Мадджхима Никая - Сиддхартха Гаутама
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Вне сомнений, Господин, это так, слова того человека были бы полной ерундой».
«Точно также, Удайин, ты говоришь: «Господин, это сверкание является совершенным сверканием, которого не может превзойти любое другое сверкание, возвышенное и высочайшее», но всё же ты не обозначаешь, что это за сверкание».
«Господин, оно прекрасно как берилл, прекрасный драгоценный камень чистой воды, с восемью гранями, хорошо обработанный, лежащий на красной парче, сияющий, сверкающий, лучащийся. И именно таким сверканием является «я», которое [остаётся] нетронутым после смерти».
«Как ты думаешь, Удайин? Этот берилл, прекрасный драгоценный камень чистой воды… а также светлячок в кромешной тьме ночи — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Светлячок в кромешной тьме ночи, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Этот светлячок в кромешной тьме ночи, а также масляная лампа в кромешной тьме ночи — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Масляная лампа, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Эта масляная лампа в кромешной тьме ночи, а также огромный пожар в кромешной тьме ночи — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Огромный пожар, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Этот огромный пожар в кромешной тьме ночи, а также утренняя звезда на рассвете в чистом безоблачном небе — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Утренняя звезда на рассвете в чистом безоблачном небе, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Утренняя звезда на рассвете в чистом безоблачном небе, а также полная луна в полночь в чистом безоблачном небе на пятнадцатый день в Упосатху — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Полная луна в полночь… Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Полная луна в полночь в чистом безоблачном небе на пятнадцатый день в Упосатху, а также полный солнечный диск в полдень в чистом безоблачном небе осенью в последний месяц сезона дождей — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Полный солнечный диск… Господин».
«И за гранью этого, Удайин, я знаю множество божеств, с чьим [сверканием] не может сравниться сияние солнца и луны, но всё же я не утверждаю, что нет другого сверкания, которое наиболее возвышенное и высочайшее, нежели это сверкание. Но ты, Удайин, говоришь, что это [твоё] сверкание ниже и хуже, чем сверкание у светлячка: «Это совершенное», но всё же ты не обозначаешь, что это за сверкание».
«Благословенный завершил беседу. Высочайший завершил беседу».
«Но, Удайин, почему ты говоришь так?»
«Господин, вот чему учат в доктрине нашего учителя: «Это совершенное сверкание, это совершенное сверкание!» Но когда в отношении нашей доктрины Благословенный надавил, спросил, расспросил, то мы поняли, что были пустыми, полыми, ошибочными».
«Так как оно, Удайин, есть ли всецело приятный мир? Есть ли практический способ реализовать всецело приятный мир?»
«Господин, вот чему учат в доктрине нашего учителя: «Есть всецело приятный мир. Есть практический способ реализовать всецело приятный мир».
«Но, Удайин, каков этот практический способ реализовать всецело приятный мир?»
«Господин, вот, отбрасывая убийство живых существ, человек воздерживается от убийства живых существ. Отбрасывая взятие того, что не было дано, он воздерживается… Отбрасывая неблагое поведение в чувственных удовольствиях, он воздерживается… Отбрасывая ложь, он воздерживается от лжи. Или же он предпринимает и практикует некий вид аскезы. Таков практический способ реализовать всецело приятный мир».
«Как ты думаешь, Удайин? В том случае, когда он отбрасывает убийство живых существ и воздерживается от убийства живых существ, его «я» испытывает в этом случае только удовольствие, или же и удовольствие и боль?»
«И удовольствие и боль, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? В том случае, когда он отбрасывает взятие того, что не было дано… неблагое поведение в чувственных удовольствиях… ложь… его «я» испытывает в этом случае только удовольствие, или же и удовольствие и боль?»
«И удовольствие и боль, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? В том случае, когда он предпринимает и практикует некий вид аскезы, его «я» испытывает в этом случае только удовольствие, или же и удовольствие и боль?»
«И удовольствие и боль, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Наступает ли реализация всецело приятного мира следованием пути смешанного с болью удовольствия?»
«Благословенный завершил беседу. Высочайший завершил беседу».
«Но, Удайин, почему ты говоришь так?»
«Господин, вот чему учат в доктрине нашего учителя: «Есть всецело приятный мир. Есть практический способ реализовать всецело приятный мир». Но когда в отношении нашей доктрины Благословенный надавил, спросил, расспросил, то мы поняли, что были пустыми, полыми, ошибочными. Но как же оно, Господин, есть ли всецело приятный мир? Есть ли практический способ реализовать всецело приятный мир?»
«Есть всецело приятный мир, Удайин. Есть практический способ реализовать всецело приятный мир».
«Господин, и каков этот практический способ реализовать всецело приятный мир?»
«Вот, Удайин, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей…{398} Таков практический способ реализовать всецело приятный мир».
«Господин, это не практический способ реализовать всецело приятный мир. [Ведь] на этом этапе всецело приятный мир уже был реализован».
«Удайин, на этом этапе всецело приятный мир ещё не был реализован. Это единственный практический способ реализовать всецело приятный мир».
Когда так было сказано, собрание
