Испорченный... Книга 2 - Екатерина Юдина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я бы предпочел истекать кровью, чем вот это все.
— Что именно? — Помпей все еще злился. Вернее, ни на мгновение не переставал этого делать, но его ярость шла волнами. Сейчас казалась сильнее, чем раньше.
— То, что ты проявляешь свою ненормальную заботу. Раньше ты максимум бросил бы мне бинты и сказал бы, чтобы я сам полз зализывать свои раны.
— Раньше я считал тебя гребанным альфой.
— Ничего не изменилось. Да, у меня нет члена. И что? Это сразу делает меня немощным и слабым? Не способным самостоятельно залечить свои раны?
— Девка слабее альф, — я открыла глаза и увидела мрачное выражение на лице Помпея. Глаза пропитанные яростью и жесткостью. — Куда ты, все это время лезла, омега? У тебя мозгов нет?
— Повторяю — то, что у меня нет члена, ничего не меняет, — мне захотелось ударить Помпея, но пока я думала, как это сделать, он перевязал последний бинт и отошел. Сел на стол и подкурил сигарету.
— Это пиздец, как много меняет, — он выдохнул сигаретный дым. — Те недели, когда ты пропадал… пропадала, это были течки?
— Да, — буркнула.
— Охренеть. Блядь.
Я еще сильнее укуталась в одеяло. Принюхалась к себе. Пока что запах был слабым и течка почти никак не проявлялась, но меня нервировало то, что я не знала, как долго будет действовать тот укол.
— Почему ты сразу не рассказал… рассказала, кто ты? — в этом вопросе было нечто такое, что вновь меня закололо и заставило замереть. — Я зол на тебя. Восемь гребаных лет я считал тебя братом…
— Я бы так не сказал. В какой-то момент ты оттолкнул меня и поставил между нами черту. Ясно дал понять, что я тебе не ровня и, что я должен знать свое место, а оно было не рядом с тобой.
Нас ломало. И меня и его. Это даже проявлялось в разговоре. То, как Помпей постоянно менял окончания в словах, обращаясь ко мне, как к парню, а потом, как к девушке. И мне от лица девушки было говорить жутко непривычно. Можно сказать, что я заставляла себя это делать.
— То есть, ты считаешь, что ты был… была для меня никем? — Помпей струсил пепел с сигареты. Оскалился.
— Нет, не считаю. Но ты держал меня на расстоянии и это факт.
— Что же мне, блядь, нужно было сделать, чтобы ты этого расстояния не чувствовала? Я пустил тебя в свою стаю. Брал с собой на сходки. Приблизил к себе настолько, насколько мог. Поселил тебя в своем доме. Когда ты засыпала у меня на кровати, я тебя не прогонял. Перед твоим первым гоном, который, черт раздери, оказывается, был течкой, я ушел из собственной квартиры и неделю ночевал в убежище, разрешив тебе позвать девок, номера которых сам тебе дал. Я тебе тогда, блядь, лекцию прочитал о том, что трахаться нужно с резинками и дал тебе целую упаковку. А у тебя не нашлось и пары минут, чтобы сказать мне, что члена у тебя нет и резинки некуда надевать?
— О, так тебя заботит то время, которое ты напрасно потратил на меня? Сожалеешь о нем? — я наклонилась вперед. Внешне выказывала агрессию, но на самом деле старалась делать так, чтобы на лицо легла тень таким образом, чтобы не был виден стыдливый румянец, покрывший щеки.
Свою первую течку я никогда не забуду.
Мне тогда только исполнилось восемнадцать. Сказать, что я переживала, значит, ничего не сказать. Я не знала, как поведу себя под подавителями и что вообще со мной будет. Возникало ощущение, что точно произойдет нечто плохое и тогда, буквально пожираемая тревогой, я почему-то пошла к Помпею.
На тот момент он только признал мою стаю, но между нами все еще были напряженные отношения. Вот только, увидев меня на пороге своей квартиры, он не прогнал. Посмотрел на то, как я дрожала и испуганно смотрела на него, после чего отошел в сторону, пуская меня к себе.
«Что случилось?» — спросил он, захлопывая дверь. Стоило альфе это сделать, как я тут же пожалела о том, что пришла к нему. Запах Помпея нахлынул меня дурманом. Пожирающим огнем. Чем-то таким, что чуть не испепелило, но так невыносимо сильно заставило нечто внизу живота заныть.
«У меня приближается гон. Мой первый» — сказала, переступая с ноги на ногу. Проклятье, мне тогда казалось, что еще немного и я просто наброшусь на Помпея и сделаю с ним нечто такое, чего он точно ожидать не будет. Например, начну стягивать с него футболку, чтобы получше уловить запах альфы.
«И что?» — Помпей приподнял бровь. По его глазам я поняла, что он, судя по всему, изначально решил, что действительно произошло нечто плохое и не понимал, почему я так испугалась гона.
«Я боюсь» — призналась. — «Чувствую себя как-то странно»
«Девственник?» — спросил Помпей, а я, покраснев, кивнула.
«Я раньше говорил, что у меня были девушки, но… Меня бы насмех подняли, если бы узнали, что я еще ни с кем не спал» — объяснила, опять потоптавшись на месте.
На самом деле, Помпею тоже ничего не мешало посмеяться надо мной. В мире парней девственники не в почете. Это лузеры и неудачники.
Но Помпей даже не изогнул губы. Остался серьезным.
Тот наш разговор нельзя назвать просто «лекцией», как его альфа обозначил сейчас. Это было нечто куда большее. Нечто сродни напутствия во взрослую жизнь от старшего брата младшему. Очень сокровенно. Серьезно.
«Когда начнется гон, ты перестанешь соображать. Абсолютно все станет неважно. Только желание трахаться. Не возьмешь девку — испытаешь боль»
«Насколько сильную? И может быть такое, что гон пройдет спокойно?» — тихо спросила. Пыталась предположить, могла ли течка миновать меня незаметно. Возможно ли такое у альф с гоном?
«Нет» — ответ Помпея заставил меня судорожно выдохнуть. — «Как брать девушек, ты разберешься по ходу гона…»
«Как разберусь?» — растерянно спросила.
«Берешь, достаешь член, раздвигаешь девке ноги и вставляешь» — мрачно объяснил Помпей. Нужно отдать ему должное — несмотря на мои глупые вопросы, он держался достойно. Ни разу не посмеялся надо мной. Даже не улыбнулся.
«А если ей будет больно? Как мне сделать ей приятно?» — каюсь, но на этом моменте я решила воспользоваться шансом. Понимая, что больше у меня такого разговора с Помпеем не будет, захотела хоть немного понять, каким он был с девушками. Я ведь тогда его любила. Считала своим богом,
