Казаки на Амуре - Сергей Владимирович Бахрушин

легче сказать, чем сделать, потому что все албазинские служилые люди составили между собою «одиначную запись», чтоб им друг друга Федору Воейкову не выдавать. От брани дело грозило перейти и к насильственным действиям, и, находясь в «круге», молодой Воейков подвергался не только оскорбительным выходкам, но и опасности убийства.

Вслед за сыном приехал в Албазин и сам старик воевода, чтобы попробовать выцарапать Государеву соболиную казну. Прибыв в Албазин, он пошел в съезжую избу и принялся бранить казаков, называя их ворами и беглецами и причитая их к Стеньке Разину, память о котором еще была жива; вместе с тем он заявил, что жалованье полагается только 100 человекам, составлявшим основную часть гарнизона, а остальные, прибранные незаконно, могут отправляться хоть к богдыхану. Несмотря на принятый им сразу властный тон, Федор Воейков, попав в притон албазинских разбойников, далеко не чувствовал себя в безопасности. Для предосторожности он поместился вне города, в Спасском монастыре и отсюда вел переговоры с казаками о выдаче ему задержанной ими соболиной казны. Те не отдавали и в ответ били челом о Государевом жалованье. «Послано было к нам в Албазин, – говорили они, – государева жалованья 2000 рублей, и ты из той казны 1000 р. раздал нерчинским служилым людям, а нам в Албазин прислал только 1000 рублей». Толпа казаков человек в 40 пришла к Воейкову в монастырь и потребовала: «Дай нам 500 рублей денег, и мы тебе отдадим Государьскую соболиную казну». Воевода послал нескольких торговых людей в город сказать: «Только соболиную казну отдадите мне, и я займу денег у торговых людей и дам вам жалованья 500р.». Казаки отвечали: «Пусть Федор приедет за соболиной казною сам и деньги привезет с собою, и мы ему казну отдадим и его проводим с честью». Делать было нечего; приходилось выкупать Государеву казну. Воевода занял 300 рублей, своих приложил 200, сам отправился в город и дал деньги казакам, а те выдали соболиную казну. После этого казаки стали требовать, чтобы воевода оставил у них в начальниках своего сына Андрея, рассчитывая иметь в его лице заложника; едва силой не отняли его у отца в монастыре. Открыто говорили, что собираются пограбить торговых людей и, захватив с собою насильно Андрея Воейкова, поплыть вниз по Амуру, к морю. Воейков, конечно, при таких обстоятельствах не согласился оставить в Албазине сына. Тогда казаки заявили ему: «Нерчинских детей боярских и казаков в Албазин на приказ (в начальники) не примем и не хотим быть у них под началом; вели у нас быть начальником кому-нибудь из албазинских же казаков!» Воейков был вынужден и на это согласиться. Он предложил им выбрать приказчика из своей братьи и утвердил выбранного ими десятского казачьего Ив. Войлошникова. Вырвали у него также согласие на поход на реку Амгун. Уезжая из Албазина, воевода не мог скрыть своего негодования: «Тот острог воровской, – говорил он, – ставили его воры! Надо бы церковь Божию разобрать и острог сжечь!» Промышленным людям и крестьянам, которые жаловались на насилия албазинских казаков, он советовал их копьями колоть и саблями рубить. И ясачных тунгусов, которых он встречал на обратном пути, он уговаривал платить ясак непосредственно в Нерчинск, помимо Албазина. «В Албазинский острог не ходите, – говорил он им, – там живут воровские казаки». С своей стороны, казаки жалели, что выпустили воеводу живым. После его отъезда они разграбили хлебные запасы, которые он купил в Албазине и оставил на хранение в монастыре, и говорили воеводскому человеку, посланному за этими запасами: «Полно боярину твоему в Албазине хлеб покупать», потащили его к себе в круг и поручили передать Воейкову: «скажи твоему боярину – только бы с Зеи пришли к нам казаки в ту пору, как боярин твой был в Албазине, и ему бы живым от нас не уйти!».

Когда наступило лето, «воровские «албазинские казаки решили исполнить свой давнишний план похода на Амгун. Тщетно Воейков, боясь осложнений с Китаем, прислал из Нерчинска распоряжение, отменяющее данное им было разрешение. Образовалась партия в 61 человек казаков и промышленников под начальством Гаврилки Фролова и пустилась вниз по Амуру на реку Амгун. Поставив на устье одной из речек, впадающих в Амгун, зимовье, они стали собирать ясак с окрестных тунгусов, раздавая им за то подарки: обрывки сукон, огнива, ножи, олово, котлы, топоры, клещи и т. п. Здесь они встретились с такой же партией якутских казаков, посланных на Амгун для сбора ясака из Тугурского острога[12], в составе 63 человек, под начальством Дмитрия Мокрошубова. Соединившись, оба отряда стали действовать сообща, спустились опять в Амур, погромили гиляков и ачан и многих побили, вернулись затем на Амгун, собрали здесь ясак с тунгусов, с бою взяв у них аманатов, затем двинулись на реку Тугур. Тут возникла совершенно безумная мысль овладеть Тугурским острожком; примкнувшие к албазинцам тугурские казаки были озлоблены против тугурского приказчика Петра Аксентьева; они хотели расправиться с ним и уйти служить в вольный Албазин. Однако, когда выяснилось, что вместо привода к ясаку инородцев, предполагается напасть на русский острожек, в шайке произошел раскол, и некоторые из якутских казаков (13 человек с Петрушкой Карповым во главе) отказались пристать к воровству.

Русский воинский караван речных судов XVII века

«Воровские изменники» схватили их, били, отняли ружья и порох, рыболовные снасти и пленников, доставшихся им по разделу; связав держали в деревянных колодках и стояли над ними с копьями и ружьями из опасения, чтоб они не дали вести в Тугурский острог Петру Аксентьеву. Для захвата Тугурского острога был отправлен передовой отряд из 21 человека. Едва он приблизился к острогу, как гарнизон, который с уходом Дм. Мокрошубова состоял всего из 5 человек, изменил и перешел на сторону воров: казак, стоявший на карауле, отпер им ворота, и все казаки, бывшие в острожке, вышли к ним навстречу. Победители вступили в острог, связали Петра Аксентьева и хотели даже его утопить, забрали аманатов, разломали «казенку»[13] и разграбили Государеву денежную казну и имущество приказчика. После чего Ганька Фролов и Мокрошубов, захватив с собой тугурских аманатов, повернули обратно на свое зимовье на Амгун; к ним присоединилось три казака из Тугурского острожка.

На этом кончились все успехи разбойничьей экспедиции. На Амгуне они находились на территории, принадлежавшей китайцам, и последние не могли, конечно, равнодушно глядеть на хозяйничанье наших удальцов. Они стали перехватывать отдельные небольшие отряды казаков и избивать их. Невозможно даже было дать знать о себе в Албазин. Так перебито