НЧЧК. Дело рыжих - Людмила Астахова

Для беспрепятственного посещения условленного места встречи пришлось немного замаскироваться. Эрин сменил форменный китель на мастерку от старого спортивного костюма, переобулся в растоптанные до состояния лаптей кроссовки с разноцветными шнурками. Чтобы спрятать свои приметные ушки, он натянул поглубже черную шапочку, а вместо стильного, хоть и вышедшего из моды кашемирового пальто, надел синий пуховик родом из Поднебесного Хинтая. Торговец на рынке мамой клялся, что куртка набита пухом фениксов, но, судя по лезшим из швов перьям, принадлежали они бакланам, добытым каким-то варварским, наверняка браконьерским способом. Пуховик жирно лоснился, совершенно не грел и кололся остями в самых неожиданных местах. Но для создания подходящего образа годился идеально. Особенно сегодня и в сочетании с Эриновым… гм… лицом. В дешевой забегаловке, посетители которой пили коктейли из водки и пива, эльфа примут за своего без лишних вопросов.

– Привел в гармонию форму и содержание? – язвительно поинтересовалась криминалистка Юсла.

Она принесла полный токсикологический отчет, застав эльфа в самый последний момент перед выходом. Орчанка уже знала все скорбные подробности вчерашней пьянки, и яростно осуждала собутыльников товарища Ытхана. Кто, как не эти бестолковые лентяи, лили в горло благородного энчечекиста свое мерзкое пойло?

– У меня дела в городе, – ответил уклончиво Эрин.

– Понятненько. Гляди, не попадись в таком виде на глаза своей напарнице, – процедила орка, демонстративно зажимая нос пальчиками.

– Это – как получится, – отмахнулся эльф.

– ап-Телемнар, ты отвратителен! – заклеймила его криминалистка. – Как ты собираешься понравиться девушке, если будешь так бухать?

– Юсла!

– Что? Когда ты образумишься?

Эрин невежливо выдвинул орчанку в коридор и закрыл дверь перед её носом, давая понять, что скользкий разговор окончен.

– Воздержание вредно для здоровья. Тебе надо девушку найти! – прокричала приставучая Юсла вслед.

Отлично! Какие оказывается заботливые и внимательные у нас товарищи по работе. Просто плакать хочется, честно слово. Ну что ж, давайте сообща, так сказать, всем коллективом, найдем Эринрандиру девушку. Такую, чтобы довольствовалась редкими свиданиями и не обижалась из-за отсутствия звонков в течение трех-четырех дней кряду. Понимающую девушку, которая, по возвращении из душа, застанет любимого крепко спящим поперек ложа любви по причине смертельной усталости, и вместо истерики укроет его пледом, а утром, пока он будет наспех глотать кофе, с интересом выслушает занимательнейшую историю о том, как тот двое суток собирал в пакетик кусочки жертвы оборотня-маньяка. Терпеливую девушку, ни капельки не расстраивающуюся, когда в самый интересный и приятный момент долгожданного свидания, её возлюбленного срочно вызывают на убийство, не давая закончить… хм… начатое дело. Добрую девушку, готовую безропотно принимать в гостях шумную толпу соратников-энчечекистов, внезапно решивших проведать друга вечером редкого, как снег в июльский полдень, выходного дня. Такую девушку, которой нравится отмечать праздники в компании подружек, потому что любимому не повезло с дежурством, которая никогда не мечтала о полноценном отпуске на берегу теплого ласкового моря, которая любит слушать о ходе расследования и приметах особо опасных преступников. И, разумеется, такую девушку, которая не будет вздрагивать от резкого полночного звонка и не станет подозревать, что на том конце провода суровый, но справедливый начальник хрипло пробасит после глубокого вздоха: «Мне тяжело говорить это тебе, девочка, но Эринрандир ап-Телемнар погиб при исполнении».

Пусть, как следует, постараются и найдут понимающую, терпеливую, добрую и любящую, чтобы Эринрандир смог испортить ей жизнь и разбить сердце. Что-что, а это делать он умеет лучше всех.

Кто спорит, жить без любви, поражая друзей и соратников чудесами сознательного воздержания, плохо и нездорово. Конечно, остаются еще дриады, но красивыми барышнями с цветочными именами и древовидными мозгами Эрин объелся еще в Столице, когда та самая, которую он почему-то считал понимающей, терпеливой, доброй, любящей и верной, целенаправленно смешивала его имя с грязью в многочисленных интервью желтопрессным писакам. Как же не поделиться впечатлениями о личной жизни и сексуальных пристрастиях скандального сыщика, когда на этом еще и подзаработать можно?

Эрин скрипнул зубами от давней обиды и злости.

Все-таки сумели испортить настроение!

«Если не можешь задавить недоброжелателя чином, авторитетом или интеллектом, стань его другом», – наставляла меня мамочка. А папуля меланхолично добавлял: «Закорешись, то есть». Наиболее простой способ для достижения этой цели – позволить жертве выговориться, сочувственно кивать в нужных местах и задавать наводящие вопросы. Ничто так не радует сердце разумного существа, как интерес к нему, любимому.

Через полтора часа от начала моего знакомства с Пинией Лавровной в мире не нашлось бы более близких душ. За чашечкой травяного чая (гадость редкостная, но на тот момент я была уже уверена, что в питье нет ни рвотного, ни слабительного) дочь лесов взахлеб излагала благодарной слушательнице очередную вариацию на вечную тему: «все мужики – сволочи». Оказывается, дриада в свое время активно мостила путь к сердцу и прочим органам моего начальничка – безуспешно. Этим, отчасти, и объяснялась ее враждебность. А он, негодяй, такой-рассякой аморальный алкоголик… Не выгорело дельце, короче. Зачем под сочувственные вздохи мне были пересказаны все перипетии нелегкого быта участников телешоу «Флэт-2», а также подробности личной жизни эстрадной певички Мимозы и ее черного волкодава, перемыты косточки столичной элите, обсуждены последние моды… В довершение всего, в знак, я так понимаю, величайшего доверия, Пиния Лавровна продемонстрировала мне фотографии семейства ее домашних любимцев – древесных жаб, и даже дала послушать запись их хорового пения.

Последним очком в мою пользу послужило то, что очаровательно-строгий энчечекистский мундирчик оказался оливково-серого цвета. Подобная цветовая гамма мгновенно превратила меня в мышь бледную, обыкновенную. С моими темно-русыми волосами и серыми глазами, собственно, неудивительно. Тут уж фигура не спасет, и зоркий глаз дриады мигом углядел все недостатки. Надо было видеть, как она расцвела! Ничто так не радует женщину, как вид другой женщины в категорически не идущей ей шмотке! На то, собственно, и был расчет. Окончательно убедившись в том, что столичная штучка ей не соперница, Пиния Лавровна совершенно растаяла. Расставались мы нежно, именуя друг дружку «Пинечкой» и «Нолочкой». В общем, покидая гостеприимный склад Управления НЧЧК в новом, с иголочки, мундире, я могла быть абсолютно уверена в том, что одной недоброжелательницей у меня стало меньше. И не спрашивайте, как это получилось.

Единственная неприятность заключалась в том, что от нервного перенапряжения (попробуйте покопаться в мозгах деревяшки и поймете, о чем я) со мной приключился очередной приступ профессиональной мыслечтецкой мигрени, да и вообще, хотелось выпить кофе и выкурить сигаретку. Зверски. Чтоб смыть привкус травяных чаев с языка и муть болтовни и сплетен из сознания.

«Я тебе камуфляж и зимний комплект завтра сама занесу, Нолочка, деточка», – проворковала на прощание Пиния Лавровна. Случай, как я понимаю, небывалый. Доблестные энчечекисты будут в легком шоке, полагаю. Хе-хе.

У сородичей товарища Шрака подобные заведения назывались по-гоблински колоритно – гандель. Дешевый треснутый кафель на полу, мутные, никогда не мывшиеся окна с решетками, крашенными в грязно-голубой цвет, кособокие столики, чья шаткость создает общее ощущение небольшого шторма, литровые стеклянные бокалы с липкими ручками – последний причал на пути ко дну. Здесь редко кто смотрит в глаза случайному собеседнику-собутыльнику. Зачем, если в них ничего, кроме желания забыться? Здесь все равны – люди и нелюди, иномиряне и коренные жители. Все одинаково мрачные, раздавленные жизнью и алчущие утешения в объятиях зеленого змия.

Именовалась сия обитель зла – «Ромашка», но, невзирая на упорную борьбу, ведущуюся его хозяевами не один год подряд, рука какого-то отчаянного правдолюбца регулярно исправляла букву «о» на букву «ю». Таким образом, истина, как ей и положено, торжествовала. От остального мира с его подлинным и мнимым благополучием, а заодно от центрального проспекта, «Рюмашку» отделял великолепный образчик современной рекламы – светящаяся ярко-алым фраза «Ключ к успеху». Где собственно располагался столь ценный скобяной товар, а так же местонахождение замочной скважины, куда его надлежало вставлять, до сих пор никому определить не удалось. Зато и Эрин, и завсегдатаи питейной точки вынуждены были смотреть на рекламный слоган в зеркальном отражении. «Чюлк к ухепсу» странным образом завораживал, направляя даже совершенно трезвые мысли в опасное русло парадоксальных ассоциаций. Было в нем что-то инфернальное, что-то нездешнее, действующее прямиком на подсознание. Вроде того жуткого иномирянского заклинания, превращающего человека в собаку, которое нелегальные мигранты завезли вместе с модой на реалити-шоу. И хотя абырвалг действовал только на лиц человеческой расы, но за его использование можно было схлопотать очень приличный срок.