Время смеется последним - Дженнифер Иган

После заплыва Лу идет искать снаряжение для охоты — маску с трубкой и подводное ружье, хотя велик соблазн отправиться вслед за Минди обратно в номер: она явно не прочь затащить его в постель. После того как они перебрались из палаток в гостиницы (палатки почему-то действуют на женщин расхолаживающе), в нее прямо бес вселился — смотрит на Лу голодными глазами, трется об него где и когда ни попадя, он не успевает кончить, а она уже готова начинать по новой. Лу с ней ласков и снисходителен: сафари скоро заканчивается, она что-то изучает у себя в Беркли, вот и пусть изучает, не ехать же за ней туда. Лу вообще ради женщин никогда и никуда не ездит, так что вряд ли они еще увидятся.

Когда Лу возвращается со снаряжением, Рольф безропотно откладывает книжку — он читает «Хоббита» — и встает. Чарли равнодушно отворачивается, и Лу задумывается на секунду: может, надо было ее тоже позвать? Они с Рольфом подходят к воде, натягивают маски, ласты, пристегивают подводные ружья к специальным поясам. Рольф, конечно, худоват, ему следует больше заниматься спортом. И воды побаивается. У его матери одни книжки на уме, ну еще растения, у Лу никак не получается ей втолковать, что с мальчиком так нельзя. Лучше бы Рольф жил с ним — но когда Лу об этом заговаривает, адвокаты только качают головами.

Яркие разноцветные рыбы облепили коралловый риф и не думают никуда уплывать — легкая добыча. Лу уже загарпунил семь штук. Рольф, как выяснилось, ни одной.

— Что, сын? Не получается? — отфыркиваясь, спрашивает Лу, когда они оба выныривают на поверхность.

— Мне нравится просто на них смотреть, — отвечает Рольф.

Их отнесло в сторону от пляжа, к цепочке скал, вытянутых в сторону моря. Цепляясь за выступы, они выбираются из воды. Приливные лужицы кишат морскими звездами, морскими ежами и морскими огурцами. Рольф падает на колени, разглядывает их согнувшись. У Лу к поясу пристегнута сетка с добычей. Минди на пляже смотрит в бинокль, который она взяла у Фионы, машет им рукой. Лу с Рольфом машут в ответ.

— Пап, — говорит Рольф, поднимая зеленого крабика за панцирь, — что ты думаешь про Минди?

— Минди как Минди, а что?

Крабик перебирает клешнями, но не может вырваться; ладно, зато крабов умеет держать правильно, думает про сына Лу.

Рольф щурится.

— Просто хотел спросить. Достаточно она сумасшедшая или нет.

Лу трубно хохочет. Он уже забыл про тот свой разговор с сыном, но Рольф не забывает ничего — отца это каждый раз изумляет.

— Достаточно, достаточно, — отсмеявшись, говорит он. — Но только быть сумасшедшей — это еще недостаточно.

— И она грубая, — говорит Рольф.

— Так. С тобой грубая?

— Нет. С Альбертом.

Лу разворачивается к сыну, вскидывает голову.

— При чем тут Альберт?

Рольф отпускает крабика и выкладывает все от начала до конца. Припоминает каждую мелочь: как они стояли на крыльце, как потом поднимались по лестнице.

— «Номер три», — произносит он и понимает, как сильно ему этого хотелось: рассказать все отцу, наказать Минди.

Лу слушает напряженно, не прерывая, и от этого Рольфу начинает казаться, что его рассказ выворачивается какой-то нехорошей, непонятной ему стороной.

Когда он наконец умолкает, отец шумно втягивает воздух, потом медленно выдыхает и оборачивается в сторону пляжа. Солнце садится, все уже собирают полотенца, стряхивают с них мелкий белый песок. После ужина будет еще дискотека.

— Когда точно это было? — спрашивает Лу.

— В тот же день, что и львы, вечером. — Подождав немного, Рольф спрашивает: — Как ты думаешь, почему она с ним так грубо разговаривала?

— Потому что бабы суки, — отвечает отец. — Вот почему.

Рольф застывает с раскрытым ртом. Отец злится так сильно, что у него дергается щека, и Рольф вдруг чувствует, как в нем самом вскипает злость, ему даже трудно дышать, это случается с ним очень редко, но случается — как тогда, когда они с Чарли вернулись домой после веселых выходных у отца — с купанием в бассейне, с толпой рок-звезд на крыше, с горами чили и гвакамоле, — заходят, а мама сидит на кухне одна, помешивает ложечкой чай с мятой. Злость на этого человека, который потом бросает всех.

— Нет! Они не… — Рольф не может произнести это слово.

— Суки они, суки, — жестко говорит Лу. — Сам скоро убедишься.

Рольф отворачивается от отца. Ему хочется уйти, но идти некуда, поэтому он прыгает в воду и медленно, неловко барахтаясь, плывет к берегу. Солнце почти село, по воде разбегается мелкая рябь, отбрасывает тени. Рольф представляет, как сейчас подплывет акула и ухватит его за ногу, но он не поворачивает и даже не смотрит назад, а продолжает медленно продвигаться к белой песчаной полоске, инстинктивно понимая, что только этим своим трудным, неумелым барахтаньем он может заставить отца страдать. И что если он начнет тонуть, Лу тут же прыгнет в воду и спасет его.

За ужином в этот вечер Рольфу и Чарли разрешают выпить по бокалу вина. Оно кислое на вкус, Рольфу это не нравится, зато после него все так интересно плывет перед глазами: большие цветы с клювами вместо пестиков; папина рыба на блюде, с помидорами и оливками; Минди в зеленом мерцающем платье — папа обнимает ее одной рукой. Он больше не злится, поэтому Рольф тоже не злится.

Лу провел этот час в постели и чуть не затрахал Минди до бесчувствия. Его другая рука находится сейчас под ее мерцающим подолом, скользит по ее ноге вверх: он ждет, когда на ее лице появится знакомое затуманенное выражение. Лу из тех мужчин, которые не признают поражения, — для них оно лишь стимул к тому, чтобы с новой энергией устремиться к победе. Он непременно победит. Ему плевать на Альберта — Альберт ничтожество, его вообще нет (на самом деле Альберт уже уехал, вернулся к себе в Момбасу). Главное сейчас, чтобы Минди это поняла.

Он старательно подливает вино в бокалы Милдред и Фионы, пока щеки у обеих не загораются пятнистым румянцем.

— Вы так ни разу и не взяли меня на дело, — пеняет им Лу. — Как я ни пытался вас уломать — увы!

— Почему же «увы»? — возражает Милдред. — Завтра утром мы как раз идем смотреть на прибрежных птиц. Присоединяйтесь к нам, если хотите.

— Правда? А вы не передумаете?

— Не передумаем.

— Давай сбежим, — шепчет Чарли на ухо Рольфу.

Они выскальзывают из шумной столовой и бегут к пляжу, серебряному под луной. Пальмовые листья полощутся наверху, будто по ним барабанит дождь. Но дождя нет.

— Как на Гавайях, — говорит Рольф и сам пытается в это поверить. Вроде все то же, что тогда: ночь, пляж, сестра. А вместе получается совсем по-другому.

— Нет дождя, — возражает Чарли.

— Нет мамы, — говорит Рольф.

— Знаешь, по-моему, он все-таки женится на Минди.

— Ты же сама сказала: он ее не любит.

— Ну и что? Захочет — все равно женится.

Они опускаются на теплый еще песок, излучающий лунное сияние. Рядом колышется призрачное море.

— Да она ничего, — говорит Чарли. — Нормальная.

— Мне не нравится. А с чего ты взяла — про папу?

Чарли пожимает плечами:

— Просто я его знаю.

Чарли не знает сама себя. Через четыре года, когда ей исполнится восемнадцать, она окажется в Мексике, вступит там в секту, возглавляемую неким гуру, который призывает питаться сырыми яйцами, и чуть не погибнет от сальмонеллеза — Лу едва успеет ее спасти; чтобы восстановить пострадавший от кокаина нос, придется делать пластическую операцию, которая изменит ее внешность; череда никчемных высокомерных самцов закончится к тридцати годам, и ей останется одиночество да бесплодные попытки помирить Рольфа и Лу, которые к тому времени перестанут разговаривать друг с другом.

Но Чарли знает своего отца, это правда. Он женится на Минди, просто чтобы закрепить свою победу — и отчасти потому, что ее собственная решимость покончить с этой нелепой связью и вернуться к исследованиям угаснет в ту самую минуту, когда она откроет дверь своей квартиры и в нос ей ударит знакомый запах булькающей на плите чечевицы. Сидя на продавленном диванчике, выставленном кем-то на тротуар и удачно подобранном в тот же день соседками-аспирантками, она будет вытаскивать со дна рюкзака книги, объехавшие с ней всю Африку, но ни разу не открытые. И когда раздастся телефонный звонок, ее сердце затрепещет.

Структурная неудовлетворенность — возвращение к обстоятельствам, которые прежде казались благополучными, но после роскоши и приключений воспринимаются как невыносимые.

Однако мы отвлеклись.

Рольф и Чарли галопом несутся по песку: их манит пульсирующая светомузыка дискотеки. Они вбегают босиком на открытую площадку, прямо в толпу танцующих, мелкий песок с их ступней сыплется на стеклянные ромбы, подсвеченные снизу вспыхивающими огоньками. Рольфу кажется, что его сердце вибрирует вместе с басами.