Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей - Брендон Сандерсон

«Я духозаклинала, — вновь пришло ей в голову. — Я это сделала!»­

Было ли это как-то связано с тварями? Но они впервые появились на рисунках задолго до того, как Шаллан украла духозаклинатель. Как... что?.. Она посмотрела на свою защищенную руку и духозаклинатель, спрятанный в кармане внутри рукава.

«Я его не надела, — подумала она. — Но все равно использо­вала».

— Шаллан?

Это был голос Ясны. Прямо за дверью ее комнаты. Видимо, принцесса последовала за ней. Девушка ощутила укол ужаса, увидев, как струйка крови течет к двери. Она уже почти достигла порога и должна была пересечь его всего через миг.

Ну почему это оказалась кровь? Борясь с тошнотой, она вскочила, и туфельки тотчас же промокли от крови.

— Шаллан? — Голос Ясны сделался громче. — Что это был за звук?

Взгляд неистово заметался между кровавой лужей и альбомом, заполненным набросками странных существ. Что, если они и впрямь как-то связаны с духозаклинанием? Тогда Ясна их узнает. Под дверью мелькнула тень.

Запаниковав, Шаллан спрятала альбом в свой сундук. Но кровь должна была ее обличить. Такое количество могло пролиться лишь из раны, грозившей смертью. Ясна увидит. И поймет. Кровь там, где ее не должно быть? Одна из десяти Сущностей?

Ясна узнает, что натворила Шаллан!

Тут девушку осенило. Это была не блестящая идея, но все-таки выход из положения, и больше ей в голову ничего не пришло. Упав на колени, она схватила обтянутой в ткань защищенной рукой осколок разбившегося кувшина. Глубоко вздохнула и задрала правый рукав, а потом резанула стеклом по коже. От паники она почти не почувствовала боли. Потекла кровь.

В тот момент, когда повернулась дверная ручка, Шаллан выронила стеклянный осколок и легла на бок. Закрыла глаза, изображая обморок. Дверь распахнулась.

Ясна ахнула и тотчас же позвала на помощь. Бросилась к ученице, схватила ее за руку и зажала рану. Шаллан забормотала, как будто была почти без сознания, и защищенной рукой сжала кошель с духозаклинателем. Никто ведь его не откроет, верно? Она прижала руку к груди и тихонько съежилась, услышав снаружи торопливые шаги и возгласы; потом в комнату вбежали слуги и паршуны, а Ясна крикнула привести еще кого-то, чтобы помочь.

«Это, — подумала Шаллан, — добром не кончится».

3 Надир — направление, указывающее вертикально вниз и противоположное зениту. В данном случае подразумевается нижняя точка главной пещеры Паланеума, вершина перевернутой пирамиды.

«Хотя тем вечером меня ждали в Ведене на ужин, я настоял на посещении Холинара, чтобы поговорить с Тивбетом. Пош­лины за проход через Уритиру превзошли все разумные преде­лы. К тому моменту так называемые Сияющие уже начали демонстрировать свою истинную суть».

После сожжения изначального Паланеума осталась лишь одна страница автобиографии Терксима, и только эта строчка представляет для меня хоть какую-нибудь ценность.

Каладину приснилось, что он стал бурей.

Он яростно несся вперед, волоча за собой буревую стену, точно широкий плащ, высоко над волнующейся черной поверхностью. Океан. Его полет вызвал шторм, и волны сталкивались друг с другом, вздымая белые шапки, которые сдували его ветра.

Юноша приблизился к темному континенту и взмыл вверх. Выше. Еще выше. Море осталось. Перед ним раскинулся огромный мате­рик, казавшийся бесконечным океаном камня. «Такой большой», — подумал он, потрясенный. Раньше ему это и в голову не приходило. Да и разве могло?

Каладин с ревом пронесся над Расколотыми равнинами. Они выглядели так, словно нечто огромное ударило прямо в центр, и от него во все стороны побежали волнистые трещины. Равнины также оказались куда больше, чем Каладин ожидал; неудивительно, что никому так и не удалось разыскать в лабиринте ущелий путь на ­волю.

В центре было большое плато, но из-за темноты и расстояния он мало что разглядел. И вдруг заметил огни. Там кто-то жил.

А еще увидел, что восточная часть Равнин очень отличается от западной: ее покрывали обточенные ветром шпили — высокие, тонкие колонны. Несмотря на это, Каладин видел, что в Расколотых рав­нинах есть симметрия. С высоты они напоминали произведение ис­кусства.

Через миг Равнины остались позади, а он мчался дальше, на северо-запад, пролетев высоко над морем Копий, мелким внутренним морем, где над водой сломанными пальцами вздымались скалы. Миновал Алеткар, краем глаза поймав великий город Холинар, построенный среди скал, похожих на торчавшие из камня плавники. Потом повернул на юг, в сторону от всего, что знал. Перевалил через величественный густозаселенный горный хребет — деревни теснились здесь возле отверстий, испускавших пар или лаву. Пики Рогоедов?

Он обрушил на них дождь и ветер, после чего с грохотом вторгся в неизведанные земли. Летел над городами и открытыми равнинами, деревнями и извилистыми реками. Частенько ему попадались войска. Каладин миновал низкие шатры, установленные с подвет­ренной стороны скал, с колышками, вбитыми в камень, чтобы крепче держались; внутри прятались люди. Холмы, где солдаты укрывались в расщелинах. Большие деревянные фургоны, построенные для того, чтобы дать укрытие светлоглазым, отправившимся на войну. Сколько же войн шло в этом мире? Была ли хоть одна земля, в которой царил мир?

Каладин повернул на юго-запад, обратил ветра на город, построенный в длинных впадинах в земле, похожих на следы гигантской когтистой лапы. Миг спустя он был уже над прибрежными землями, где камень, покрытый бороздами и волнами, напоминал замерзшую воду. Здесь жили темнокожие люди, как Сигзил.

Земля все не заканчивалась. Сотни городов. Тысячи деревень. Люди с бледно-голубыми венами под кожей. Место, где от давления приближающейся бури из-под земли брызнули струи воды. Город, где люди жили в гигантских полостях, выдолбленных в сталактитах, прятавшихся внутри горного хребта титанических размеров.

Он полетел на запад вместе с ветром. Земля была такой просторной. Такой громадной. Столько разных народов. Все это с трудом помещалось в голове. На западе, похоже, воевали куда меньше, чем на востоке, и это его успокоило, хоть и не до конца. Мир на земле был вещью весьма редкой.

Что-то привлекло его внимание. Какие-то странные вспышки. Каладин полетел к ним, увлекая за собой бурю. Что это за огни? Они вспыхивали друг за другом, создавая очень странные, почти что осязаемые узоры; сферические пузырьки света, которые все время меняли интенсивность, становясь то ярче, то тусклее.

Перед Каладином появился странный треугольный город, где по углам и в центре вздымались высокие пики, точно часовые. Вспышки рождались в здании на вершине центрального пика. Каладин Буря знал, что не сможет остановиться и быстро минует это место. Ему суждено было лететь строго на запад.

Ветер распахнул дверь, и Каладин ворвался в длинный коридор со стенами, выложенными ярко-красной плиткой, с мозаичными фресками. Он промчался мимо них слишком быстро, чтобы хоть что-нибудь рассмотреть. Всколыхнул юбки высоких золотоволосых служанок, которые несли подносы с едой и горячие полотенца. Они вскрикнули на странном языке — возможно, удивляясь тому, что кто-то во время Великой бури оставил открытыми ставни.

Вспышки света рождались где-то впереди. Каладин не мог оторвать от них взгляд. Пронесся мимо симпатичной девушки с золотисто-рыжими волосами, что скорчилась в углу от испуга, и распахнул еще одну дверь. Он лишь краем глаза успел разглядеть то, что было за нею.

Мужчина стоял над двумя трупами. Бритый наголо, с бледной кожей, в белом — и с длинным тонким мечом в руке. Он отвел взгляд от своих жертв и как будто увидел Каладина. У него были большие шинские глаза.

Было слишком поздно присматриваться. Каладин вылетел в окно, распахнув ставни, и вырвался в ночь.

Новые города, горы и леса мелькали, превращаясь в размытые пятна. Чувствуя его приближение, растения скручивали листья, кам­непочки закрывали раковины, кусты втягивали ветви. Вскоре он почти достиг западного океана.

Дитя танаваста. Дитя чести. Дитя того, кто давно ушел.

Голос, раздавшийся внезапно, оглушил Каладина, и он начал ­падать.

Клятвенный договор был нарушен.

От грохота задрожала даже буревая стена. Каладин ударился о землю, отделившись от бури. Он заскользил и остановился, взметнув струи воды. Штормовые ветра хлестали его со всех сторон, но юноша был в достаточной степени их частью, чтобы не дрогнуть и не зашататься.

Люди больше не ездят верхом на буре.

Голос походил на раскаты грома.

Клятвенный договор нарушен, дитя чести.

— Я не понимаю! — орал Каладин сквозь ураган.

Перед ним возникло лицо — то самое, что он уже один раз видел, древнее лицо шириной во все небо, с глазами, полными звезд.

Грядет вражда. Он опаснее любого из шестнадца­ти. Теперь тебе пора уйти.