Последыш. Книги I и II (СИ) - Мах Макс

— Не знаю, где ты собираешься все это носить, — сказала Юлиана, осмотрев эти его обновы, — но раз тебе так хочется, бери. А запонки и заколки для галстука тебе не нужны. У княгини в замке каких только нет!

Игорь не спорил. На самом деле он и не собирался заходить в ювелирный. Это была идея Ольги, но раз Юлиана говорит, что все это уже у него есть, то и «капризничать» нечего.

— Пообедаем в корчме? — предложила между тем Ольга.

— Прекрасная идея, — согласилась с ней Юлиана. — Пойдем в «Мангазею»[33] или в «Старый кабак»?

— Мне «Мангазея» больше нравится, — высказала свое мнение кузина. — Там кухня лучше.

— Значит, «Мангазея», — согласилась тетушка, а Игорь приготовился к новой порции фактов об окружающем мире.

Впрочем, ничего нового он в корчме не увидел, и единственным фактом, который Бармин отправил в свою копилку впечатлений, являлось то, что «Мангазея» оказалась обыкновенным рестораном. Стильным, дорогим, декорированным под старину, — что-то вроде «освоения Сибири Ермаком Тимофеевичем», — но ничем принципиально не отличающимся от знакомых Игорю заведений. Кухня тоже соответствовала. Вкусно, местами необычно в связи с национальным колоритом, но ничего экстраординарного. А из застольной беседы запомнился лишь пассаж Ольги про магию. Черт знает, как они вышли на эту тему, но по какой-то ассоциации, имевшей смысл только для нее самой, кузина вспомнила, как в первом классе лицея пыжился своими талантами один их общий дальний родственник, — неизвестный Игорю кузен Василий, — и как он сел в лужу, когда выяснилось, что Дар Ольги оригинальнее и сильнее. Рассказ более чем любопытный, поскольку означал, что, во-первых, магия здесь не секрет и не тайна. А во-вторых, в рассказе упоминался лицей, обучение в котором среди прочего предусматривало, по-видимому, развитие магических способностей. Немаловажной деталью являлось и то, что учились в лицее вместе мальчики и девочки, и что силу Дара можно каким-то образом измерить. Не говоря уже о том, что именно имеют в виду, называя Дар оригинальным?

Вопросов по этому поводу Игорь, впрочем, задавать не стал, однако рассказ Ольги запомнил, отметив в уме, что этим делом имеет смысл заняться вплотную, и он даже знает, с чего начать. В конце концов, не может быть, что бы в замке Надозерье не было своей библиотеки. Должна быть, и наверняка немаленькая. А раз так, то там безусловно найдутся книги и по интересующей его тематике. Надо только хорошо поискать, не демонстрируя при этом своего особого интереса. Бармин не смог бы объяснить, зачем он это делает, но афишировать перед всеми свои магические способности не спешил.

Глава 4

1. Пятнадцатого марта1983 года

Итак, он окончательно стал Ингваром Менгденом. Жил в замке княгини Кемской, знакомился с «чудесным новым миром» и пытался заполнить пробелы в своем официально несуществующем образовании. Поэтому со своими новыми родственниками Игорь говорил то по-русски, то на норне, — без которых в западных княжествах шагу ступить нельзя, — переходя временами на фряжский или алеманнский. Еще он учился танцевать и вести себя за столом, просматривал подшивки газет и журналов за последние два-три года, чтобы быть в курсе последних событий в империи и мире, и, как мог, пытался разобраться в хитросплетениях своей личной судьбы. Последнее оказалось весьма сложной задачей, поскольку ни одна из женщин говорить с ним об этом не желала. Являясь в высшей степени воспитанными людьми, они, разумеется, не говорили ему прямо — «нет», но эту тему старательно избегали. Изворачивались и темнили, однако в тех редких случаях, когда Игорь, раздосадованный их поведением, отступал от своего принципа, — ни в коем случае не лезть на рожон, — и задавал неудобные вопросы в лоб, в ответ он получал туманное, но весьма многозначительное «ты сейчас этого просто не поймешь». И тяжелый вздох. Как же без вздоха?

В чем причина этих аристократических заморочек, Бармин пока не разобрался. То ли дамы блюли свою выгоду, то ли действительно считали Игоря валенком, сомневаясь в его способности разобраться в хитросплетениях великосветской жизни и готовности лицом к лицу встретиться с по-настоящему серьезными проблемами. И, если подумать, они были по-своему правы. Что они о нем знали? Только то, что Ингвар родился и вырос в ссылке на Груманте, где не получил никакого систематического образования и где некому было научить «несчастного мальчика» основам критического мышления, законам линейной логики и всякой там политической казуистике и хренотени. О том, что на самом деле он не так прост, как представляется, Бармин рассказать им, естественно, не мог. Да и что бы он им сказал? Что прожил уже однажды довольно долгую жизнь и успел в той жизни много чего узнать и много чему научиться? Например, тому, что политические и личные интересы конкретно взятых людей отнюдь не очевидны. Что политика — это вонючее болото, в которое лучше не лезть, потому что от этого дерьма в жизни не отмоешься. Но при этом иметь в виду, что тот, кто не готов запачкать руки, не должен потом жаловаться, что его нагнули. Однако в том-то и дело, что Игорь/Ингвар, как какой-нибудь гребаный агент-нелегал, существует одновременно в двух лицах. При этом окружающие знают лишь одного — несчастного графа Менгдена и даже не догадываются о существовании другого — профессора и доктора медицины Игоря Викентиевича Бармина. Оттого и возникает между ними обычное в таких случаях недопонимание.

К счастью, Игорь все это понимал, и потому не спешил конфликтовать и крайне редко настаивал на своем. Он пока слишком мало знал о своей новой семье и о политическом контексте, в котором эта семья существует. Поэтому личина наивного недоросля ему нигде не жала. Напротив, в большинстве случаев она помогала ему избегать ненужных проблем. Во всяком случае, части из них, поскольку Бармин не тешил себя иллюзиями относительно своих бабушки и кузины. Окружающие его люди не могли не заметить, что он куда умнее и образованнее, чем можно ожидать от аристократического маугли. Разумеется, замечали, но сложившийся по отношению к нему модус операнди менять не спешили. По-видимому, у них на это были свои резоны и свои заблуждения.

А между тем, жизнь в замке Надозерье шла своим чередом. Игорь начинал день с гимнастики ушу, а затем бежал свои пять километров вокруг парка. Потом душ, завтрак, занятия с Ольгой и приглашенными учителями, полдник, самостоятельная работа в библиотеке, еще один заход на ушу, — чтобы расслабиться и сбросить накопившееся напряжение, — обед, беседы за чашкой кофе и порцией старки в «тесном семейном кругу», — имея в виду одних только Анну Георгиевну и Ольгу, поскольку Ульяна Михайловна довольно быстро покинула замок «по семейным обстоятельствам», — и, наконец, легкий ужин, после которого предполагается прогулка с Ольгой вдоль берега озера, просмотр телепередач, — а телевидение здесь было весьма занятное, — душ и постепенный, за чтением и обдумыванием прочитанного, отход ко сну. Такова, во всяком случае, была видимость, но, на самом деле, все обстояло куда сложнее и интересней.

Во-первых, его странные сны с участием кузины Ольги отнюдь не прекратились. Напротив, если сразу по прибытии в замок княгини Кемской, сны эти носили достаточно сумбурный характер, то уже со следующей ночи они обрели некую упорядоченность и обзавелись довольно прозрачной внутренней логикой. И вот это насторожило Игоря по-настоящему. Бармин ведь в свое время долго и «яростно» практиковал, работая психиатром в советских и американских клиниках и принимая клиентов частным образом. Много читал и много думал, потому, наверное, и ушел в результате в науку. Но в том-то и дело, что, обладая значительным багажом общих и специальных знаний и являясь к тому же состоявшимся ученым, он не верил в обыденную природу своих снов. Они не были похожи ни на юношеские мечты о противоположном поле, ни на фантазии испытывающего половую абстиненцию[34] взрослого мужчины. На проявление психиатрического заболевания они не походили тоже.