Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не скучай, мамочка. Скоро переедем с тобой в Якутск.
Майе приятно было слышать от сына ободряющие слова. Семенчик увидел на ее лице счастливую улыбку.
Он уложил в чемодан все необходимое, оделся. Майя тоже оделась, чтобы проводить его.
— Уже темно, мама. Не ходи.
— Ничего, я только до берега. Тут недалеко.
Заря уже давно погасла. На дворе темень. Изредка метеориты, похожие на огненные стрелы, пронзали небо. Дул холодный ветер.
Сын и мать шли под руку. Майя говорила, говорила, советовала, предостерегала. Семенчик плохо слушал ее, думал о своем.
— Не волнуйся, родная, ничего со мной не случится, — сказал он, прижимая ее локоть.
Вот и берег. Пароходик у причала сверкал красными и зелеными огнями. Пора прощаться.
— Скорее возвращайся, — прошептала Майя.
Семенчик обнял ее, несколько раз поцеловал в щеки и, круто повернувшись, почти бегом устремился к пароходу, словцо боясь, что мать догонит его и не пустит.
Майя одиноко стояла на берегу.
Подняли трап. Пароходик медленно поплыл на стрежень. Выдыхая из трубы красные искры, развернулся и пошел по течению. Майя вглядывалась в темноту, ища глазами сына. Но ничего не было видно. Пошла она домой, когда суденышко растаяло в темноте. Вдалеке еще долго виднелись светящиеся точки.
Возвращаясь в опустевшую избушку, Майя мысленно повторяла слова Семенчика: «Не скучай, мамочка. Скоро переедем в Якутск». И опять в груди поднималась радость: «Дождаться бы этого дня!»
Впереди замаячила черная фигура. Кто-то, оглядываясь по сторонам и останавливаясь, подошел к воротам лавки и тут же исчез.
«Наверно, сторож, — подумала Майя, — охраняет народную лавку».
Но сторожа возле лавки не ставили. Летом возле нее собиралась молодежь, водила хоровод. А когда началась страда, парни и девушки так выматывались за день, что было не до гулянок.
Майя пришла домой, заперлась и прилегла на орон. Но никак не могла уснуть, все думала о сыне. Сквозь дрему услышала осторожные шаги. Кто-то приблизился к двери и остановился.
Пароходик, натужно пыхтя, старательно шлепал колесами по воде. Семенчик поднялся к капитану на мостик.
— Машина у нас старенькая, поизносилась, — как бы оправдываясь, говорил капитан. — Вот уже одиннадцатый год тут работаю. Бывший владелец Кушнарев каждый год свою посудину ремонтировал. А в нынешнюю-то зиму не до того было. Весной на скорую руку кое-что сделали. Но ничего, пока ходим.
— Побыстрее бы, — вздохнул комиссар.
— Да темень-то какая! Боюсь, на мель бы не сесть, — ответил капитан. Опытный речник, он отлично знал Лену, но все же тревожился за исход рейса — уж очень важный у него на борту пассажир.
Семенчик вернулся в каюту, разделся с намерением поспать. Только лег, к нему постучался капитан и с тревогой в голосе сообщил:
— В Маче пожар, Семен Федорович! Отсюда видно, как горит.
У Семенчика мелькнула мысль, от которой мурашки по спине пошли: «Уж не материну ли избушку подожгли?» Он быстро оделся и заспешил на мостик. В стороне Мачи полыхало огненное зарево.
— Мы далеко ушли? — спросил Семенчик.
— Миновали Бэс-Тумул. Скоро уже Березовка. Вот тот мыс пройдем…
— Далеко. Может, вернемся?
— Как прикажете. Пароход в вашем распоряжении.
Комиссар задумался.
— Нет, возвращаться не будем, — сказал он и ушел вниз.
На рассвете на вахту встал помощник. Капитан на цыпочках вошел в каюту. Но комиссар поднял голову от подушки, точно и не спал:
— Где мы сейчас находимся?
— Только что прошли Соготох-Бэс. К вечеру придем в Аннях.
И действительно, к вечеру были в городе. Семенчик не стал мешкать, сразу же побежал в окружной ревком, чтобы там кого-нибудь застать.
Председатель был еще на месте. Он пожал Семенчику руку и сказал, что только что о нем спрашивал секретарь окружного комитета.
— Нынче ночью в Маче был пожар. Вам не известно, что горело? — спросил Семенчик.
— Подожгли склад с товарами, — ответил председатель. — Пожар вовремя потушили. Товары, в основном, спасли. А вот человек погиб. Сгорел…
— Кто?
— Кузя… как его?..
— Хромой, — подсказал Семенчик и покачал головой. — Да… Человек хороший… был.
По дороге в окружком Семенчик встретил молодого милиционера. Очень знакомое лицо…
Милиционер приветливо заулыбался и поздоровался.
— Алеша! — узнал Семенчик. — Серкин!
— Семен Федорович! Как я рад!
Майя очнулась, испуганно прислушалась. Стучали в дверь. Громко, настойчиво.
«Сынок вернулся?» — мелькнула у Майи мысль. Вскочила с постели. В комнате светло, как днем. Стекла в окнах багровели — где-то близко полыхало пламя.
— Кто там?
— Комиссар дома? — спросил взволнованный мужской голос. — Пусть выйдет. Склад горит.
— Нет его… В Якутск срочно вызвали. Вечером уехал пароходом.
Майя слышала, как мужчина выругался за дверью с досады и ушел. Она выглянула в окно. По улице с криком бежали люди. Майя схватила берестяное ведро с водой, стоявшее за печкой, и побежала к складу.
Там уже собралась толпа. Из помещения, охваченного пламенем, выносили мешки, ящики, тюки и сваливали в кучу во дворе.
Мужчины подкатили пожарный насос и стали качать воду. Повалил черный густой дым.
— Все вынесли? — спрашивал Кузя. Он был взлохмаченный, весь в саже.
— В дальнем углу кули с мукой, — отозвался Петухов. Он вместе со всеми суетился, что-то таскал.
— Не ходи туда!.. — крикнули Кузе. — Поздно!
Но тот не услышал. Зажав нос, он, прихрамывая, скрылся за завесой дыма. За ним кинулся бывший урядник.
— Помоги взвалить этот тюк! — окликнул он хромого.
Кузя пошел на голос, ничего не видя за клубами дыма.
Кроме них, в складе уже никого не было. Никто не слышал, как Кузя охнул и умолк. Петухов успел выскочить из помещения, и потолок рухнул. Бушующий пожар походил теперь на гигантский костер. Мужчины, вооружившись баграми, бросились растаскивать обгоревшие стропила.
Когда огонь приутих, обнаружили обуглившийся труп.
Усов первым снял шапку.
Рядом, тоже с обнаженной головой, стоял Петухов.
«Жаль, комиссаришка уехал, — думал он. — А то лежать бы ему вот так… Ну, погоди, и до тебя доберемся».
Секретарь окружкома велел Семенчику не задерживаться в Анняхе ни единого часа, из Якутска уже несколько раз звонили, спрашивали, выехал ли Владимиров.
Прибыл Семенчик в Якутск на четвертые сутки. Пароходик шел днем и ночью. Причалили напротив городской бойни. На борт поднялись трое молодых красноармейцев, проверили у пассажиров документы.
«Раньше такого не было», — отметил про себя олекминский комиссар.
— Можете сойти на берег, — сказал невысокий веснушчатый красноармеец, возвращая ему удостоверение.
— В губревкоме я кого-нибудь сейчас застану?
— Застанете. Там почти круглосуточно работают.
У дверей губревкома стояли два часовых. У Семенчика проверили документы и пропустили.
Семенчик вошел в
