Нож винодела - Эрик Ле Болок

— Да… Да, конечно! Я сожалею. Содружество настолько для меня важно, что я забываю об обычаях. Прошу извинить меня за эту неловкость, я смущена…

— Хочу, однако, сказать вам, что, если назначение того, кто придет мне на смену, задержится, вы можете рассчитывать на меня. Я возьму эту ответственность на себя.

— Спасибо, святой отец… В пятницу вечером рыцари виноделия отдадут последний долг отцу Анисе. Не могли бы вы почтить нас своим присутствием?

— Я приду.

Элизабет де Вомор встала в смущении, осознав несвоевременность своего шага.

— Спасибо за ваше понимание. Не буду мешать вам. Я снова приду к вам, когда все уляжется.

Кюш вошел в свой кабинет в туристическом филиале. Надя Маджер приводила в порядок документы.

— Ну как, Старски, допросы что-нибудь дали?

— Блашар подтвердил спор между мэршей и кюре. Похоже, они частенько препирались.

— Ну как тут не вспомнить «Дона Камилло»![13]

— А мадам Барбоза видела какого-то типа, бродившего в тот вечер возле их машины техпомощи.

— Интересно, а конкретнее?

— Она заметила довольно высокого мужчину, что-то около метра восьмидесяти пяти, в каскетке… Все достаточно неопределенно… К тому же эта премилая компания любит слегка преувеличивать.

— Ладно. Возможно, хозяин гаража внесет ясность… Что еще?

— Это все. А у тебя, босс?

— Мадам де Вомор подтвердила, что у Анисе был молитвенник, когда он уходил от нее. На обратном пути я проверил, никакого следа книги.

— Если молитвенника не нашли, значит, его взял убийца.

— Возможно, но зачем? Единственно, в чем я теперь уверен, так это в том, что дело не в ошибке: хотели убить именно священника. И пожалуй, даже два раза, а не один!

— Вот ускорим темп, и тогда все узнаем.

— Я посетил погреб, где они все собирались.

— И что?

— В глубине имеются следы, которые ведут в галерею, но Вомор уверяет, что там никто никогда не ходит. Аптекарь сказал нам, что он поставил бочки на место, она это подтверждает.

— Тогда никаких проблем!

— Напротив, в том-то и проблема: есть два типа следов. Отправь группу, пусть снимут отпечатки.

— О'кей.

— Пока не знаю, но у меня сложилось странное впечатление о Вомор. На вид она слегка чокнутая, но на самом деле хитрее, чем мы думаем, так мне показалось. Только что она принимала у себя какого-то типа, и, судя по всему, ей не хотелось, чтобы я его увидел. — Кюш протянул Маджер целлофановый пакет. — Я получил ее кинжал, отдашь судебному эксперту, я хочу, чтобы он сравнил его с раной Анисе.

В сумерках капитан добрался до дома священника. Он принес бутылку виски и кока-колу. Открыл ему викарий. После церковного поклона и полицейского приветствия, задавших тон вечеру, мужчины направились в гостиную, не преминув пригнуться, проходя мимо балки. Кюш поставил на столик свои приношения.

— Не надо было!

— Вы только что приехали, а я не уверен, что бар вашего предшественника столь же хорош, как его библиотека.

— Про вино ничего сказать не могу. Хотя должно быть для мессы!

Кюш и Клеман рассмеялись.

— Вы любите ростбиф?

— Исключительно в тарелке.

— Мадам Рапо приготовила нам его со стручковой фасолью.

— Великолепно. Королевская роскошь.

— Не будем преувеличивать.

— Если позволите, я задам нескромный вопрос.

— Задавайте! Это ваше ремесло.

— Сколько вам лет?

— Гм… тридцать девять, а вам?

Клеман достал два стакана и поставил их на стол.

— Тоже тридцать девять. Это сближает нас.

Полицейский открыл бутылку виски, предложив выпить за их грядущее сорокалетие.

— Ваше расследование продвигается?

— Да, пока, правда, потихоньку.

Кюш наполнил стаканы. Он не скупился.

— А как в вашей епархии?

— Ничего, спасибо… Дело тоже движется.

— Вы получили кое-какие откровения? Ваше здоровье!

Они чокнулись.

— Пока я занимаюсь в основном организацией похорон. Его преосвященство приедет в пятницу утром, все должно быть безупречно. Как я уже говорил вам, Анисе был одним из близких ему людей. А что касается откровений моей паствы, то это дело Господа Бога, мой дорогой друг.

Они обменялись понимающими улыбками.

— У вас есть арахис?

— Понятия не имею, посмотрите в буфете. Снабжение — это скорее по части мадам Рапо.

Кюш открыл дверцу буфета:

— Вы встречались с мадам де Вомор, вашей прихожанкой?.. Да у вас тут соленые крендельки с тмином… Я могу взять?

— Конечно, угощайтесь… Я познакомился с ней сегодня, она предложила мне заменить в содружестве Анисе.

— Я вижу, Помпадурша не теряет зря времени. Что вы ей ответили?

— Что всему свое время и что данный момент отводится трауру и воспоминаниям. Впрочем, я на этом посту лицо временное!

— Как это?

Кюш протянул крендельки священнику, тот взял их.

— Я викарий монсеньора Леру, и через несколько дней, когда будет назначен новый священник, вернусь в Бордо.

— А что такое викарий?

— Скажем так, викарий — это тот, кто помогает епископу.

— В конечном счете у нас много общего, при каждом расследовании я лицо временное… Преступление, полицейский… Одним словом, затыкаем дыру…

— Прекрасный образ!

— После Анисе будет другое дело, потом еще одно, это в порядке вещей. Кстати, не могли бы вы со своим начальством рассмотреть вопрос о кровле часовни Святой Троицы?

— Почему вы считаете, что я должен ставить этот вопрос? А ну-ка присядьте.

Церковный служитель указал на стул.

— Анисе в течение нескольких лет пытался добиться, чтобы мэрия выделила средства на крышу. Похоже, в вашей второй резиденции начала накрапывать святая вода.

— В НАШЕЙ второй резиденции, вы ведь тоже сын Божий.

— Клеман, не читайте мне проповедей, я активно неверующий. Для меня имеет значение только истина.

— Вы женаты?

— Нет, настоящий холостяк. А вы?

Отец Клеман улыбнулся.

— Значит, церковь — это призвание?

— Да, с десятилетнего возраста. А у вас?

— Ну, я играл в ковбоев и в индейцев и до сих пор, на пороге сорокалетия, все еще играю.

— В отношении Анисе вы полагаете, что его останки можно будет скоро забрать?

— Да, судебно-медицинский эксперт закончил.

Два новых единомышленника отужинали. Было уже четверть двенадцатого. Отец Клеман собрал тарелки:

— Кофе?

— Нет, время бежит, а завтра будет тяжелый день. Последняя сигарета, и я ухожу.

Кюш предложил сигарету и аббату.

— Ладно! Вы вводите меня в искушение.

— Но избави нас от лукавого.

— Аминь… Однако я вижу, что вы хоть и безбожник, а традиции знаете.

— Недолгое пребывание у вас в школьные годы… Ладно, мне пора.

— Я провожу вас.

Мужчины направились к выходу. Нагнувшись, чтобы не наткнуться на балку, Кюш заметил конверт, подсунутый под дверь:

— Смотрите, письмо, наверняка запоздалая исповедь…

Подняв конверт, он протянул его Клеману. Тот повертел конверт в руках:

— Мне кажется, это адресовано вам.

Капитан увидел свое имя, составленное из вырезанных из газеты букв:

— Подождите минутку. — Он достал из кармана носовой платок. — Так будет лучше для расследования.

Мужчины вернулись в столовую. Взяв нож, Кюш вскрыл конверт. Он осторожно взял сложенный вдвое листок и прочитал: «ОТЦА АНИСЕ УБИЛА СЕКТА».

— Только этого не хватало! Вот прочитайте, но не трогайте руками.

Полицейский положил письмо на стол, чтобы священник мог ознакомиться с его содержанием. В ту же минуту зазвонил его телефон. Он машинально бросил взгляд на часы: без двадцати пяти двенадцать. Набрав 123, он вошел в электронную почту: «Это Жаклина Турно, меня пытались убить».

Четверг, 21 июня

— Послушайте, мадемуазель, меня чуть не убили, часть ночи я вела наблюдение, я устала. Вы, кажется, забыли, что жертва — это я.

Задетая мэршей за живое, Надя не растерялась:

— Я просто пытаюсь восстановить факты и узнать, что вы делали на улице одна в двадцать три часа.

— Ночью я уже рассказала об этом капитану.

Последний стоял чуть поодаль, приготовившись слушать показания мэрши. Из-за несовместимости их характеров, отмеченной во время предыдущих бесед, Кюш предпочел поручить Наде вести допрос.

— Мадам, допрашиваю вас я. Если вы чувствуете себя не в состоянии отвечать на мои вопросы, мы можем отложить этот разговор на более позднее время.

— Ах, мне уже все равно, продолжим.

— Прекрасно, давайте начнем все с самого начала.

— Хорошо.

— В таком случае прошу вас назвать свое имя, фамилию, возраст, дату и место рождения, адрес, профессию и семейное положение.

— Турно Жаклина Эме Маргарита, сорок восемь лет, родилась семнадцатого февраля тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года в Бланьяке, департамент Жиронда. Живу я в Сент-Эмильоне, тупик Корделье, дом четырнадцать. Представитель фармацевтической лаборатории, а также исполняю обязанности мэрши этой коммуны.