Девадаси - Лора Бекитт

Тара взяла его руку и притянула к своему женскому естеству. Она глубоко и ровно дышала, но в ее блестящих глазах сквозило напряжение.

Камал подумал о бархатистых розовых лепестках, покрытых нежной росой. Он обнял девушку, и они с трепетом и жадностью прильнули друг к другу.

Вхождение лингама в йони было острым как нож, и вместе с тем Таре почудилось, будто в ее тело вливается густой, нежный и сладкий как мед поток.

То была ночь бесстыдной чувственной страсти, горячей как пламя, сжигающее душу дотла, страсти, которая превратила Тару в настоящую женщину. За несколько часов она успела познать все безумие, всю утонченность, всю глубину телесной любви. Страсть пронзала ее насквозь, и она была готова умереть от этих огненных ран.

Тара видела свое отражение в глазах Камала, ослеплявшее сладострастием, ошеломляющее потоком нежности.

— Не спи! — прошептала девушка, когда он устало закрыл глаза.

Юноша улыбнулся.

— За одну ночь мы все равно не сумеем перелистать всю «Камасутру»!

— У нас не хватит времени?

— Прежде всего — не хватит сил.

Прерывисто вздохнув, Тара прижалась щекой к его плечу.

— Теперь ты понял, Камал? Мои ножны созданы для одного-единственного кинжала! Я тебя люблю. И всегда любила. Еще в детстве я мечтала соединиться с тобой, так же как Сати, едва родившись, уже желала выйти замуж за Шиву. Если бы мне пришлось выбирать между службой в храме и тобой, я бы выбрала тебя. Сначала я думала, что мы должны быть вместе, потому что оба не можем жить без танца, потому что мы подкидыши и не знаем, к какой касте принадлежим. Теперь могу добавить: «Потому что нам хорошо друг с другом».

Замолчав, девушка с болью почувствовала, как он отдалился, похолодел.

— По-твоему, я тоже должен сделать выбор?

— Нет. Я знаю, что ты выберешь. Прежде я хотела, чтобы ты принадлежал только мне. Потом поняла, что это невозможно, и решила провести с тобой хотя бы одну ночь. — Она горько усмехнулась. — Чтобы познать настоящую радость. Чтобы мне было что вспомнить. Чтобы я могла сравнивать тебя с другими.

Камал смягчился.

— Приходи завтра. И послезавтра тоже. Мне хорошо с тобой. Я никогда не испытывал ничего подобного.

Остаток ночи прошел так же, как и начало: их тела неустанно сплетались в страстных объятиях. Светильник давно погас, циновка пропиталась потом и соками любви.

Перед тем как уйти, Тара долго лежала молча и думала.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Двадцать четыре.

— Неужели за все эти годы ты никогда не отпускал себя на свободу?

— Я всегда был свободен.

— Стало быть, мы понимаем свободу по-разному, — сказала Тара и добавила: — Пройдет с десяток лет, может, чуть больше, и твое тело начнет меняться, постепенно утратит гибкость, черты отяжелеют, взгляд потухнет. Что ты станешь делать тогда?

— Я никогда не задумывался об этом.

— Напрасно. Человек должен думать о том, что у него останется, когда его начнет разрушать время.

— Останется любовь к Натарадже.

— Ты уверен, что Натараджа будет любить тебя так, как ты любишь его, когда перестанешь ему служить? Что ты будешь нужен ему? Нужен так, как ты нужен мне?

Камал пожал плечами.

— Только безумец может поставить любовь смертного выше любви к богу.

Тара вышла на улицу в тот миг, когда звезды погасли и наступил рассвет. Ей казалось, будто прошла целая вечность и мир волшебным образом изменился, став совершенно другим.

В комнатке, которую она делила с тремя другими девадаси, девушка обнаружила Амриту — та причесывалась перед серебряным зеркалом.

— Где ты была? — спокойно спросила подруга.

— Я провела ночь с Камалом.

Амрита уронила гребень и уставилась на подругу.

— Он позвал тебя?

— Я сама напросилась.

Тара села и попыталась пригладить растрепавшиеся волосы. Она выглядела растерянной и трогательно смущенной.

— Что ты почувствовала? — спросила Амрита.

— Это было непередаваемо! — выдохнула Тара. — Совсем не так, как с другими.

При воспоминаниях о гибком и сильном теле Камала, его движениях, таких же изящных и красивых, как в танце, она ощутила волнующую дрожь.

— Он тебя любит? — спросила Амрита и увидела, как сникла Тара.

— Я не спрашивала, потому что, возможно, знаю ответ. Но он просил прийти завтра. И послезавтра. — Она вздохнула и изрекла: — Настоящая жизнь — жизнь, которой живешь сейчас, в этот миг. Остальное — обман.

— Ты так думаешь?

— Иного мне не остается.

Так продолжалось ровно месяц — целый месяц Тара была счастлива и полна надежд на будущее. Она приходила к Камалу каждую ночь, и они предавались безумной страсти. Девушка изобретала различные предлоги, ссылалась на несуществующие болезни, лишь бы не принимать у себя паломников.

Между тем к ней вернулись веселый задор и чувство уверенности в себе, а взгляд стал открытым и ясным.

Когда она танцевала, ее движения были полны чарующей, завораживающей, неумолимой силы, такой же как любовь и страсть, а глаза казались колодцами, полными извечной женской тайны. Столь же непознанной и глубокой, как человеческая душа.

Тара вернула себе славу лучшей танцовщицы храма и затмила Амриту. Та не огорчалась и не завидовала — она радовалась счастью подруги.

А потом случилось то, что должно было случиться.

Постепенно любовники утратили осторожность и украдкой обнимались не только в жилище Камала, но и в храме. Однажды, когда девушки украшали статуи к празднику, Тара отошла со своим возлюбленным в укромный уголок, чтобы договориться о ночном свидании. Предпраздничное время было наполнено хлопотами, служители сновали туда-сюда, в храм текли толпы паломников. Они с Камалом не виделись вот уже несколько ночей и болезненно желали друг друга.

— Вчера я хотела прийти к тебе, но не смогла, — с волнением произнесла девушка. — Боялась, что меня увидят. Скажи, мы не можем встретиться в другом месте?

Тара вспомнила о проломе в стене, который давным-давно заложила камнями. Они могли бы выбраться наружу, и… Мысль о ночной прогулке сводила ее с ума. Только едва ли Камал согласится: он никогда не покидает территории храма.

— Не знаю. Надо что-то придумать. Ночь без тебя — невыносимая пытка! — воскликнул он и, изнывая от нетерпения, прильнул губами к ее губам.

Они не заметили, как перешли грань и стали ласкать друг друга. Молодой человек, усадив девушку на каменный постамент, целовал ее грудь, шею и плечи. Тара откинула голову назад и в блаженстве закрыла глаза, между тем как его руки начали поднимать ткань ее легкой сборчатой юбки.