально вспомнилось всё, как это было! В углу зала, около буфета деловая атмосфера, буфетчица торгует, а пассажиры, вплотную прижавшись к стеклу витрины, стоят
