Трудные дети (СИ) - Людмила Молчанова

   Да, хорошо играть получилось не сразу. Но и с этим я справилась, справедливо решив, что кое-какой секс с богатым и красивым будущим мужем куда лучше отсутствия и того, и другого. Я приручила немного пугливого, немного мечтательного и очень богатого мужчину, и знала, что моя конечная цель вот-вот появится на горизонте.

   Учеба в университете подходила к концу, имелась кое-какая работа, помогавшая продержаться до замужества, и муж был почти у меня в кармане. А из зеркала на меня смотрела совершенно другая женщина - та, какой я и хотела стать.

   Глава 58.

"Маяковский понимал любовь так:

Если ты меня любишь, значит, ты со мной,

за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах".

Лиля Брик.

   Поездка к Алисе помогла нам стать ближе еще немного. Теперь дотошные правильные свидания уступили место обычным повседневным встречам. Рома был занятым мужчиной, с головой погруженным в работу, поэтому на меня у него времени оставалось мало. Но оставалось. Изредка мы ходили в гости, также изредка спали вместе у него в квартире, но официального приглашения пожить вместе я еще не дождалась.

   - Откуда это? - Ромка подушечками пальцев провел вдоль позвоночника и подул на прохладную кожу.

   Я поежилась.

   - Да так...ошибка молодости.

   - Тогда уж две ошибки, - весело хмыкнул он и обвел контуры верхней татушки. - Я не думал, что у тебя есть татуировки.

   - Как видишь, есть.

   - И что они символизируют? Змея, волк...

   - Ничего они не символизируют, - сдерживая резкий ответ, грозивший сорваться с языка, процедила я. - Просто рисунки.

   - Так не бывает.

   - Почему не бывает? Я же сказала, была молодая и глупая, вот и наделала.

   - Эй-эй, спокойнее, - мужчина привстал на локте и с любопытством посмотрел на меня сверху вниз. - Чего ты завелась?

   - Я не завелась. Просто зачем об одном и том же по сто пять раз?

   - Если они тебя так раздражают, то сведи. Сейчас есть лазерное удаление.

   - Не надо.

   - Почему?

   - Я не хочу, чтобы мне снова было больно, - рассмеялась и в позе звезды распласталась по большой кровати, закинув ногу мужчине на бедро. - Пусть так все останется.

   - Ну, пусть останется, - сдался Рома и погладил мою коленку. - Нас родители на ужин пригласили.

   Я замерла. С ним всегда так. Он мог часами рассказывать о каких-нибудь несусветных глупостях, нести полную чушь, но важную информацию упоминал мельком, в паре словосочетаний. Не более. Но это было очень важным и ответственным шагом для меня - знакомство с потенциальными свекром и свекровью.

   - Правда? - удивилась. - И когда?

   - Когда нам будет удобно, хоть завтра.

   - Завтра, конечно, не получится...Давай в субботу. Ты занят?

   - Нет.

   - А они?

   Роман быстро-быстро, словно озорной мальчишка, покачал головой.

   - Тоже нет. Ну что, я договариваюсь?

   - Конечно, милый. Договаривайся.

   Его родители были не самыми приятными людьми, причем...даже не так. Со свекром я ладила прекрасно - на самом деле, это единственный человек семьи Герлингер, с которым я чувствовала себя в своей тарелке. По своей натуре Герлингер-старший был дельцом до мозга костей. Именно он сколотил семейное состояние, именно он придал своей фамилии тот вес, который она имела к сегодняшнему дню. Умный, образованнейший мужчина, но в то же время не одухотворенный и витающий в высоких материях, а приземленный. Лев Иванович был человеком, стоявшим двумя ногами на твердой земле, абсолютно материалистичным и прагматичным.

   Безусловно, он мне понравился, впрочем, как и я ему. В этой семейке мы нашли друг друга, и иногда складывалось такое впечатление, что я замужем не за Романом, а за его отцом. Ромка стал всего лишь одной из тем наших разговоров и поводом, чтобы в очередной раз пообщаться по душам.

   С сыном у него сложились достаточно прохладные, но уважительные отношения, как будто они были далекими родственниками, а не близкими людьми. И дело не в том, что они как-то конфликтовали или в каких-то взглядах не сходились. Их семья была образцово-показательной, такой, где детям разрешают гармонично и свободно развиваться, так что ни о каком моральном навязывании речи не шло. Просто Рома с ног по макушку являлся маминым сыном. До мозга костей.

   Элеонора Авраамовна меня предупреждала заранее, точно зная, что я встречу в семье Герлингер.

   - Свекровь у тебя будет адская, - говаривала бабулька и щурилась на солнце.

   - С чего вы взяли?

   - Сама подумай. И взгляни на своего Ромео. Мужчина не сможет вырасти таким, если его воспитанием хоть отчасти занимается отец.

   - Хватит вам. Он не какая-нибудь мямля. Просто он правильный и...и...

   - И? Поверь мне, Александра, такого приторного романтика могла вырастить и воспитать только женщина, причем определенного склада ума. Ты представляешь какого? - я промолчала. - И кстати, милочка, вопрос дня. Твой Роман - единственный ребенок в семье?

   - Да, - кивнула с опаской. Продолжение не обещало ничего хорошего. - И что?

   - И то. Он единственный ее ребенок, в которого она все вложила. Как ты думаешь, захочет ли мать делить сына с тобой?

   - Глупости, - отрезала я и постаралась выкинуть из головы пророческие слова. - Прекратите нагнетать.

   Она не нагнетала, она оказалась с точностью до мелочей права. В той же степени, что Рома был материнским созданием, его мать, Наталья Дмитриевна - жила и дышала исключительно ради сына. Только сын и его жизнь имели для нее значение. В сердце женщины не было место ни мужу, ни родителям, ни даже ей самой- там безраздельно властвовал Рома. И своему мужу Наталья Дмитриевна была даже благодарна за то, что тот не лез в воспитание ребенка. Малейшее посягательство на интерес Ромки приравнивалось к войне, и я - стала ее главным противником.

   Высокая, круглолицая, пухлая женщина за пятьдесят восприняла меня не просто в штыки. Ей хватило взгляда, чтобы меня возненавидеть. Пока Рома разливался соловьем, помогал снять плащ и представлял родителям мою персону, Наталья Дмитриевна, стоявшая за спинами мужа и сына, с яростной гримасой изучала потенциальную невестку. На скулах округлого лица ходили желваки, тонкие светлые губы мятежно поджаты, да и сама поза словно кричала о том, чтобы я и думать забыла о ее сыне.

   - Эта потрясающая женщина - моя мама, - под Ромкиным любящим взглядом женщина оттаяла, даже засияла, и поза растеряла половину своей враждебности. - А это Аля, моя...девушка.

   - Очень приятно, - скромно потупилась и приветственно кивнула его родителям.