Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Наши младшие товарищи извлекают немало удовольствия из своей книги пари, – пояснил он. – Боюсь, что и некоторые старшие тоже. Мы скоро узнаем, в чем состоит пари… прежде чем оно официально вступит в силу, необходимо мое одобрение; а для этого я должен поставить свои инициалы под записью. Видите ли, в силу своего звания старшего члена совета колледжа я также являюсь председателем этой профессорской.
– Ни к чему беспокоить гостя мелочами нашего быта, – перебил Карбери. – Его время слишком ценно. Мистер Холдсворт, сэр, не желаете ли выпить со мной вина?
Джон не мог вежливо отклонить предложение. Ричардсон наблюдал за ними, и на мгновение розовый влажный кончик его языка мелькнул между губами.
– А теперь расскажите, чем я могу быть вам полезен, – произнес Карбери, осушив бокал. – Я всецело в вашем распоряжении.
– Да, – протянул Ричардсон. – В конце концов, мистер Холдсворт прибыл от лица леди Анны, а вы любите угождать ее светлости. Как и все мы.
Слова казались безобидными, но Карбери покраснел еще гуще.
Ричардсон повернулся к Холдсворту:
– Скажите, сэр, когда вам будет удобно осмотреть нашу библиотеку? Завтра утром я совершенно свободен.
– Увы, утром я буду занят. – Джон заметил, как на лице Ричардсона мелькнула и тут же исчезла легкая тень, обострение интереса. – Быть может, после обеда, если вы сможете уделить мне час-другой?
– С удовольствием. В шесть вечера вас устроит? Я поговорю со своим библиотечным клерком… обращайтесь к нему за помощью, пока находитесь в наших краях.
– В котором часу вы обедаете?
– В три пополудни, – ответил Ричардсон. – Увы, мы прискорбно неотесанны. Более того, еще несколько лет назад мы обедали в час дня, как наши отцы и деды. В Кембридже обедать в три часа считается почти постыдно. Быть может, вы присоединитесь к нам завтра, мистер Холдсворт? Я очень на это рассчитываю.
– К сожалению, пока не могу сказать точно. Мое время мне не принадлежит.
Рядом замаячил слуга с подносом, на котором лежали перо, чернила и книга в четверть листа, переплетенная в кожу. Ричардсон велел положить ее перед собой на стол.
– Ну-с, посмотрим, что они придумали на этот раз. – Он открыл книгу и пролистал страницы. – А! Мистер Мискин бьется с мистером Краули об заклад на две бутылки вина, что…
Он осекся, слегка нахмурившись, но через мгновение взял перо и поставил свои инициалы под записью.
Ричардсон взглянул через стол на Карбери. Он открыл предыдущую страницу и наклонил книгу, чтобы Холдсворту было лучше видно.
– Некоторые пари – тривиальные пустяки, которые никому, кроме нас, не интересны, но другие касаются университетских дел или даже вопросов государственной значимости. Вот, видите? Пари касательно изменений, которые мистер Питт произведет в правительстве; а вот другое, посвященное платану[8] из Геродота. А вот… боже праведный… мистер Мискин поспорил с мистером Уичкотом, что сумеет выстроить членов совета в порядке увеличения их веса. Мистер Мискин принадлежит к числу наших самых веселых молодых людей. Неловко признаваться, но в данном случае нам пришлось воспользоваться весами в кладовой, чтобы определить победителя.
– Вы сказали, мистер Уичкот? – невинно переспросил Холдсворт. – Джентльмен, которого недавно упоминали; тот, что обедал с мистером Аркдейлом? Он тоже член совета колледжа?
– О нет. Но он весьма известен в Иерусалиме. И часто появляется на страницах книги пари.
Голова Ричардсона находилась совсем рядом с головой Холдсворта. Сразу за спиной Ричардсона на столе стоял канделябр, пламя которого погружало его лицо во тьму и освещало лицо Холдсворта.
– Не мог ли я слышать его имени ранее? – осторожно спросил Джон. – Оно кажется знакомым.
– Не исключено. Или же вы встречали других членов его семьи. Основная ветвь проживает в Нортумберленде. Наш мистер Уичкот принадлежит к младшей. Он поступил в колледж в качестве пансионера лет десять или двенадцать назад, но степени не получил. Как и многих из наших молодых людей, его нельзя назвать заядлым книгочеем. Однако он до сих пор проживает в Кембридже, и у него здесь много друзей.
Он сказал бы больше, но доктор Карбери закашлялся, брызжа слюной во все стороны. Слуга мгновенно подлетел к нему со стаканом воды. Доктор выпил глоток и жестом отпустил слугу. Лицо его покрылось пятнами, он вспотел. Отодвинул стул и встал.
– Прошу меня извинить, – сказал он. – Мне нужно кое-что прочитать перед сном. Мой слуга будет ждать вас в Директорском доме. Несомненно, мы еще встретимся за завтраком.
Пожелав собравшимся доброй ночи, Карбери поспешил прочь из комнаты. Разговоры вокруг возобновились и стали громче.
Холдсворт взглянул на книгу на столе и перевернул страницу. А вот и пари, которое только что было заключено: «Преподобный мистер Мискин бьется об заклад с мистером Краули на две бутылки вина, что привидение больше не появится до конца семестра».
– Так, значит, в колледже есть привидение? – спросил он.
– Нет, сэр; только глупая история. – Ричардсон закрыл книгу и вернул ее слуге. – Студенты выдумывают сказки, чтобы напугать друг друга.
Глава 8
Сады Ламборн-хауса спускались к северному берегу реки Кем. Предыдущий владелец, двоюродный дедушка мистера Уичкота, воздвиг в них элегантный павильон, из высоких окон которого открывался прекрасный вид на реку и парки Джесус-Грин и Мидсаммер-Коммон за ней. На первом этаже располагалась крытая галерея, где в ясную погоду можно было сидеть и наслаждаться свежим воздухом. Павильон казался удаленным от суматохи Кембриджа, однако в действительности до моста Грейт мистера Эссекса было всего несколько сот ярдов в одну сторону, а до тюрьмы в крепостной сторожке – несколько сот ярдов в другую.
Главный зал располагался на втором этаже: большая, выходящая на южную сторону комната в форме удвоенного куба. Двоюродный дедушка мистера Уичкота использовал ее в качестве галереи для демонстрации своей коллекции старинной скульптуры; он также предавался в ней основному занятию на склоне дней: биографическому и критическому исследованию архиепископа Ашшера. Комната полностью отделена от остального дома, вот почему Филип Уичкот обычно устраивал холостяцкие вечеринки именно в ней. Иные его гости предпочитали не афишировать своих передвижений, и для этих склонных к уединению душ участок между домом и водой казался весьма соблазнительным, особенно в теплую погоду.
В пятницу, 26 мая, после обеда Уичкот сел играть в карты со своими молодыми друзьями, как из Иерусалима, так и из других колледжей. Несмотря на благородные пропорции, в безжалостном свете раннего вечера комната выглядела не лучшим образом. Наиболее выгодно она смотрелась ближе к ночи, когда пламя свечей окутывало
