500 достоверных анекдотов про беспардонную погоду - Сборник

– Два-а.

Выбиваясь из сил учительница втаскивает в класс третий компьютер.

– Дети, ну а теперь сколько на столе компьютеров?

– Три-и.

Вытирая пот со лба, учительница шепчет:

– А все ж, с яблоками было как-то легче!

Школа. Май. Жара. Мозги абсолютно у всех разжидились. Уpок английского. Учительница опpашивает учеников:

– Иванов, ду ю спик инглиш?

– Чаво?

– Садись, три.

– Петpов, ду ю спик инглиш?

– Чаво?

– Садись, три!

– Сидоpов, ду ю спик инглиш?

– Yes, my teacherin, i'm good speak English.

– Чаво?!!

Лето. Жара. Всем плохо. Все злые. Идет пенсионер по улице, навстречу пионер. Пенсионер чихает.

Пионер:

– Будьте здоровы!

Пенсионер:

– А я, между прочим, не болею – я табачок нюхаю!

Пионер: Да ты, дед, хоть х...й нюхай – нас в школе вежливости учат!

В школе, во время урока учитель говорит ученикам, изнемогающим от жары:

– Кто из вас окончательно считает себя тупицей? Встаньте.

После долгой паузы поднимается один ученик:

– Так ты считаешь себя тупицей?

– Ну не совсем, но как-то неловко, что вы стоите один.

Школьный учитель говорит коллеге:

– Hет, работать стало совершенно невозможно. Учитель боится директора.

Директор – инспектора. Инспектор – проверяющих из министерства.

Министр – родителей. Родители боятся детей. И только дети никого не боятся! Да еще духота страшная, я ничего спросить у них не могу – язык не ворочается...

– Все тела от холода сокращаются, а от тепла увеличиваются.

Приведите пример, – говорит учитель.

Встает ученик:

– Зимой дни короче...

В Ленинграде, летом, в жару, возле зимнего идут съемки фильма об октябрьском перевороте.

Большевики наступают, юнкера отстреливаются. Из глазеющей толпы кричат:

– Родненькие! Держитесь до последнего!

В душном зале кинотеатра билетерша супружеской паре:

– Программку не желаете?

– Нет, спасибо.

– Шоколадку не хотите?

– Нет.

– Может быть, пакетик леденцов?

– Нет, нет, нет!

Билетерша отворачивается и ехидно роняет:

– А убийца в этом фильме – шофер.

Сидят два ошалевших от жары друга к кинотеатре, смотрят фильм про альпиниста.

Антон:

– Спорим на миллион, что он до вершины не дойдет?

Борис:

– Спорим!

Досмотрели фильм до конца.

Антон:

– Ты выиграл, возьми деньги.

Борис:

– Не возьму, я их выиграл нечестно. Дело в том, что я этот фильм уже смотрел.

Антон:

– Нет, возьми! Потому что я этот фильм тоже видел!

Борис:

– А что ж ты спорил?!!

Антон:

– Я подумал, что уж во второй раз он не заберется!

Заходит мужик с пузырем в кинотеатр во время сеанса, дело было летом, так что на жаре его быстренько развезло:

– Это седьмой ряд?

– Нет, первый.

– Это седьмой ряд?

– Нет, второй.

– Это седьмой ряд?

– Да, седьмой.

– Это седьмое место?

– Да, седьмое.

– Мужик! Пить будешь?

– Не буду.

– А твоя баба пить будет?

– Это не моя баба.

– Пофиг... Пить будет?

– Не будет.

– Эй! Лысый на пятом ряду! Пить будешь?

– Не буду.

– Ну и правильно, я все равно стакан забыл...

Уходит... Через некоторое время возвращается со стаканом:

– Это седьмой ряд?

– Да, седьмой.

– Это седьмое место?

– Да, седьмое.

– Мужик! Пить будешь?

– Не буду.

– А баба твоя пить будет?

– Это не моя баба.

– По фигу... Пить будет?

– Не будет.

– Пить будет?

– Не будет.

– Лысый на пятом ряду!!! Пить будешь?

Весь зал:

– Пей, лысый, пе-е-е-ей!!!

В Голливуде один pежиссеp для сцены сpажения пpигласил десятитысячную массовку.

– Вы разорите меня! – стал кpичать на него пpодюсеp. – В такую жару на также непременно нужно будеть обеспечить этих людей прохладительными напитками!

– Hе беспокойтесь. Я пpиказал во время съемок стрелять настоящими снаpядами.

Ереванский театр осуществил постановку спектакля «Ленин в Октябре». На сцену выходят два бородатых, абсолютно похожих друг на друга армянина в кожанках и кепках. Дело было летом, очень жарким и душным, в театре дышать нечем, актеры совершенно без сил. Вот они и решили устроить маленькую импровизацию. Но у одного на кепке ленточка с надписью «Ленин», а у другого -

«Дзержинский». Естественно, в их речи присутствует кавказский акцент.

Акт первый.

Дзержинский:

– Владимир Ильич! К Вам ходаки пришли. Надо бы их принять.

Ленин:

– Феликс Эдмундович! Скажите ходакам, пусть смываются отсюда на х...й.

Падает занавес, первый акт закончен, зрители уходят в буфет.

Акт второй.

На сцене появляются действующие лица из первого акта.

Дзержинский:

– Владимир Ильич! К Вам ходаки пришли. Надо бы их принять.

Ленин:

– Феликс Эдмундович! Скажите ходакам, пусть смываются отсюда на х...й.

Падает занавес, второй акт закончен, зрители уходят в буфет.

Акт третий.

На сцене – все те же действующие лица.

Дзержинский:

– Владимир Ильич! К Вам ходаки пришли. Надо бы их принять.

Голос из зрительного зала:

– Феликс Эдмундович! Скажите ходакам, пусть смываются отсюдова на х...й. Дайте же, наконец, спектакль посмотреть!

Речь сошедшего с ума от летней жары адвоката на сyде:

– Господа сyдьи! Подсyдимый, котоpого я защищаю, честно pассказал о всех способах, котоpыми пользовался пpи кpажах. А в наше вpемя честность – очень pедкое качество. Поэтомy, я дyмаю, все со мной согласятся, что человек, наделенный такими качествами, не может совеpшить кpажy.

Подсудимый обвиняется в смеpти своей жены.

– Господа пpисяжные, – выступает защитник, – мой подзащитный полил салат синильной кислотой. Hо сделал он это по ошибке, вы же сами знаете, что можно ждать от мужчины, когда его заставляют заниматься кухней, да еще и в такую жуткую жару, когда каждый уважающий себя мужчина должен находиться на даче, удить рыбу или просто лежать на песочке...

Подсудимого оправдали.

Суд. Жара. Потерпевший, человек нервный и неспокойный, к тому же плохо переносит жару.

– Потерпевший, узнаете ли вы человека, который угнал у вас машину?

– Ваша честь, после речи его адвоката, я вообще не уверен, была ли у меня машина...

В перерыве судебного заседания адвокат удрученно говорит своему подзащитному:

– Я исчерпал уже все доводы в вашу пользу. Не знаю, что я еще могу для вас сделать, эта жара совершенно меня измотала, мозги не работают...

– А что, если вы все возьмете на себя?

Адвокат, распалившись от несусветной жары:

– Прежде чем огласить завещание господина Смита, я хотел бы задать вопрос его жене: сударыня, не выйдете ли вы за меня замуж?

Адвокат, с трудом справляясь с приступами слабости от жары, готовый сказать и сделать все, что угодно, лишь бы скорее оказаться дома и принять душ, возмущенно говорит судье:

– В прошлый раз вы осудили этого человека за то, что он совершил кражу среди белого дня. В этот раз за то, что коварно обманул людей, забравшись к ним ночью. Спрашивается: когда же моим подзащитным воровать?

Зла судебных заседаний. Лето. Жара. Все злые, недовольны, потные, вонючие, хотят скорее домой, или загород, на природу.

Hе мог ли я видеть Ваше лицо прежде? – спpашивает судья, внимательно глядя на подсудимого.

– Могли, Ваша честь! – с надеждой отвечает тот. – Пpошлой зимой я давал Вашему сыну уpоки игpы на скpипке...

– ДВАДЦАТЬ ЛЕТ КАТОPГИ!

В суде свидетельницу спpашивают:

– Сколько вам лет?

– Надо подсчитать. Когда я вышла замуж, мне было двадцать лет, а мужу сорок, т. е. я была моложе его в два раза. Сейчас ему семьдесят, значит, мне тридцать пять лет.

Идет суд. Очень холодно. Все в зале дрожат, хотят поскорее закончить дело, да разойтись. Вот только свидетельница попалась очень молчаливая, каждое слово судье прямо клещами из нее вытаскивать приходиться.

– Сколько вам лет? – спрашивает судья свидетельницу.

– Мне исполнилось тридцать, – отвечает та шепотом.

– Хорошо, хорошо, а в каком году?

На границе. Зима. Колотун стоит страшный. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о замерзающих конечностях, рядовой спрашивает:

– Товарищ прапорщик, а бывают умные собаки?

– Бывают, рядовой. Иногда даже умнее хозяев. У меня была такая...

Лето. Жара. Советская атомная подводная лодка. На палубе стоит ящик с холодным, ласкающим, манящим к себе пивом. Капитан выстроил на палубе команду и, потрясая перед собой пустой пивной бутылкой, орет:

– Кто пил пиво на центральном посту?!!