Повести - Георгий Шторм

_______________

* A n g e l u s (лат.) - католическая молитва.

* "V i t a e S a n c t o r u m" (лат.) - "Жития святых".

Монахи-молчальники, на которых настоятель наложил епитимью, приходили в библиотеку. Одни из них тянули себя за уши, намекая этим на свое скудоумие и прося дать неканоническую книгу; другие же складывали ладони чашкой, показывая, что расположены к чтению благочестивых книг.

Иван постепенно свыкся с латынью. Вскоре, найдя среди хлама случайную книгу, он даже одолел пять страниц трактата "Об осаде и защите замковых стен". Но его все сильней тянуло на волю, и монастырские стены сдвигались вокруг него тюрьмою. К тому же - он это заметил - монахи стали его в чем-то подозревать...

Как-то он спросил Паскуале:

- Чего иные из вас таятся в саду и все между собой шепчут?

- Они говорят о брате Фоме, - сурово ответил монах.

- Это кто?

- Брат Фома родом из этой деревни. Прежде он жил с нами, но святые отцы упрятали его в тюрьму.

- За какие ж дела?

- За то, что он был умней этих крыс в черных сутанах и хотел, чтобы народ выгнал испанцев из захваченной ими земли!

- Так-то!

Ивашка смотрел на монаха большими потемневшими глазами.

- Брат Фома нашел истину. Он открыл врата нового века. Он написал великую книгу и назвал ее "Солнечным градом"... Это - путь к правде и миру на земле...

- Что в этой книге? - Ивашка схватил Паскуале за плечи. - Какая в ней правда?!

Монах отстранился, строго посмотрел на него и вдруг улыбнулся:

- Слушай! Я расскажу тебе о "Солнечном граде"...

И он заговорил...

2

На самом дне неаполитанского Castello Nuovo* проснулся узник. Его звали Фомой Кампанеллой. Монах-философ, мечтавший о коммунистическом государстве Солнца, он был в Калабрии не только мечтателем, но и главой заговора против испанского ига. Испанцы бросили его в эту смрадную дыру.

_______________

* C a s t e l l o N u o v o (Новый замок) - название неаполитанской тюрьмы.

Темный колокол рясы, казалось, врос в ледяные плиты пола. Узник повернул к двери курчавую голову на тучной шее и удивился. Сегодня никто не будил его, не тревожил, а между тем днем ему никогда не давали спать.

У него были круглые зеленые глаза, но, едва солнце уходило из каменного мешка, темная зелень глаз сменялась угольною чернотою.

- Джакопо! - крикнул он. - Не попасть бы тебе в беду! Я не стану тебя щадить и просплю до ночи!..

Он встал и шагнул к столу.

Груды свитков и книг раздвинулись под его локтями. Он взял тетрадь с надписью: "Civitas Solis"* и положил на солнце - сушить. Стены покрывала плесень; сырость, как мелкий бисерный пот, сияла в углах, а в самом низу темнела и будто шевелилась грибная корка.

_______________

* "C i v i t a s S o l i s" (лат.) - "Государство Солнца", утопическое произведение уроженца Калабрии Фомы Кампанеллы (1568 - 1639); занимает видное место в истории развития коммунистических идей. Преследуемый инквизицией, Кампанелла провел в тюрьме двадцать семь лет.

Мышь уселась на краю стола. Она была белая, с пунцовыми глазками и не боялась.

- А! Брат Бильбиа! - воскликнул узник и, взяв мышь на ладонь, заговорил с нею, вытянув руку к свету: - Почему вы одни?.. Или вам не известно, как ведут допрос?.. "Не менее двух хороших ученых людей", как сказано в "Practica" Людовика Парамо!*

_______________

* "P r a c t i c a" Л ю д о в и к а П а р а м о - составленное одним из инквизиторов руководство, как производить допрос.

Лицо его побледнело, глаза стали глубоки и черны. Еще одна мышь взобралась на стол и свесила хвостик с корешка книги.

- И брат Фабио тут? Теперь все в порядке. Итак, начнем. Что?.. Верю ли в бога? А вы? Верите? Я тоже... Постойте! Что это пишет ваше перо? "О н в е р и т, что м ы в е р и м!.." Ну нет! Если так, пишите: "Не верю!.." Дальше!.. Откуда я знаю то, чему не учился? Для этого я извел в лампе масла больше, чем вы успели выпить вина... Что? Вы говорите - плохо кончу?.. Бильбиа! - Он сжал пальцами мышь. - Я в твоих руках. Мои кости треснули и срослись. За сорок часов пытки я уже потерял шестую часть своего мяса... Как?.. Не слышу!.. (Из углов выбегали мыши и тихо кружились у его ног.) Вы говорите: "Сострадание и справедливость!" А что они сделали с Антонио Серра*? А костер Джордано Бруно*? А кровь - всюду, куда ступает нога испанского солдата?.. Будущие века будут судить нас... Все книги мира не утолят моей жажды!.. Вы ничего не можете отнять!.. Колокол мой зазвонит*, и народ сметет королевских псов, продающих кровь и попирающих свободу!..

_______________

* А н т о н и о С е р р а - итальянец, экономист XVI века, автор одного из первых трудов по политической экономии; был преследуем инквизицией.

* Д ж о р д а н о Б р у н о (1548 - 1600) - итальянец, философ; по определению Энгельса, "гигант учености духа и характера"; одна из наиболее ярких фигур эпохи Возрождения; сожжен на костре в Венеции католическими попами как еретик.

* К о л о к о л м о й з а з в о н и т - игра слов: "campanella" по-итальянски "колокол".

Он топнул ногой. Мышь, пискнув, спрыгнула с руки...

Загремел засов. Джакопо боком переступил порог. Дверь медленно затворялась, и, как стрижи, взвизгивали петли.

- Опять вы говорили с мышами, брат Фома? Правду сказал брат Бильбиа, что в вас нет никакого страху.

- Запиши, Джакопо, - он не солгал!

Тюремщик был худ и лыс, с жировой шишкой у виска. Узник стоял перед ним, гневный, большой, как глыба камня перед обвалом.

- Где ты пропадал все утро? Я не получил еды, но зато спокойно спал.

- Брат Фома, не говорите никому об этом!.. У меня нынче радость: вернулся сын, которого я не видел восемь лет. Он, бедняга, немой и едва не погиб из-за своего несчастья во время бури... Едва они отошли от Мальты, на галере появилась течь: весь груз и рабов (как велит закон) стали бросать в море. Его приняли за раба и уже хотели утопить. Спасибо, нашелся добрый человек и хорошо заплатил хозяину галеры...

- Добрый человек нарушил закон. Брат Бильбиа должен подвергнуть его пытке.

- Сердце ваше ожесточилось, брат Фома. Верно говорят, что вы хуже Лютера и Кальвина. Ваши писания читают одни мыши.

Ряса качнулась. Узник взял с солнечной полосы на полу тетрадь и захохотал.

- Я обманул вас! "Государство Солнца" вышло на волю из тюрьмы! Немцы тискают его теперь на своих печатных станах, и колокол звонит по всему миру!

- Вы еретик!

- Ступай вон, Джакопо!

Тюремщик поспешно открыл дверь.

- Больше вы не будете спать днем! - прошипел он, пока, визжа, поворачивались петли. - Молитесь святому Антонию, брат Фома... Кого не слушает бог, слушает тех святой Антоний!..

3

Болотников медленно брел межой, удаляясь от монастыря. Был час Angelus'a. Будто от звона, волновались поля. По дороге пылил скот. Везли сено. Солнце не жгло, и пастухи снимали шляпы.

Его окружал звон, и в памяти оживал слышанный рассказ. От этого тело наливалось, как колос, и он шел, полный шума своей крови...

Иван поднял голову и удивленно посмотрел перед собой. Окруженные сумрачной зеленью садов, белели стены и порталы. Он стоял у монастыря кармелиток. Круто повернув назад, он спустился с похожего на овцу холма... Затемно он пришел в монастырь. Привратник спал. Встревоженный Паскуале открыл ворота.

- Наконец-то! - прошептал он. - Я давно хотел тебе сказать... Старшие братья донесли настоятелю, что ты не католик. Не знаю, так ли это, но только тебе грозит суд. Хотя ты и ни в чем не повинен, но лучше беги, пока сюда не вызвали испанскую стражу...

- А мне тут не жить, - сказал Иван. - Я и сам надумал уйти. Спасибо тебе!.. Прощай!..

И, не заходя в келью, он быстро вышел за ограду...

Дозорный колокол, извещая приход корабля, прозвонил на укрепленном берегу венецианского предместья. Море у Киоджи было полно лодок с рыжими, красными и почти черными парусами. Тотчас за карантином гудели льнопрядильни. За ними поднимался кряж канатных и стекольных мастерских. Грязный рыбацкий городишко лежал перед Иваном. Вдоль мутных зелено-голубых каналов сновали матросы, рыбаки, комедианты. Киоджоты, толпясь на выгнутом мосту, ждали прихода кораблей.

В тесной таверне пахло ореховым маслом и стоял такой дым, словно там спалили целый фунт пакли. Едва Иван вошел, двое людей в узких камзолах и круглых шляпах приблизились к нему.

- Я - Джино, он - Биндо, - сказал один, картавый и горбоносый. - Мы гондольеры. А ты кто? Что умеешь делать? Не хочешь ли стать гребцом?

- Я был галерником.

- Тогда весло и гондола найдутся.

Они стояли обнявшись. Их лица были открыты и ясны.

- Теперь жаркое время. Гребцы нужны. Пойдем с нами. Будем жить дружно!..

Они отправились в Венецию по длинному мосту на сваях, лежавшему в мертвом забытьи лагун...

Это был славный народ. Они называли друг друга братьями и умели крепко держать слово... Старшина их дал Ивану одежду гребца и гондолу длинную, обитую черным сукном, со стенами, мерцавшими тусклыми зеркалами.

- Вот, - сказал он, - от Бролио до Риальто вода - твоя.

Город, весь в легких выгибах мостов, казалось, уплывал куда-то. Тишь стеклянила воду. Каналы были зловонны и грязны, но от опрокинутых в них домов и колоколен струилась складчатая парча.