В молекуле от безумия. Истории о том, как ломается мозг - Сара Мэннинг Пескин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тянулись учебные годы, проходили летние каникулы. Флирт так и не перерос в нечто большее. Подростки мечтали друг о друге молча, не думая, что их интерес взаимен. Эми окончила школу и уехала первой, Майк двумя годами позже.
Отслужив четыре года в морской пехоте, Майк стал котельщиком, как отец и дед. Зависнув на высоте около 100 метров, он обматывал 50-килограммовыми цепями куски стали весом в полтонны на атомных электростанциях и нефтеперерабатывающих заводах. Он выходил на работу по выходным и рано утром, иногда занимаясь плавкой и отливкой металла по 60 дней подряд, а потом проводил выходные в тренажерном зале. Он женился на женщине, которую любил, и стал отцом двоих детей, а через некоторое время подписал документы о расторжении брака. Эми тоже воспитывала детей и занималась оформлением развода.
Через 20 лет после школы Майк встретил Эми в магазине в их родном городе. Он пустился в воспоминания о юношеских годах и признался ей в своей школьной влюбленности. Прежде чем они расстались, он сделал то, что должен был сделать еще тогда, – пригласил ее на свидание.
Они стали часто ужинать вместе. Майк шутил о разнице в возрасте, которая когда-то пугала его, а теперь уже ничего не значила. Эми пришла к выводу, что Майкл – самый разносторонний из мужчин, которых она знала, одинаково непринужденный и в баре, и на официальном приеме. Пара с головой погрузилась в новые отношения: они вместе занимались спортом, вместе готовили и познакомили друг с другом своих детей.
Майк купил билеты на фешенебельный курорт Теркс и Кайкос, чтобы там отметить 40-летие Эми. В ближайшем ювелирном магазине он выбрал обручальное кольцо и спрятал коробочку подальше в шкаф, чтобы взять ее с собой в поездку. Он представлял, как встанет на колено на белоснежном пляже и они с Эми будут только вдвоем, отделенные от мира шумом волн.
А потом, за несколько недель до вылета, жизнь дала трещину.
Все началось с пляжного отдыха в конце лета, на ежегодной встрече Майка со старыми друзьями. Майка всегда было сложно вывести из себя и легко развеселить, но Эми заметила, что в этот выходной что-то изменилось: во время разговора Майк смотрел не в глаза собеседнику, а на бутылку с пивом или на океан. Когда друзья поставили шезлонги и зонтики поближе друг к другу, он передвинул свой на другой конец пляжа.
Чуть позже в том же месяце Майк начал сильно потеть по ночам. Утром Эми проводила рукой по его стороне кровати – вся постель была мокрая насквозь. Она установила вентиляторы, попробовала новый стиральный порошок, купила охлаждающие простыни из дорогого материала, но ничего не помогало.
Майк снова закурил, хотя бросил эту привычку много лет назад. И если в старших классах он затягивался легко, то теперь вдыхал изо всех сил, как будто никотин мог избавить его от растущего напряжения. Даже когда рядом никого не было, его сердце сокращалось с необычайной силой и огромной скоростью, как будто он всегда был в состоянии боевой готовности. Он пытался найти разрядку в тренировках, алкоголе, хоть в чем-нибудь. Но ничего не срабатывало.
Когда стало прохладно и листья окрасились в яркие цвета, Майк и Эми сели в самолет на Теркс и Кайкос. Оба надеялись, что теплый морской бриз на роскошном курорте вернет их в прежние легкие и беззаботные отношения. В самолете Эми прикоснулась к колену Майка. Внезапно его нога с силой распрямилась, ударив снизу стоящее впереди кресло. Сидевший в нем пассажир обернулся и хмуро посмотрел на них. Эми убрала руку.
Когда они спускались по лестнице у стойки регистрации отеля, Майк споткнулся и упал на вымощенный плиткой пол. Казалось, что он стал более напряженным, чем раньше, чаще вздрагивал от неожиданности, как будто те сила и ловкость, которые делали его таким искусным котельщиком, куда-то ушли.
Перекатив чемодан через порог гостиничного номера, Эми показала на огромную кровать, застеленную белыми простынями. «Не хочешь расслабиться?» – спросила она.
Лицо Майка смягчилось. «Пожалуй, прилягу с тобой», – сказал он.
Через несколько минут он опустил ноги на пол, встал и принялся взволнованно мерить номер тяжелыми шагами. Грудь его вздымалась. Он ударил кулаком в стену. На пол посыпались куски штукатурки. В воздухе повисла пыль.
Майк подошел к окну, открыл дверь и вышел на балкон. С постели Эми было видно, что до земли довольно далеко и даже такой крепкий человек, как Майк, может разбиться вдребезги, если упадет. Она надеялась, что он останется там стоять, не приближаясь ни к краю балкона, ни к ней. Она умоляла его успокоиться. Секунды летели одна за другой. Наконец она дотянулась до телефона и вызвала охрану. Тут же появились сотрудники в униформе и спокойно уговорили Майка перейти в отдельный номер, где он и провел ночь.
Эми переночевала в их номере, а рано утром стала думать, как ей поступить: уехать с острова и вернуться домой или попытаться уладить ситуацию с Майком. Первый вариант был невыносимо тоскливым. Второй – неприятно пугающим. Она протянула руку к тому краю кровати, где должен был спать Майк, не понимая, чувствует облегчение или разочарование от того, что его там нет и простыни сухие.
На следующее утро расстроенные путешественники встретились за завтраком в ресторане отеля.
– С тобой все в порядке? – спросил Майк, сидевший по другую сторону белой скатерти. – Я не помню, что случилось прошлой ночью.
Он подумал об обручальном кольце, которое все еще лежало в темноте в квадратной коробочке.
– Ты очень разозлился, – сказала Эми, – и мне пришлось вызвать охрану.
– Я ничего не помню. Прости.
– В последнее время я тебя не узнаю.
– Я и сам не понимаю, что происходит.
Сначала разговор шел спокойно, и каждый выражал надежду вернуться к прежним отношениям. Потом Майк случайно опрокинул стакан апельсинового сока. «О боже!» – заорал он, вскакивая и роняя стул. Ресторан как будто замер – и официанты, и гости уставились на разбушевавшегося Майка. Он размахивал руками и ругался, потом закричал на Эми. И пошел прочь, громко топая ногами.
Пара осталась на островах Теркс и Кайкос до конца запланированного путешествия, но чистые нетронутые пляжи и жаркая сухая погода не радовали их. Майк хотел успокоиться, но не мог. Эми то злилась, то волновалась за него. И оба думали, возможен ли для их истории счастливый конец, о котором они мечтали, – радость от вновь обретенной любви и второй шанс.
Когда они вернулись домой, поведение Майка стало еще более странным. Однажды Эми увидела, что он сидит на мотоцикле посреди двора, уставившись на забор. Он сказал ей, что едет по платной дороге, и сделал такое движение, как будто протянул кому-то деньги. После чего у нее на глазах свалился в траву. На следующий день Майк решил, что Эми – это паук, висящий в паутине за окном его машины. «Ты как там? – отправил он ей сообщение. – Страшно, наверное?» Он начал считать себя президентом США, отдавал распоряжения о выполнении несуществующих заданий. Однажды вечером Эми застала его сидящим за кухонным столом в трусах и ботинках, с удочкой в руках. «Давай выбираться отсюда, – сказал он. – Надо уходить». Эми вызвала скорую.
«Посмотри, это не мой приятель там в коридоре?» – спросил Майк Эми на следующий день, когда она пришла его навестить. Она повернулась к двери, мимо которой проходили врачи и медсестры. «На чем это он, на универсале? Или на внедорожнике?» – спрашивал он.
Он малейшего звука или легчайшего ветерка мышцы Майка сводили судороги. Скованность мышц, впервые проявившаяся на Теркс и Кайкос, переросла в конвульсии, такие сильные, будто Майка било током. Челюсти его плотно сжимались, зубы как ножи врезались в язык, едва не откусывая его. Скулы резко поднимались вверх, обнажая десны в жуткой гримасе. Его пытались лечить горячими и холодными компрессами, физиотерапией и миорелаксантами. Но мышечные спазмы не ослабевали, то и дело взрываясь как петарды.
Врачи рассматривали разные диагнозы, иногда ненадолго останавливаясь на том или ином, пока не понимали, что и в эту картину симптомы Майка до конца не вписываются. Ни одно заболевание, казалось, не могло объяснить постоянное напряжение тела и разума, в котором
