Эта властная сила - Джудит Френч

Едва скрывая свое негодование, Кэтлин принялась собирать разлетевшиеся осколки. Оригинальный фаянсовый сервиз делали лучшие дублинские мастера. Сервиз достался ее бабушке как свадебный подарок со стороны жениха. Красивейшая керамика на двенадцать персон. Чудесный фаянс пережил два поколения без единой потери. Он достался ей после смерти матери. С тех пор фаянсовому сервизу изрядно досталось. За время путешествия из Ирландии две тарелки треснули в пути. А если брать в расчет тарелку, намеренно разбитую дрянным мальчонкой, оставалось всего девять штук.

– Это произошло случайно, Кэтлин, – сказал Шейн, – он не специально.

– Нет, он намеренно ее разбил, – возразила Кэтлин с горечью в голосе.

– Тебе не стоило распаковывать эту посуду. Она достойна только праздничных ужинов. Деревенская кухня не место для...

– Это наша кухня, Шейн! – воскликнула она страстно. – Наша! Почему бы детям не есть из приличной посуды? Почему ты хочешь, чтобы из них выросли невоспитанные дикари?

– Ты хочешь сказать, что я воспитываю сына, как животное?

Горло Кэтлин сжалось.

– Ты недалек от истины.

– Ах так?! А может, ты просто злишься на парня за то что разбил твой фамильный фаянс? – Он гневно оттолкнул тарелку с омлетом. Он тоже едва притронулся к своему завтраку.

– Но я же хочу как лучше, Шейн. Неужели ты не видишь, что я всего лишь пытаюсь сделать как лучше?

– Тебе стоит приложить больше усилий. – Он поднял свою чашку, и Мэри наполнила ее свежим кофе.

Кэтлин тупо уставилась в тарелку со своим завтраком. Еще минуту назад она была очень голодна, но сейчас у нее кусок в горло не лез. Они снова спорили, а это было последнее, чего она хотела.

– Прости, Шейн, – сказала она, – но этот фаянс перешел мне от бабушки. Сервиз так много для меня зна...

– Ты придаешь слишком большое значение вещам, Кейти, – сказал он. – Проще подходи к переменам в своей жизни. Мы здесь, в Килронане, привыкли к определенному укладу жизни.

– Не сомневаюсь, что так оно и есть. – Кэтлин волновал другой вопрос: найдется ли в их укладе место для нее?

Шейн отхлебнул еще кофе.

Кэтлин посмотрела на табурет, где сидела Дерри, но ребенка там не было.

– Дерри? – Кэтлин посмотрела под стол, решив, что девочка прячется там. Но и там было пусто. – Куда она подевалась? – спросила она Шейна.

Мэри указала на дверь:

– Она пойти за мальчик.

Кэтлин вскочила на ноги.

– Дерри! Дерри, куда ты?

Шейн подошел к двери.

– Посмотри во дворе. Возможно, она снова решила погоняться за уткой.

– Флербланш, – вставила Мэри, – это утка Мэри. Не позволять ребенок бегать за Флербланш.

Кэтлин обошла вокруг дома, периодически выкрикивая имя девочки.

– Не нашла? – спросил Шейн, когда они снова встретились у дверей. Он надел шляпу, надвинув ее на брови, чтобы закрыть глаза от солнца. – Я проверю скотный двор. Джастис! – крикнул он. – Ты Дерри нигде не видел?

Кэтлин ускорила шаг. Не мог же ребенок просто взять и раствориться в воздухе.

– Дерри! – Кэтлин свернула за угол. Неподалеку от ближайшей конюшни две курицы рылись в пыли. У загона стояла лошадь, устало опустив голову на верхнюю жердь. Все замерло. Только облака проплывали над головой. – Дерри!

Шейн появился в дверях гумна.

– Ни того, ни другого нет.

Мэри выбежала из дома и торопливо засеменила к пруду.

– У Флербланш свито гнездо неподалеку от загона Голиафа.

Кэтлин поспешила следом за ней.

– Ничего не пойму...

Вдруг раздался испуганный вой Дерри. Затем раздраженно замычал бык.

– Дерри! – закричала Кэтлин и бросилась спасать племянницу.

Шейн успел поймать ее за руку, прежде чем она наделала глупостей. Но Кэтлин умудрилась заглянуть меж жердей двухметровой изгороди. В конце загона она заметила отворенную створку калитки.

В дальнем левом углу она увидела Дерри. Девочка пыталась спрятаться в соломе. Она прижимала к груди белую утку и всхлипывала. Глаза ее были полны ужаса. По щекам катились слезы. Перед ней, сверля ее красными маленькими глазками, стоял огромный рыжий, с белыми пятнами бык. Его длинные рога причудливо изгибались.

Кэтлин с замершим сердцем наблюдала, как бык встряхнулся от головы до хвоста, опустил голову и начал бить черным копытом землю. Он стоял к ним спиной, следя за каждым движением девочки в красном.

Кэтлин впилась пальцами в жердь изгороди, не заметив, как сломала два ногтя. Но она не почувствовала боли. Шейн шепнул ей, чтобы она молчала, стояла смирно и не вздумала вмешиваться. Но это она и без него понимала. Каким-то пятым чувством она догадывалась, что стоит им издать резкий звук – и бык разорвет Дерри на части, или проткнет ее рогами, или затопчет насмерть.

Девочка казалась такой маленькой, такой беспомощной, такой напуганной! Кэтлин хотелось закрыть глаза и не смотреть на происходящее, но она не могла оторвать взгляда.

В голове царил вакуум, мягкая вата вместо мыслей. Секунды казались ей вечностью. Тут она заметила, как напряглись мышцы под рубашкой Шейна. Он взялся за столб изгороди. Она поняла, что, если потребуется, он не станет терять ни секунды на то, чтобы бежать через калитку, а перемахнет через двухметровый забор.

– Нет! – раздался предостерегающий возглас Мэри за спиной. – Смотреть! – Она подошла к ним и указала пальцем на быка.

Голиаф фыркнул. Черная кожа на его носу сморщилась. Медленно он отвел взгляд от Дерри, а затем и вовсе отвернулся в сторону. Утка в руках Дерри встрепенулась и легко вырвалась на свободу. Она перелетела пруд над самой водой. На утку бык не обратил ни малейшего внимания. Он снова стал бить копытом землю. Комья грязи разлетались в стороны.

– Ждать! – скомандовала Мэри.

Но чего ждать? Ждать, пока бык не убьет девочку у них на глазах?

Дерри забилась в истерике. Ее всхлипывания переросли в вой. Она показала быку кулачок.

– Нет! – крикнула она.

Побарахтавшись в соломе, малышка все же смогла подняться на ноги. Сердце Кэтлин едва не разорвалось на части, когда она увидела, как Дерри попыталась побежать, но споткнулась и упала.

– Мама! – закричала бедняжка.

Голова Кэтлин закружилась. Она почти теряла сознание от напряжения. Солнце жгло ей глаза, а кровь пульсировала в висках. Во рту стоял привкус железа и пыли.

– Только не беги, Дерри! – прошептала она. – Во имя всего святого, милая, не двигайся.

– Я пойду к ней, – сказал Шейн. Он ступил на нижнюю жердь. Но тут в нос быку угодил камень. Тот мотнул головой, а зрители повернули головы и увидели Джастиса.

– Хей! Хей! – закричал он. – Дерьмо бычье! Блоха рогастая! – В нос Голиафа полетел очередной камень.