Рекрут Великой армии (сборник) - Эркман-Шатриан

Глава XXIX. «Что ждет нас завтра?»

Рано утром нам раздали порции хлеба, мяса и водки. Мы сварили суп. Дождь почти прекратился, но я все никак не мог согреться. Мне было холодно, хотя все тело горело. Я, очевидно, простудился. Да и, наверное, три четверти солдат страдали теперь от лихорадки. Некоторые были уже не в силах двигаться и лежали на земле, рыдая и призывая свою мать, как дети.

Когда рассвело, мы увидели по ту сторону реки сожженные деревни, горы трупов, опрокинутые пушки, изрытую землю. Мы увидели также тысячи пруссаков, которые двигались, чтобы соединиться с русскими и австрийцами и таким образом окружить нас со всех сторон. Мы не могли помешать им в этом, тем более что генерал Бернадот с русским генералом Беннигсеном подходили со ста тысячами свежих войск.

После трех битв в один день наша армия, уменьшившаяся до 130 тысяч человек, оказалась окруженной кольцом вражеских войск, насчитывавших триста тысяч штыков, 50 тысяч конницы и тысячу двести орудий.

Наш батальон двинулся на соединение с дивизией, стоявшей у Кольгартена. Мы с трудом пробирались сквозь поток повозок с ранеными, обозы, батареи и отряды.

Откуда ни возьмись примчались двадцать гусар. Растолкав толпу направо и налево, чтобы расчистить дорогу, они громко кричали: «Император! Император!»

Батальон выстроился, взял на караул, и через несколько секунд появилась императорская конная гвардия. Это были настоящие великаны в громадных сапогах и огромных меховых шапках, из-под которых виднелись лишь глаза, нос и усы. Они мчались галопом с обнаженными саблями в руках. Приятно было смотреть на этих молодцов.

За гвардией показался генеральный штаб. Представьте себе полтораста-двести генералов, маршалов, офицеров всех рангов. Они едут на прекрасных лошадях, и их мундиры до такой степени обшиты золотом и позументом, что не видно, какого цвета сукно.

Но более всего я был поражен, когда среди этих полководцев, двадцать лет приводивших в трепет всю Европу, я увидел Наполеона в старой треуголке и сером сюртуке. Как сейчас, вижу его широкий подбородок и короткую шею.

Все кричали: «Да здравствует император!», но он ничего не слышал. Он обращал на нас столько же внимания, сколько на чуть моросивший в это время дождь. Сдвинув брови, он наблюдал за передвижениями пруссаков, шедших навстречу австрийцам. Таким, каким я видел Наполеона в этот день, он и остался у меня в памяти.

Солдаты были настроены мрачно. Тут и там говорили, что такой войны еще никто не видел, что мы идем на полное истребление, что победить врага мы все равно не сможем. Рассказывали также, что победа, одержанная при Вахау, была ни к чему, так как к неприятелю подошли подкрепления. У Мокерна были разбиты. Единственный наш успех заключался в том, что путь на Эрфурт был свободен. Вся армия, от простого солдата до маршала, думала, что надо как можно скорее начать отступление, так как мы находились на слишком опасной позиции. К несчастью, император думал иначе, и мы вынуждены были остаться.

За весь этот день мы не сделали ни одного выстрела. Говорили, что к нам подошел генерал Ренье с 16 тысячами саксонцев, но измена баварцев уже показала нам, можем ли мы полагаться на наших союзников.

К ночи наша армия еще ближе сомкнулась около Лейпцига. Все с тревогой думали: «Что-то будет завтра? Увижу ли я луну, как сегодня, и будут ли еще звезды сверкать для меня?..»

Среди ночи виднелся длинный ряд неприятельских костров, тянувшийся почти на шесть миль. Глядя на этот бесчисленный ряд огней, всем невольно приходила мысль: «Теперь весь мир против нас. Все народы требуют нашего уничтожения».

Да, нам, французам, оставалось одно: победить или умереть.

Глава XXX. Битва народов

С такими-то думами дождались мы дня. Вокруг все было тихо, никакого движения.

Зебеде сказал мне:

– Может быть, нам повезет и неприятель не осмелится атаковать нас.

Офицеры толковали между собой о перемирии. Но вдруг, часов около девяти утра, стремглав прискакали вестовые, крича, что неприятель зашевелился по всей линии. Почти в ту же минуту справа, от реки Эльстер, грянул выстрел.

Мы были уже наготове и двинулись через поля к Шёнфельду. Битва началась.

На холмах, перед рекой, стояли две-три наших дивизии с артиллерией в интервалах и кавалерией на флангах. Дальше, поверх штыков наших солдат, мы увидели полчища пруссаков, шведов и русских, которые шли в атаку. Неприятельским рядам не было видно конца и края.

Через двадцать минут мы подошли к боевой линии, между двух холмов. Перед нами находилось пять-шесть тысяч пруссаков, переходивших реку с криками «Vaterland! Vaterland!»[16] Слышался шум, напоминавший крик большой стаи грачей, готовящихся к отлету.

Началась ружейная перестрелка, загрохотали пушки. Лощина, по которой течет река Парта, наполнилась дымом. Пруссаки были уже совсем около нас, когда мы их увидели: с горящими ненавистью глазами, с раскрытыми ртами, похожие на диких зверей, они шли на нас.

Крикнув: «Да здравствует император!», мы бросились врагу навстречу. Сумятица была ужасной. Через мгновение тысячи штыков скрестились. Солдаты кидались вперед и отступали, стреляли в упор, били прикладами. Произошла чудовищная свалка. Люди ступали по тем, кто упал, канонада не прекращалась. Дым, тянувшийся над темной водой среди холмов, свист пуль и треск ружейной пальбы делали эту лощину похожей на громадную печь, которая вместо дров поглощает человеческие тела.

Трижды пруссаки переправлялись через поток и сплошной массой бросались на нас. Подавленные их численностью, мы отступали, и тогда они издавали неистовый крик. Их офицеры, подняв шашки вверх, сто раз повторяли: «Vorwarts! Vorwarts!»[17] И пруссаки шли сплошной стеной и, надо признаться, с непоколебимым мужеством. Наши пушки косили их, но они все-таки наступали. На вершине холма мы сделали невероятное усилие и снова откинули врага к реке.

Так продолжалось до двух часов. Половина наших офицеров выбыла из строя. Вдоль всего берега кучами валялись убитые, a раненые пытались ползком спастись с поля битвы. Некоторые из них вне себя становились на колено, чтобы в последний раз выстрелить или ударить штыком.

По реке плыла целая вереница трупов: одни кверху лицом, другие – спиной, третьи – ногами. Они плыли друг за другом, как бревна, и никто не обращал на них внимания.

В конце концов, пруссаки и шведы двинулись вверх по реке, и на их место явились русские.

Русские, выстроившись в две колонны, в образцовом порядке, с ружьями наперевес, спустились в лощину и произвели на нас две атаки. Они сражались с огромным мужеством и не кричали, как пруссаки. Их кавалерия хотела захватить старый мост, находившийся выше Шёнфельда. Канонада становилась все громче. Со всех сторон сквозь дым виднелись враги. Когда мы прогоняли одну из колонн неприятеля, появлялись свежие силы, и нам приходилось начинать сначала.

Часа в два или три нам стало известно, что шведы и прусская кавалерия перешли реку выше Гроссдорфа и собираются напасть на нас сбоку. Маршал Ней сейчас же перестроил войска, и наше правое крыло стало арьергардом. Наша дивизия осталась у Шёнфельда, но все остальные отошли от реки Парта на равнину. Вся армия выстроилась в одну линию вокруг Лейпцига.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

То были годы триумфа Французской империи. В апреле 1810 года состоялась свадьба Наполеона с дочерью австрийского императора Марией-Луизой, а в 1811 году у Наполеона родился сын, получивший титул Римского короля. По случаю этих событий по всей Франции были устроены большие празднества. В начале 1810 года владения римского папы были окончательно присоединены к Франции, а в конце 1810 года присоединились ганзейские города Любек, Бремен и Гамбург. В 1811 году в состав Французской империи была включена Голландия, а также испанские и иллирийские провинции, королевство Италия. А в 1812 году началась русская кампания, и армия Наполеона вошла в Москву.

2

Год провозглашения Наполеона императором Франции.

3

«Битва под Москвой» – так французы называли Бородинское сражение 7 сентября 1812 года. Эта битва считается самой кровопролитной в мировой истории среди однодневных сражений.

4

Город в Бельгии. В 1794 году в битве при Флерюсе французский генерал Журдан одержал победу над австрийцами.

5