Стальной прыжок. Сборник скандинавской фантастики - Пер Валё

Он тихонько постучал в дверь. Ответ последовал немедленно. По коридору прошлепали мелкие, быстрые шаги. Затем кто-то приподнял крышку над прорезью для почты. Через узкое, сантиметра три шириной, отверстие на Йенсена смотрели два широко раскрытых синих глаза, опушенных густыми ресницами. За дверью на коленях стоял маленький мальчик и в щель рассматривал Йенсена.

— Это какой-то дядя, — сказал мальчик звонким голосом.

— Отойди от двери! Сейчас же отойди от двери!

Голос принадлежал женщине.

— Это какой-то дядя, — повторил мальчик. — Он стоит за дверью.

— Иди сюда. Бога ради, иди сюда, — сказала женщина голосом, полным отчаяния.

Йенсен снова постучал, на сей раз сильнее. Крышка со стуком упала. Кто-то оттащил мальчика от двери.

— Откройте! — сказал Йенсен.

После длительной паузы послышался слабый женский голос:

— Кто это?

— Полиция. Откройте.

Снова тишина. Наконец женщина спросила:

— Что вам нужно?

— Я видел, как мальчик украл пакет с конфетами из магазина. Откройте.

Йенсен постучал еще раз. Ответа не последовало.

— Если вы не откроете, я обойдусь без вашей помощи.

Он слышал, как люди за дверью перешли на другое место, стараясь двигаться как можно тише.

Йенсен достал из кармана ключи. Замок на двери был обычной конструкции, и он, не колеблясь, выбрал одну из специально изготовленных для таких целей отмычек, вставил ее в скважину и повернул. Легкий щелчок подтвердил, что замок открылся. Йенсен толкнул дверь, и она распахнулась, чуть слышно скрипнув. Шторы на окнах были задернуты, однако света было достаточно и он мог без труда рассмотреть квартиру. Она ничем не отличалась от его собственной и была обставлена такой же стандартной мебелью. Посреди комнаты недвижимо, словно изваяние, крепко держа мальчика за руку, стояла женщина. Малыш смотрел на Йенсена широко раскрытыми глазами, но страха не проявлял.

Йенсен стоял, не шевелясь, и смотрел вперед. Справа от себя, сквозь доносящийся с улицы шум дождя он уловил сдерживаемое дыхание.

— А ну-ка, — сказал он. — Отойдите от двери и встаньте рядом с ними.

Женщина со страхом взглянула на него. Пальцы руки, стиснувшей руку мальчика, побелели. Йенсен достал из кармана полицейский значок.

— Отойдите от двери и встаньте рядом с ними, — повторил он. — Это приказ, и я не собираюсь повторять его.

Послышался вздох, и мужчина, стоявший за распахнутой дверью, покорно направился к центру комнаты. Он встал рядом с мальчиком и обескуражено посмотрел на Йенсена. Мужчина был небольшого роста, без ботинок, в расстегнутой на груди рубашке. В руке он держал молоток. Йенсен протянул свой полицейский значок.

— Я — Йенсен, — сказал он. — Комиссар шестнадцатого участка. Я веду расследование и хочу побеседовать с вами.

— Полицейский, — недоверчиво повторил мужчина. — Ведете расследование?

— Он еще не понимает, — торопливо заговорила женщина, пытаясь скрыть растущий страх. — Он еще маленький. Всего четыре года. Он еще ничего не понимает.

— Положите молоток, — сказал Йенсен.

Не спуская с Йенсена глаз, мужчина наклонился и осторожно, как бы избегая лишнего шума, опустил молоток на пол. Его взгляд говорил скорее о безразличии и страхе, нежели о решимости и ненависти.

— Он умеет одеваться сам и научился открывать дверь. Он привык играть на улице. Сегодня он убежал, когда мы были в кухне и не успели остановить его.

Женщина замолчала и посмотрела на Йенсена полными страха глазами.

— Он еще такой маленький, — повторила она.

— Вы его родители?

— Да.

— Родители несут ответственность за своих малолетних детей.

— Да, но…

— Почему вы не пошли за ним и не вернули его?

Мужчина удивленно посмотрел на Йенсена.

— Мы не решились…

Йенсен перешагнул порог и захлопнул за собой дверь.

— Он чувствует себя одиноким, — сказал мужчина вполголоса, как бы про себя. — Мне следовало бы избить его до полусмерти.

В квартире пахло мочой, отбросами и экскрементами. Но жильцы, казалось, этого не замечали.

— Отвратительный запах, — заметил Йенсен.

— Нет ни воды, ни электричества, — ответила женщина. — Мусоропровод и канализация не работают. А окна мы не решаемся открыть.

Йенсен достал шариковую ручку и блокнот.

— Почему?

— Странно, что вы об этом спрашиваете, — сказал мужчина. — Разве вы не знаете, что случилось?

Йенсен промолчал.

— Эпидемия. Вы слышали об эпидемии?

— Скажите, вы сами или кто-либо в вашей семье пострадал от эпидемии?

— Нет.

— Вам известен кто-нибудь, кто заразился этой болезнью?

— Да. Несколько человек, которые жили в этом районе. Но мы не были с ними знакомы.

— Что с ними случилось?

— Их отвезли в госпиталь. Правда, один из них умер еще до приезда «Скорой помощи». Между прочим, он тоже был полицейским.

— И из-за страха заразиться вы не выходите из квартиры?

Мужчина неуверенно посмотрел на Йенсена.

— Да, отчасти, — ответила женщина.

— Отчасти?

— Мы не должны выходить из дому, — сказала она. — Это не разрешается.

— Однако никто не запрещает вам открывать дверь своей квартиры.

— Это правда, — нехотя согласился мужчина. — Но…

— Продолжайте.

— Я не знал, что вы из полиции. Я думал…

Он замолчал. Вместо него заговорил маленький мальчик:

— А ты дядя полицейский?

— Да, — серьезно ответил Йенсен. — Я полицейский.

— Вот уже несколько недель, как мы не видели ни одного полицейского, — сказала женщина. — Мы думали, что полицейских больше не осталось.

Йенсен снова обратился к мужчине.

— Где вы работаете?

— В городском Управлении по поддержанию чистоты. На Центральной станции очистки. То есть работал, пока это не началось.

— Что «это»?

— Сначала все только и говорили, что об этой ужасной болезни. Затем появилось сообщение о том, что опасность заражения чрезвычайно велика и поэтому все виды работ, кроме самых необходимых, прекращаются. Скажите, почему вы спрашиваете меня обо всем этом?

— Потому что я ничего не знаю, — ответил Йенсен. — Я был в отъезде.

— Ага, — недоверчиво сказал мужчина.

— В каком виде вы получили это сообщение?

— Оно было напечатано на листках бумаги, опущено каждому в почтовый ящик. То же сообщение повторили по телевидению. Тогда еще телевидение работало. Это было ровно в середине прошлого месяца.

— А потом?

— Мы продолжали работать как обычно. Очистка входила в число чрезвычайных мероприятий.