Серебряный век фантастики (сборник) - Григорий Гребнев

– У вас двигатель оторвался! – предупредительно радировали с крейсера.

– Прыгать надо! – запаниковал Стабилизатор и выбросился в космическое пространство.

Бел Амор сбавил скорость и осмотрелся. Положение было паршивое. Еще немного – и того…

На последних миллиардах километров суперкрейсер вырвался далеко вперед и первым подошел к планетке. Тем гонки и закончились. Для Бел Амора наступило время переживаний, но переживать неудачу ему мешал Стабилизатор: тот плавал где–то в пылевом скоплении и просился на борт.

– Пешком дойдешь! – отрезал Бел Амор. – Как в драку, так принципы не позволили?

– Надо не кулаками, а умом брать, – уныло отвечал Стабилизатор.

Бел Амор вздохнул и… навострил уши. Там, у планеты, с кем–то неистово ссорился контр–адмирал Квазирикс.

– Вас тут не было, когда мы были! – кричал контр–адмирал. – У меня есть свидетель! Он сейчас подойдет!

Незнакомый голос возражал:

– Тут никого не было, когда я подошел. Вы мне мешаете ставить бакен!

– У меня есть свидетель! – повторял контр–адмирал.

– Не знаю я ваших свидетелей! Я открыл эту каменноугольную планетку для своей цивилизации и буду защищать ее всеми доступными средствами до победного конца.

Бел Амор приблизился и увидел на орбите такой огромный звездолет, что крейсер рядом с ним не смотрелся.

– В самом деле, свидетель… – удивился незнакомец, заметив звездолет Бел Амора. – В таком случае предлагаю обратиться в межцивилизационный арбитраж.

Контр–адмирал Квазирикс застонал. У Бел Амора появилась надежда поправить свои дела.

– Адмирал, – сказал он. – Переговоры никогда не закончатся. Вы же сами видите, что происходит. Давайте разделим планету на три части и возвратимся домой, а потом наши цивилизации без нас разберутся.

– Это почему на три части? – послышался новый голос. – А меня вы не принимаете во внимание?

– Это еще кто?!

К планете подбиралась какая–то допотопина… паровая машина, а не звездолет. Там захлебывались от восторга:

– Иду, понимаете, мимо, слышу: ругаются; принюхался: чем–то пахнет; чувствую, есть чем поживиться; дай, думаю, сверну, спешить некуда, вижу, планетка с запасами аш–два–о, да у нас за такие планетки памятники ставят!

– Вас тут не было! – вскричали хором Бел Амор, контр–адмирал и незнакомец.

– По мне не имеет значения, были, не были, – резонно отвечала паровая машина. Прилетели – ставьте бакен. Бакена нет

– я поставлю.

– Только попробуйте!

– А что будет?

– Плохо будет!

– Ну, если вы так агрессивно настроены… – разочаровалась паровая машина, – давайте тогда поставим четыре бакена… О, глядите, еще один!

Увы, паровая машина не ошиблась: появился пятый. Совсем маленький. Он огибал планетку по низкой орбите над самой атмосферой.

– Что?! Кто?! – возмутились все. – пока мы тут болтаем, он ставит бакен! Каков негодяй! Вас тут не было…

– Нет, это не звездолет… – пробормотал контр–адмирал, разглядывая в подзорную трубу вновь прибывшую персону. – Это бакен! Кто посмел поставить бакен?! Я пацифист, но я сейчас начну стрелять!

Это был бакен. Он сигналил каким–то странным, незарегистрированным кодом.

Все притихли, прислушались, огляделись. Низко–низко плыл бакен над кислородной, нефтяной, каменноугольной, водной планетой; и планета эта уже не принадлежала никому из них.

У Бел Амора повлажнели глаза, незнакомец прокашлялся, сентиментально всхлипнула паровая машина.

– Первый раз в жизни… – прошептал контр–адмирал Квазирикс и полез в карман за носовым платком. – Первый раз присутствую при рождении… прямо из колыбельки…

– Потрясающее зрелище. По такому случаю и выпить не грех… – намекнула паровая машина.

– Идемте, идемте… – заторопился незнакомец. – Нам, закостенелым мужланам и солдафонам, нельзя здесь оставаться.

Бел Амор молчал и не отрываясь смотрел на бакен.

Бакен сигналил и скрывался за горизонтом.

Это был не бакен. Это был первый искусственный спутник этой планетки.

Вадим Шефнер. Круглая тайна

Взаймы у судьбы

В этот июньский день Ю. Лесовалов стоял под придорожной сосной, укрываясь от ливня и поджидая загородный автобус. Шоссе здесь шло под уклон, и по асфальту бежал плоский поток, густо неся лесной сор – мелкие веточки, чешуйки шишек, жёлтые двойные иглы. Казалось, всё шоссе движется, как конвейерная лента. А наверху шло деловое новоселье лета. Там спешно мыли стёкла, проливая на землю потоки воды; там с грохотом передвигали невидимую людям мебель; там стопудовым молотом вбивали в незримую стену незримые гвозди; там, завершая строительные недоделки, сверхурочно работали небесные электросварщики. Небо ходило ходуном, гремело, полыхало.

Во время грозы стоять под деревьями опасно, но Ю. Лесовалов не думал об этом. Он размышлял о том, как бы получше написать очерк и как бы поинтереснее его озаглавить: «Так поступают честные люди» или: «Иначе он поступить не мог». А если так: «Благородный возвращатель»? Это уже неплохо!

Дело в том, что недавно в редакцию пришло письмо, где довольно бессвязно сообщалось, что ночной сторож одного ленинградского клуба, обходя помещение, обнаружил забытый портфель, в котором находилось 10 тысяч рублей. Деньги, как выяснилось в дальнейшем, были забыты в кинозале кассиром Перичко Д. М. Кассир спохватился только на следующее утро и кинулся в клуб, где застал сторожа Н. Лесовалова, сообщившего ему, что обнаруженная находка сдана им в ближайшее отделение Госбанка в целости и сохранности. Письмо было написано и подписано Бакшеевой М. И., делопроизводителем клуба.

Завотделом Савейков решил послать на место происшествия начинающего журналиста Ю. Лесовалова, чтобы тот дал материал о честном ночном стороже. «Тем более он ваш однофамилец, – добавил Савейков. – Это даже интересно: Лесовалов о Лесовалове».

– Только не Лесовалов о Лесовалове, а Анаконда о Лесовалове, – решительно поправил его Юрий. Ему не очень нравилась его фамилия, и он избрал себе творческий псевдоним. Впрочем, статей и заметок под этой экзотической подписью в газете ещё не появлялось: все материалы, которые сдавал Юрий, были слабоваты. Подозревали, что у него нет таланта. И это задание было решающим. Если очерк будет так же плох, как и предыдущие, Ю. Лесовалова отчислят.

На следующий день Анаконда (будем иногда называть его так, раз ему этого хочется) направился в клуб. Здесь он собрал некоторые сведения о Н. И. Лесовалове. Оказывается, за сторожем водились грешки. Выпивает. Иногда даже грубит начальству. Что касается найденного портфеля, то это да, это было. Но ведь это, так сказать, входит в его обязанности. В прошлом году он же, Лесовалов, нашёл в зале дамскую сумочку с 58 рублями и тоже вернул по принадлежности.