Вдохновленные розой - Светлана Глебовна Горбовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пер. Е. А. Кондратьевой16
Ламартин скептически относился к данному стихотворению, однако хранил его на память о бале, связанном с любовным увлечением. Тому свидетельствуют его собственные слова: «Искусственная роза, запыленная и увядшая, упавшая с гирлянды платья после ночи на балу, растоптанная под ногами танцовщиц, затем завернутая в тряпку и спрятанная в нагрудном кармашке, как талисман, с несколькими плохими стихами» (перевод наш. – С. Л)17. Поэт опубликовал его лишь спустя многие годы после написания, наверняка подвергнув серьезному редактированию. Эта роза, завернутая в листок бумаги со стихотворением, попала в его чемодан перед поездкой в Италию в 1810 г. и была связана с «несчастной» любовью, которой воспротивились родители. История несчастной любви описана Ламартином в романе «Грациэлла» (1863).
Стихотворение бесспорно уникально с точки зрения изменений в самом подходе к созданию образа розы в романтизме. Роза переосмысливается автором, демонстрируется с неожиданного ракурса. О самих вечных семантиках в произведении нет ни слова, но они тут же приходят на ум, как только он заявляет, что ему дорого все то, что она хранит, несмотря ни на какие трансформации ее внешнего вида: красота, боль, грусть, тайна, мистицизм, дева-роза и многое другое.
Марселина Деборд-Вальмор «Розы Саади» (1830)Знакомство М. Деборд-Вальмор, французской поэтессы и актрисы, с восточной средневековой поэзией находит свое отражение в одном из ее самых знаменитых стихотворений «Розы Саади»:
Сегодня на заре я поспешил и спрятал,Нарвав побольше роз, охапку под халатом.<…>Завязка лопнула, и розы улетели,Их ветер в море побросал без канители.<…>Волна окрасилась и стала будто пламя.Уж вечер, а халат на мне пропах цветами.Вдохни оставшийся на память аромат18.Пер. В. М. Кормана
Саади из Шираза (XIII в.) – персидский поэт, мыслитель, представитель житейского суфизма, знаменит своим сборником нравоучительных поэтических притч «Бустан» (в пер. на рус. с перс. «Плодовый сад», 1257). Сам автор выступает в нем в образе дервиша – аскета, приверженца суфизма, бродячего монаха, поучающего наделенных земной властью шахов и шейхов. Дервиш обычно носит длинный халат и не расстается с четками для подсчета совершенных молитв. Скорее всего, в стихотворении Деборд-Вальмор подразумевается основная тема другого сборника поэтических притч поэта – «Гюлистан» (что означает «Розовый сад», 1258). Основной интерес представляет здесь тема любви и молодости, о которых идет речь в пятой притче данного сборника, посвященной любви Лейли и Маджнуна.
В стихотворении М. Деборд-Вальмор лирический герой воспринимается тройственно. Это и Саади, и его герой – пастух Маджнун, и сама Марселина, которая прославилась как талантливейшая из актрис своего времени.
Халат дервиша или пастуха словно костюм, в который переодевается актриса. Розы распахивают халат и падают в море. Данная деталь выдает присутствие в обобщенном образе дервиша самой М. Деборд-Вальмор, которая была вынуждена неоднократно путешествовать на кораблях по морю. И практически всегда эти путешествия были связаны с трагическими событиями в ее жизни (побег в Гваделупу после революции 1789 г., смерть матери, смерть любимой подруги Альбертины, смерть первого ребенка, отплытие ее возлюбленного в Италию).
Розы оставляют после себя на воде длинный красный след, а также аромат, которым пропитался халат Саади-Маджнуна-Марселины, передающий идею колоссального чувства любви, которое живет в поэтессе, которое жило и в герое притчи Саади. Оно вырывается наружу, переполняя автора эмоциями. Красный след на воде – идея крови, боли, страдания Марселины от любви и от бесконечных потерь. Этот розовый шлейф похож на кровавый след раненного живого существа (человека, рыбы или животного), плывущего по воде. Ее любовь практически бестелесна, она не материализуется в кого-то конкретного, кто был бы всегда рядом, она распадается на атомы (ожидания, мечты, воспоминания) – на маленькие бутоны роз, которые падают в море. Те, кого она по-настоящему любит, не остаются с Марселиной надолго. Они уходят. Ей остается лишь аромат роз – воспоминания о любимых людях.
С морем у поэтессы связаны чувства потери, безнадежности, даже страха – к примеру, на корабле, возвращающемся из Гваделупы во Францию, Марселине пришлось пережить страшные часы угрозы насилия от одного из членов команды, а любовь, которую она теряет, ассоциируется с красными, цвета крови, розами, падающими в эту морскую (подвижную, живую) бездну бесконечных лишений.
Важно отметить, что роза в данном случае в соединении с темой моря, ветра, который уносит розы, может быть связана и с понятием «розы ветров». Ее рисовали на картах и компасах, по которым с древних времен мореплаватели ориентировались в путешествии. Роза посреди моря, роза, которую уносит ветер, – образ уникальный. Он говорит о личных воспоминаниях Марселины, но также, словно заставляя поэтессу вжиться «в роль» дервиша Саади или влюбленного пастуха, рассказывает о глубочайшем чувстве любви, которое возможно только в великой лирической поэзии прошлого.
Виктор Гюго «Роза инфанты» (1859)Она еще дитя, при ней надзор дуэньи,И с розою в руке, в чистейшем упоеньеОна глядит… на что? – Бог ведает. На все:Вот – светлая вода! Вот, оттенив ее,Душистый лавр и мирт стоят благоговейно…19Пер. В. Г. Бенедиктова
Роза в стихотворении В. Гюго «Роза инфанты» из первого цикла «Легенды веков» (1859) появляется как символ, связанный с конкретным историческим сюжетом, – гибелью испанской Армады. Красная роза является эмблемой Испании, страстной натуры испанской женщины. Цветок в руках дочери испанского короля Филиппа II, рассыпаясь на лепестки от порыва ветра, становится точкой пересечения самых разных значений. Однако образ розы в данном случае отходит от большинства распространенных в литературе топосов, связанных с этим цветком.
Во-первых, роза (распавшаяся роза, деконструированная) является явной аллюзией на гибель знаменитого флота Филиппа II – непобедимой Армады. Лепестки осыпавшейся розы плывут по бассейну фонтана словно парусные суда, гонимые ветром по морю к скалам. Дворец Филиппа II, сама Испания, испанский флот так же эфемерны, как тонкие лепестки цветка: стоит ветру подуть, все исчезнет, все бренно и мимолетно, даже то, что обладает долгой историей и наделено властью.
<…>А там, на берегу бассейна, то дитя,На розу пышную глазенки опустя,К губам своим ее подносит и целует.Вдруг – темных туч напор и сильный ветер дует.Вода возмущена, трясутся мирт, жасмин,Деревья клонятся до корня от вершин,И розы лепестки какой-то дух зловредныйВдруг в воду побросал из рук инфанты бледной,Так что у ней в руке едва остаться могС шипами острыми колючий стебелек.Кто смеет так шутить? И, трепетом объята,Инфанта смотрит вверх: не небо ль виновато?Там – чернота кругом. Она глядит туда,В бассейн: там морщится
