История розги - Джеймс Бертрам

Суббота. В 2 часа дня. Большое зало для флагелляций. Мисс Б. К., укротительница диких зверей, вторично предполагает держать пари, что она силой разденет на эстраде и высечет любого мужчину, который пожелает принять пари и выйти на эстраду. Пари — сто долларов (около 200 руб.). После лекции и пари мисс Б. К. предоставляет себя в распоряжение любителей флагелляции в отдельных комнатах.

В этой программе мы видим почти все виды флагелляции. Одно уже чтение ее должно было бросить в жар любителя флагелляции.

Следует обратить еще на то внимание, что лекторши после каждой лекции предоставляют себя в распоряжение любителей флагелляции в отдельной комнате. Очевидно в том расчете, что лекция должна была настроить так воображение любителей флагелляции, что они пожелают немедленно вкусить сладость жгучих ласк розог. Для таких гастрономов подобное наказание розгами предоставляет еще ту прелесть, что возбуждение удовлетворяется той самой особой, которой оно было вызвано.

На дознании один из допрошенных приставом мужчин, некий А. К., пожелавший быть временным членом клуба, показывает:

«Не успел я рассмаковать вдоволь программу, как явился грум и сказал мне, что президентша ждет меня в своем кабинете.

Я немедленно проник в святилище, которое было настоящей игрушкой. Стены, обтянутые шелковой материей, были украшены картинами французских художников, изображавшими различные сцены флагелляции. На художественной мебели и этажерках множество разных дорогих и изящных безделушек с изображениями обнаженных мужчин и женщин, подвергающихся в разных положениях наказанию розгами. Здесь все напоминало о таинственной страсти. На столе, украшенном букетом живых цветов, лежало несколько больших пучков березовых розог и дамских бичей.

Президентша сидела за своим рабочим столом, нюхая букет цветов. На мой глубокий поклон она ответила приветливым наклонением своей хорошенькой головки и глазами пригласила сесть в одно из стоявших у стола уютных кресел.

— Вы просите, чтобы вас приняли на одну неделю временным членом нашего клуба. Я должна вас предупредить, что мы оказываем такую любезность исключительно поклонникам флагелляции.

— Мадам, эта страсть вряд ли имеет более горячего поклонника, чем ваш покорный слуга.

— Отлично, сказала она, — но, по уставу, мы должны иметь доказательства, так как мы желаем во что бы то ни стало не допустить в наше общество зубоскалов и любопытных, которые ровно ничего не смыслят в нашей прекрасной страсти, а являются сюда ради приятного зрелища. В особенности мы боимся газетчиков, которые проникают в нашу среду при помощи всевозможных уловок в поисках сенсаций. Мы создали наш клуб, чтобы дать возможность нашей семье страстных флагеллянтов удовлетворять свою страсть, а не с целью отдавать священные для нас обряды нашего культа на осмеяние и поругание глупой толпы. Чтобы принять вас в нашу среду, хотя бы даже и временно, я должна удостовериться, что вы действительно из числа наших адептов!

— Госпожа президентша, — отвечал я, — готов дать вам какие угодно доказательства.

Расспросив затем меня, когда я в последний раз подвергался флагелляции, скольким ударам розгами или другим орудием, кто была экзекуторша, одним словом, войдя в самые мельчайшие подробности и выразив удивление, что следы флагелляции, по моим словам, почти исчезли, хотя, как я уверял, подвергся жестокой флагелляции розгами всего каких-нибудь восемь дней тому назад, она заявила, что в виду подобного противоречия не может принять меня даже во временные члены без особого испытания.

— Я готов на какое угодно испытание, — заявил я.

— По нашему статуту, вы должны подвергнуться сорока ударам дамского хлыста. Если кандидат, не будучи привязанным, выдержит покорно их все до последнего удара, не стараясь уклониться, мы признаем его за настоящего адепта флагелляции и дозволяем ему посещение наших собраний.

— Я выдержу сорок ударов, не моргнув глазом, президентша, — отвечал я с горячностью.

— Превосходно, — сказала прелестная женщина, слегка улыбаясь, — я вам напишу записку к одной из дам — членов клуба, которая даст вам сорок ударов, и мое решение будет зависеть от того, что она мне напишет о вас.

Она взяла листик почтовой бумаги и, написав на нем несколько строк, вложила в конверт, заклеила его и передала мне, сказав следующее:

— Вот вам записка к ней, это совсем недалеко отсюда, в четвертой авеню, м-м Б.П. Я нарочно выбрала для вас одну из наших самых опытных флагеллянтш… Если вы действительно такой ярый адепт флагелляции, как вы уверяете меня, то вы вполне насладитесь, получив от нее сорок ударов дамским хлыстом. Она даст вам их опытной рукой. Итак, отправляйтесь к ней сейчас же, — я буду вас ждать с ее ответом здесь в два с половиною часа.

В восторге от такого счастливого случая, как подвергнуться сечению рукой светской женщины, я вскочил в первый попавшийся мне кэб и велел везти меня по данному мне адресу.

М-м Б.П. занимала прекрасный особняк, стоявший в громадном саду.

В прихожей я застал целую толпу рабочих, занятых обтяжкой стен материей в то время, как другие рабочие расставляли разную мебель и деревья в кадках.

Передав лакею письмо, я вскоре был введен в гостиную, где все было в страшном беспорядке: мебель составлена в кучу, покрыта чехлами, и несколько обойщиков работали над украшением стен гирляндами из цветов и электрическими лампочками.

Вдруг открылась одна дверь, и в комнату влетела, как вихрь, хозяйка дома, довольно интересная, стройная, высокая блондинка, одетая в кружевной капот. Она держала в руках записку президентши и попросила меня пройти в ее будуар.

— Она просто с ума сошла, полковница! Посылает ко мне выпороть кандидата! Ведь она отлично знает, что сегодня вечером я даю бал, и у меня положительно нет минуты свободной. Нет, воля ваша, она совсем одурела; в клубе шестьдесят флагеллянтш, и непременно я должна вас высечь!

Говоря это, она все время ломала себе руки.

— Послушайте, — сказала она, — я вас отделаю в одну секунду, у меня тут где-то есть дамский хлыст — в одном из ящиков.

Мне кровь бросилась в голову, когда я услыхал эти слова. Я уже начал расстегивать подтяжки, но тут кто-то постучался в дверь.

В комнату вошла горничная, девица высокая, на вид очень сильная; взглянула она на меня так, словно я ей великое зло однажды сделал.

— Барыня, — сказала она, — портниха пришла.

— Портниха! — вскрикнула хозяйка дома, ломая пальцы рук и хватаясь за голову. — Боже мой! Вы видите, — сказала она, обращаясь ко мне, — что я не могу, вы меня уж извините. Я поручу вас наказать горничной, а пока приготовлю для вас удостоверение; ведь для вас это должно быть безразлично, — вам главное получить удостоверение?! Бетти, — сказала она горничной, — проведите этого господина в свою комнату и дайте ему сорок хороших ударов хлыстом по голому телу. Ведь у вас есть хороший хлыст?