Листы дневника. Том 1 - Николай Рерих

И не только в каких-то официальных представительных должностях, но в скрытой жизни сияют незабываемые вдохновляющие облики. И лишь немногие понимают все их глубокое значение для человечества. Когда-то и как-то и эти весы справедливости придут в равновесие, но все же странно, что люди сравнительно так мало пользуются тем, что уже им предоставлено, щедро дано и могло бы быть широко использовано.

Проходят прекрасные женские и мужские облики — истинные создатели культуры и, казалось бы, ценно их знать уже теперь же, без непостижимого и ненужного откладывания в архивы и скрыни для нарастания в народном воображении.

Вот в жизни проходит замечательный великий женский облик[89]. От малых лет девочка тайком уносит к себе тяжелое, огромное издание Библии. Склонясь под тяжестью непомерной ноши, она украдкою от больших уносит к себе сокровище, чтобы смотреть картины и, научась самоучкою, — уже читать заветы. Из тех же отцовских шкафов не по времени рано уносятся философские сочинения, и среди шумного, казалось бы, развлекающего обихода самосоздается глубокое, словно бы давно уже законченное миросозерцание. Правда, справедливость, постоянный поиск истины и любовь к творящему труду преображают всю жизнь вокруг молодого сильного духа. И весь дом, и вся семья — все строится по тем же благодатным началам. Все трудности и опасности переносятся под тем же несокрушимым водительством. Накопленное знание и стремление к совершенству дает непобедимое решение задач, ведущее всех окружающих по единому светлому пути. Болезненно ощущается всякое невежество, темнота и злоба. Где только возможно, происходят целения и физические, и духовные. Жизнь становится от раннего утра и до вечера истинно трудовою — и все на пользу человечества. Ведется обширнейшая корреспонденция, пишутся книги, переводятся многотомные труды и все это в удивительной неутомимости духа. Даже наитруднейшие обстоятельства побеждаются истинною верою, которая уже делается прямым чувствознанием. А ведь для такого знания нужны были удивительные накопления. Такую неустанно трудовую жизнь в подвиге каждого дня, в доброжелательстве и строительстве нужно иметь перед собою всей молодежи. Когда известны все трудности, среди которых протекает такая вдохновенная работа, тогда особенно ценно знать об этих неустанных продвижениях. Ведь часто кто-то думает, что нечто уже непобедимо, что добром зла не перешибешь. Вот до каких заблуждений иногда доходит смущение человеческое. Но тут-то и важны действительно жизненные примеры. Можно радоваться, когда такие примеры имеются и ободряют всех начинающих строителей жизни.

Лишь бы знать все это. Лишь бы вместо сомнений, отрицаний и отступлений идти вдохновенно в труде ободряющем. Кто-то удаленный и заброшенный, как он о себе, думает, может узнавать, как через все препятствия, через все препоны тьмы тут же, недалеко от него, была проносима чаша нерасплесканная. Сколько новых сил, а вместе с ними и новых возможностей притечет. Сколько темного ночного бездумья сменится мыслями о творчестве, о строительстве, которое возможно во всех фазах жизни.

Разве непременно нужно быть сожженной, подобно Жанне д'Арк, разве непременно нужны эшафоты там, где ценно именно движущее, ведущее слово и пример труда? Рано или поздно человечеству все-таки придется отучиться от всего задерживающего, мешающего и огрубляющего. Тот, кто сумеет найти наибольшее количество добрых знаков, тот выполнит наиблагороднейший марафон. Истинный марафон не в стоянии на одной ноге, но именно в нахождении наибольшего количества добрых строительных знаков. В этих знаках будет найден и тот настоящий мир, о котором неустанно молятся во всех церквах.

Для собирания этого истинного мира нужно много бережливости, заботливости и доброжелательства. Неужели твердить о доброжелательстве будет лишь чем-то отвлеченным и неприложимым? Неужели же какие-то дико-звериные сердца все-таки восстанут против каждого строительного благожелательства? Не может этого быть. В каждом живущем, в сердце должен же быть какой-то общечеловеческий, добрый подход. В подходе добром различатся и великие добрые облики и оценятся дела по справедливости.

2 Июня 1935 г.

Цаган Куре

"Нерушимое"

Нерушимая стена

Нерушимая Стена Киево-Софийская стоит и будет стоять. Все-таки Нерушима! Кто не помнит эту Киевскую Святыню во всем ее византийском величии, ее молитвенно поднятые руки, иссиня голубые одежды, красную царскую обувь, за поясом белый плат, а на плечах и на голове три звезды? Лик строгий, с большими открытыми глазами, обращен к молящимся. В духовной связи с углубленным настроением богомольцев. В нем нет мимолетных житейских настроений. Входящего во храм охватывает особо строгое молитвенное настроение.

"Богородица — Нерушимая Стена!" В произнесении такого народного названия, этого клика веры, вспоминаются и другие такие же храмы и изображения, неотъемлемые от смысла Руси. И в Печерском храме, и в Златоверхо-Михайловском монастыре, и в монастыре Кирилловском, и во многих других храмах были такие величественные изображения, большею частью не дошедшие до нас среди всяких смятений.

Из текста Киево-Печерского патерика знаем, что Печерский храм окружен особенными обстоятельствами, крайне значительными как с религиозной, так и с бытовой стороны. Основание этого храма восходит к Царьградскому Влахернскому храму.

"Сама Богородица Влахернская послала в Киев мастеров, дав им на местную икону мощи Святых и золота. Она избавила от потопления на море варяга Шимона. Она, раньше потопившая варяжские ладьи Аскольда и Дира. Она же избавила его от гибели на поле битвы с тем, чтобы по гласу от Распятия он шел в Киев и отнес венец золотой и пояс с отцовского Распятия строящемуся храму Богородицы в Киеве. Антоний и Феодосии встречают приходящих из Царьграда мастеров и варяга Шимона с дарами. Сам Святослав копает ров для фундаментов церкви, размеры которой обозначены золотым поясом от Распятия, принесенным Шимоном. Сама Богородица дает название церкви: "Богородичина будет церковь". И желает придти на Русь, чтобы видеть церковь — "в ней же хощу жити".

Печерский храм был посвящен празднику Успения Пресвятой Богородицы. А Влахернский храм по гробу Пресвятой Богородицы назывался "Святым Гробом". Начиная с эпохи Владимира Святого, на русской почве начинают пользоваться особенным значением именно Успенские храмы Пресвятой Богородицы. Соборный Киевский храм, знаменитая Десятинная церковь, была посвящена Успению Богородицы и имела наместную икону Пресвятой Богородицы. Как передает Нестор в житии Святых Бориса и Глеба, Святой Глеб перед бегством из Киева идет в Десятинную церковь "и ту пад поклонися со слезами и целовав Образ Святые Богородицы ти тако изыди из церкви".