Собрание сочинений в 5 томах. Том 3 - Семен Бабаевский

— Хорошо, Виктор, это мы сделаем, — сказал Холмов. — Ты вот еще о чем побеспокойся. Мне потребуются фотоальбомы о Ленине, воспоминания тех, кто знал его лично и близко. Словом, сходи в библиотеку и посмотри, какие там есть книги и альбомы о жизни Владимира Ильича.

— Будет сделано! А как у вас успехи, Алексей Фомич? — осведомился Чижов. — Повидались с Медянниковой?

— Повидался.

— И как она вас встретила?

— Ничего, побеседовали, — сухо ответил Холмов. — Ты вот что, Виктор. Раздобудь-ка керосина. Обед-то не на чем сварить.

— Чего ж мне утром не сказали?

— Так вот и не сказал.

Не через неделю, как обещала, а на другой день во дворе появилась Медянникова. В цветной, слегка расклешенной юбке, в кофточке, сделанной на манер накидки — широкие рукава чуть повыше локтей, в белых модных туфлях, худенькая, изящная, она опять показалась Холмову похожей на гимнастку. Здороваясь с нею и знакомя жену, он подумал: «На такого секретаря райкома просто приятно посмотреть… Как же мне быть с лекцией? Сказать сразу, что никакой лекции не будет, или повременить? Пусть сама спросит, тогда и скажу».

Тут, в доме Холмова, лекция, казалось, вовсе не интересовала Медянникову. Расспрашивала, как устроились на новом месте, в чем нуждаются и какая нужна помощь, и с чисто женским вниманием, что особенно понравилось Ольге, осмотрела комнаты, кухню.

— Да у вас нет ни газа, ни холодильника? — сказала она озабоченно. — Так жить трудно. Ну, дело это поправимо. Газовые баллоны у нас доставляют на дом, надо только дать заявку. Холодильник тоже постараемся достать. Завтра дам задание курортторгу.

«Что значит женщина, — думала Ольга. — Сразу заметила то, что и надо заметить».

— Не стоит, Елена Павловна, беспокоиться, — сказал Холмов. — Как-нибудь обойдемся. Сын обещал помочь.

— Вы, Алексей Фомич, в наши женские дела не вмешивайтесь, — ответила Медянникова. — Верно, Ольга Андреевна?

— Да что мужчины в этом деле смыслят, — ответила Ольга.

— А еще вам нужен телефон, — все тем же деловым тоном говорила Медянникова. — Надо, Алексей Фомич, иметь связь с белым светом. Захотите позвонить в Южный или в Москву, и пожалуйста. — Она мило улыбнулась Холмову. — Да мало ли бывает в жизни случаев, когда без телефона не обойтись.

— Верно, Елена Павловна, без телефона мне трудновато, — согласился Холмов. — Привычка. За многие годы сжился с этой штуковиной. Захотел — и в любое время и с любым человеком поговорил. Без телефона прямо как без рук.

— Вот и я об этом думала, — сказала Медянникова.

Привыкший вблизи Холмова смело выражать свои мысли, Чижов начал ругать городские непорядки. Досталось и начальнику паспортного стола, и работникам райсобеса.

— Телефон для Алексея Фомича — это, конечно, важно, — сказал он потом. — Но еще важнее, Елена Павловна, книги. Нам требуется литература о Ленине. Разная, а также нужны и альбомы, достать же их негде. Был я в городской библиотеке, там альбомы на дом не выдают. Необходимые журналы тоже.

— Алексей Фомич, вам все это требуется для лекции? — спросила Медянникова. — Можете брать в парткабинете. Все, что будет нужно.

— Может, сегодня пойти в парткабинет? — спросил Чижов. — Чего же ждать?

— Да, да, ждать не надо, — согласился Холмов.

И хотя Медянникова больше не говорила о лекции, Холмов понимал, что пришла она к нему не ради разговора о газе и телефоне и уж конечно не для того, чтобы выслушивать жалобы Чижова. Она не стала больше говорить о лекции, видимо, считала, что вопрос этот решен и лишний раз напоминать об этом Холмову нет нужды.

Когда Медянникова, сославшись на занятость, ушла, Холмов позвал Чижова и сказал:

— Ну, Виктор, берись-ка за дело, и берись всерьез. Нужна лекция о Ленине.

— Понимаю. — Чижов с деловой готовностью раскрыл записную книжку и что-то пометил на листке. — Когда нужно?

— Десять дней хватит?

— Вполне! Будет сделано. Размер?

— На час, не больше. — И Холмов строго посмотрел на Чижова. — Только вот что, Виктор. Дело это серьезное. Это тебе не какой-либо доклад о развитии животноводства или заготовке кормов. Лекция о Ленине!

— Я вас понял!

Чижов стоял на вытяжку, руки по швам, и в глазах его было столько сахара и неприятной услужливости, что Холмов отвернулся и сказал:

— Хорошо, можешь приступать к делу.

«И что это у него в глазах? — думал Холмов, оставшись один на веранде. — Почему раньше никогда я этого не замечал? Сколько знаю Чижова, всегда он смотрел на меня по-человечески, нормально. Почему же в его глазах появилось это жалостливое ко мне выражение? Неужели потому, что я стал пенсионером? Смотрит на меня так, будто видит во мне что-то непривычное. И эти его слова: „Я вас понял“, „Будет сделано“. Может, Ольга права? Пусть Чижов уезжает. Как-нибудь обойдусь и без него. Ольга назвала его слугой. Это нехорошо и несправедливо. Никакой он не слуга. Просто приехал помочь мне устроиться на новом месте. Поживет еще немного и уедет…»

Глава 13

Еще тогда, в райкоме, когда Медянникова говорила ему, что в Береговом «есть Мария Игнатьевна Прохорова, милейшая женщина, старая большевичка», у Холмова мелькнула мысль о девушке из станицы Весленеевской. Та девушка тоже была Прохоровой. И имя ее — Мария. Только в Весленеевской звали ее не Марией, не Марусей, не Машей, а Маней — по-казачьи. В те далекие годы на всем Прикубанье Маня Прохорова была первая девушка-казачка, смело порвавшая со своими родителями, людьми обеспеченными, богомольными, и решительно связавшая свою судьбу с комсомолом.

Мысль о том, что та девушка, которая состояла в станичной ячейки комсомола и которую он когда-то любил, и есть Мария Игнатьевна Прохорова, вот уже много дней не давала Холмову покоя. Спросить же у Медянниковой, кто она, эта старая большевичка, откуда родом и давно ли проживает в Береговом, Холмов постеснялся.

Он не виделся с Маней Прохоровой с тех пор, как она уехала в Армавир на курсы пропагандистов и в Весленеевскую уже не вернулась. Ее направили на работу в Верхнереченский райком комсомола. Маня писала Холмову из Верхнереченска. Там она пробыла недолго. По путевке комсомола уехала на Дальний Восток. Через год Холмов получил письмо, в котором Маня писала, что вышла замуж. Письмо было короткое, без обратного адреса. Как сложилась дальнейшая судьба Мани Прохоровой, Холмов не знал. «Сколько же прошумело годков? — думал он. — Почти сорок… Трудно, трудно поверить, что эта старая большевичка и есть Маня Прохорова. Обязательно надо узнать адрес и навестить ее».

Холмов позвал Чижова. Тот явился быстро, раскрыл свою записную книжку и приготовился записывать.

— Чем занимаешься, Виктор? — спросил Холмов.

— По вашему указанию готовлю лекцию!

— И как идут дела?

— Успешно!

— Вот что, Виктор. Лекцию пока отложи. Сходи в адресный стол и узнай, где проживает Мария Игнатьевна Прохорова. Сделай это сегодня же.

— Узнать адрес Марии Игнатьевны Прохоровой, — записывая, повторил Чижов. — Возраст ее вам известен? Важно для адресного стола. Быстрее отыщут…

— Приблизительно моих лет…

— Будет сделано! — уверенно заявил Чижов. — Алексей Фомич, считайте, что вы уже имеете адрес Марии Игнатьевны Прохоровой.

Как всегда, слово свое Чижов сдержал. В тот же день он не только узнал адрес Прохоровой, но и, вернувшись, рассказал Холмову, что живет она на южной окраине Берегового, в доме зятя, Якушина Дмитрия Степановича; что от центра города до квартиры Прохоровой будет примерно километра три, не больше; что если Холмов пожелает прогуляться, то он может пешком пройти по берегу; но что если захочет воспользоваться рейсовым автобусом, то следует ехать до конечной остановки.

— Запомните, Алексей Фомич, примету: слева от автобусной остановки — пологий пригорок, — предупреждал Чижов. — Как только сойдете с автобуса, так сразу поднимайтесь на тот пригорок. На пригорке стоят домишки. Там вы уже легко отыщете нужного адресата. Если же пойдете пешком, то на краю города придется пройти по висячему мосту через широкую речку. А лучше всего я вас туда провожу! Со мной быстро отыщете жилье Марии Игнатьевны.

— Нет, Виктор, провожать меня не надо. Я пойду один.

Ольге Холмов сказал, что в Береговом, кажется, отыскалась его землячка и что он узнал адрес и собирается навестить ее.

— Случаем, не первая ли твоя любовь?

— Это не суть важно, — ответил Холмов. — Маня Прохорова. Ты ее не знаешь. Когда мы с тобой познакомились, она уже была на Дальнем Востоке.

С непокрытой седой головой, худой и сутулый, в светлом из тонкого полотна костюме, он рано утром отправился по раздобытому Чижовым адресу. Автобусом не поехал. Солнце только-только показалось из-за гор; от спокойного моря, озаренного первыми лучами, веяло прохладой, запахом тины и йода, и пройтись по берегу в такое утро было приятно.