Вратарь - Олег Макаров

Кроме Перельмана и Бадина, все остальные были футболистами «без положения в обществе». Их мало кто знал, в фаворитах они не числились.

Иное дело Перельман! Новый тренер не мог не «клюнуть» на лакомую приманку, потому что сам был вратарем и питал к нашему брату сердечную слабость. А в то время Перельман, известный по игре в рижской «Даугаве», считался восходящей звездой.

Приглашение Перельмана было обусловлено необходимостью. Зубрицкий после ухода Скрипченко остался без опытного дублера, на меня же еще не рассчитывали в полной мере.

Однако у «именитых» имелась одна порочная слабость. Оба – и Перельман и Бадин – любили изрядно покутить. Делалось это по поводу и без повода. Вскоре наша команда на себе испытала результаты их легкомыслия. Тут следует отметить, что приверженность некоторых футболистов к вину носила, так сказать, «исторический» характер. Как возникла она, что обуславливало закономерность этого явления, – не берусь сказать. Может быть, роковую роль сыграло то обстоятельство, что вино являлось известной компенсацией непомерного расхода нервной и физической энергии. Возможно, причину возникновения печального наследия надо искать в том, что первые поколения футболистов не отличались высокой культурой. Это были простые парни, здоровые, жизнерадостные, жадно протягивающие руки ко всем радостям жизни. Лихие футбольные схватки и обязательные после них шумные банкеты, устраивавшиеся восторженными почитателями мастеров мяча, приучили спортсменов к весьма однообразному реагированию на удачи и неудачи. Было время, когда средний уровень образованности футболиста составлял лишь несколько классов, и ограниченность кругозора неизбежно приводила к ограниченности внутренних запросов. Думается, что именно тогда-то и родилась традиция «замывать».

Но шло время, мужала страна, становился культурней народ, росли требования к людям. Постепенно учеба стала всеобщей. Быть просто футболистом – уже становилось недостаточным. Возникла необходимость, а затем и потребность сочетать футбол с более полезной деятельностью на благо страны. Молодые люди стали увлекаться многим – техникой, литературой, наукой, искусством. Все чаще, говоря о себе, они уже формулировали свое отношение к нашей любимой игре по-новому, добавляя: «…при этом увлекаюсь и футболом». Даже тренером уже нельзя было стать без определенного образования.

Футболисты пошли в школы, техникумы, институты. Их культура стала заметно расти, а вместе с нею теряла свойство традиции склонность к вину. Это, разумеется, не означало, что в один прекрасный день все футболисты стали походить на монахов, что даже на дружеских вечеринках или в дни разных праздников они сидели за столом с похоронным видом. Однако то, что еще недавно считалось «нормой», вытеснялось более важным и возвышенным. Качественный состав футбольной среды постепенно изменился до неузнаваемости. Отдельные нарушения этого логически обоснованного процесса, конечно, в расчет приниматься не могут.

Все это я испытал на себе. Еще птенцом, попав в окружение людей, каждое слово и поступок которых были для меня равносильны закону, я нередко становился участником веселых пирушек. Первым тормозом на этом скользком пути явилась моя женитьба, вторым – учеба и общее настроение в команде. К сожалению, Перельман и Бадин относились к числу тех беспечных весельчаков, которые остались на старых позициях. И несколько раз они ставили «Динамо» в довольно тяжелое положение.

Перельман должен был защищать ворота «Динамо» в матче против ЦДСА. До этого он неоднократно нарушал режим и ко дню состязания пришел далеко не в лучшей форме. Это сказалось на четкости его игры. Он пропустил два очень легких мяча, киевляне ушли с поля поверженными.

Через некоторое время команда отправилась в Минск на календарную игру. Бадина и Перельмана среди нас не оказалось. Мы уехали без них. Охмелевшие дружки подхватили машину и пустились догонять поезд. Терпение тренера лопнуло. Оба они были немедленно отчислены.

Недостаточно сильное пополнение, случаи нарушения спортивного режима, отсутствие настоящей спаянности – все это привело к плачевным результатам. В нашей игре стал постепенно гаснуть огонек мастерства. «Динамо» скатывалось на позиции аутсайдера. Не помогло и то, что тренеры стали все чаще выпускать на поле молодежь. Это были лихорадочные попытки спасти положение, но, увы, они были обречены на неудачу. Лишь благодаря более выгодному соотношению забитых и пропущенных мячей мы «ушли» с последнего места в турнирной таблице на тринадцатое. Только поэтому ереванское «Динамо», а не мы, очутилось за чертой команд первой группы.

Этот год был поистине «черным». Еще никогда динамовцы не опускались столь низко. В сердцах игроков поселилась неуверенность. Горькие минуты пришлось пережить и мне.

Дело в том, что я никак не мог забыть печального случая с Муштой. Его сломанная нога вселила в меня робость. Затем на моих глазах тяжелую травму получил вратарь ленинградцев Василенко. И я впервые в жизни испытал страх. Может быть, если бы общее настроение в команде было иным, эти неприятные случаи не произвели бы такого удручающего впечатления.

Становясь в ворота, я сознательно избегал острых столкновений. Мои действия утратили недавнюю четкость и чистоту. Расслабившись внутренне, я и внешне смахивал, очевидно, на мокрую курицу.

Фокин заметил это. Как-то после игры, подозвав меня к себе, он спросил напрямик:

– Боишься?

Вратарю вратаря не обмануть. Я честно признался, что в последнее время почему-то трушу.

– Но этого же раньше не было. Что сбило тебя с толку?

Выслушав мой рассказ, он недовольно покачал головой.

– Думаешь прожить по пословице «береженого бог бережет»? Ошибаешься, не выйдет. Ты боишься травмы, это понятно. Кому она по душе? Но понаблюдай, и ты быстро убедишься, что как раз трусливым, несобранным вратарям достается больше, чем другим. Если ты идешь на мяч смело, если ты полон решимости, твое тело, как сталь, каждый его квадратик напряжен и тверд. Такому телу удар не страшен. Но если ты расслабишься и размякнешь, даже пустяковая царапина выбьет тебя из колеи. Мой совет, попытайся вернуть себе смелость. Не сделаешь этого, в воротах долго не удержишься. И вообще, хорошего вратаря тогда из тебя уже не выйдет. Поверь мне, уж я-то стреляный воробей!

Но как вернуть себе смелость? К тому времени я уже провожал двадцать первую весну. Этого вполне достаточно, чтобы человек уразумел, наконец, смысл слова «хотеть» и «надо». Я уже знал, что при большом желании добьюсь всего, к чему стремлюсь. Следовательно, если призвать на помощь волю, заставить себя даже через силу делать то, что нужно, можно добиться успеха. Надо только очень захотеть. И в таком духе я настраивал себя довольно долго. Случай помог мне добиться своего.

Мы играли в Москве против «Спартака». Среди наших соперников я увидел уже известных футболистов Никиту Симоняна, Николая Дементьева, Виктора Терентьева. Положение команд было не одинаковым. «Спартак» шел хорошо, мы плелись в конце. Но у каждой команды, даже такой, что переживает кризис, бывает в сезоне «свой матч». В этот день куда-то девается неверие в свои силы, в людях вспыхивает неуемная жажда победы. Команда выходит в поле собранная и решительная. Много месяцев подряд она огорчала своих поклонников, была изрядно угнетена морально. Но куда только деваются робость и нерешительность! Ожила команда, она полна задора, ей хочется «пощипать» лидера. И как-то все сразу получается.

Так было и на этот раз.

Вот уже наши забивают «Спартаку» первый гол, потом второй, третий… Наконец, счет совсем неприятный для лидера – 4:1. Уж до чего ладно складывается игра! Я сижу на скамье запасных. Едва сдерживаю себя. А самому хочется плясать. Вдруг слышу:

– Смотри, смотри!… С вратарем неладно… Действительно, Зубрицкий не встает с земли.

– Олег, в ворота! – приказывает тренер, и я торопливо, на ходу натягиваю перчатки.

Теперь вся сила взвинченных неожиданным поражением спартаковцев обрушится на нашу защиту, на мои ворота.

Начался знаменитый спартаковский штурм. Кажется, нет силы, способной противостоять яростному натиску. В один из моментов соперники выводят на завершающий удар Виктора Терентьева – того самого, который позже будет играть за «Динамо», а еще позже станет одним из тренеров нашей команды.

Терентьев оказывается в очень удобной позиции для взятия ворот. Я впился в него глазами и заметил – он улыбается. Значение улыбки могло быть только одним: хорошо, когда на воротах новичок! Сейчас ты, парень, получишь свою порцию!

Я сцепил зубы от злости. Не выйдет! И пока Терентьев перекладывал мяч на правую ногу, чтобы пробить наверняка, я метнулся из ворот. Его нога и мои руки коснулись мяча одновременно. Удар был сильным, но мяч остался на месте.