Лабиринт Данимиры (СИ) - Бариста Агата

На фоне клубящихся облаков портала, широко раскинув руки, в небе висел Мортен, его глаза и кончики пальцев светились зелёным.

— Блондинчик, похоже, полный псих? — радостно проорал Химериан.

— Он мой, — крикнул в ответ Кайлеан. — Возьми на себя дам!

— Почему если дамы, то сразу я?.. — Химериан с досадливой миной чиркнул ребром ладони по горлу, обозначая отношение к этой традиции, но тут же исчез, увернувшись от визжащей молнии.

Возник он за спиной Илгалеи, упорно пилившей своим прозрачным мечом руны Кайлеана, и я поняла, кого он посчитал наиболее опасной из дам. Илгалея резко обернулась, меч взлетел и прошёл в миллиметре от лица Химериана, но тот вовремя отклонился назад и в ответ взмахнул длинным чёрным бичом, запеленавшим королеву Аннмории от макушки до пят. Однако там, где бич соприкоснулся с мечом, блеснула радуга и чёрные обрывки легли к ногам освободившейся Илгалеи. Она подцепила один из них кончиком меча и презрительно швырнула в Химериана. Обрывок вытянулся и дротиком метнулся к Химериану, но сгорел на подлёте, а в руке Хима появилось копьё…  бросок…  Илгалея разрубила копьё пополам…  ещё копьё, ещё бросок…

Брат мужа воюет с сестрой матери — вся моя сущность противилась этому зрелищу, в сторону Кайлеана и ковена я боялась даже взглянуть. Я только слышала грохот взрывов и краем глаза отмечала багряные всполохи. Небо, бывшее прежде серым, постепенно розовело. Не смотря на то, что битва проходила в воздухе, при каждом взрыве остров содрогался под моими ногами. Чувствуя, как всеобщая агрессия кислотой разъедает душу, я отвернулась, чтобы посмотреть на родителей, и моё сердце ёкнуло — вместо единого цилиндра на поляне стояли два куска льда — поменьше и неровной формы — которые повторяли очертания людей, в них заключённых.

Возможно, повышенная концентрация магии в воздухе и вибрация гранита ускорили отступление «льда правосудия»…  он ведь вообще не являлся льдом в обычном смысле — тая, не превращался в воду, а просто исчезал без следа.

Я бросилась к ледяным статуям и прильнула к той, что заключала в себе маму. Лютый холод сразу же запустил щупальца в моё тело, но я продолжала обнимать и гладить лёд, надеясь ускорить разморозку собственным теплом. Мне казалось ужасно важным, чтобы мама освободилась первой. Может быть, тогда она успеет спасти сестру, так или иначе отстранив её от противостояния.

Не знаю, сколько я так простояла, несколько раз от холода утрачивая чувство равновесия и вообще реальности, пока ледяная оболочка вдруг не разлетелась на куски. Я кубарем полетела на землю, вместе со мной упала и освобождённая мама.

Я ещё сидела на земле и хлопала глазами, а мама уже взвилась в боевую стойку. Не могло не радовать, что мама в такой хорошей форме, но у неё на ладони крутилась шаровая молния…  и, по-моему, она была готова запустить ею в родную дочь.

— Не двигаться, — холодно приказала мама. Под глазами у неё были голубые тени, щёки впали, но голос звучал твёрдо. — Убери лёд от моего мужа. Немедленно.

Я встала и, пошатываясь, подошла к папиной глыбе льда…  обняла её и охнула — холод пронзил сердце насквозь.

— Мам, это я, Даня, — с трудом выговорила я. — Я вернулась.

— Больше ты меня не обманешь, гадюка, — отрезала мама. — Не висни на моём муже. Разморозь его немедленно или схлопочешь файерболлом по лбу.

Приоткрыв рот, я воззрилась на маму.

— Ты раньше так не говорила.

Что-то дрогнуло в её лице, она впилась в меня пристальным взглядом, но ответила так же жёстко.

— А теперь говорю.

— Мам, спроси меня что-нибудь…  — я печально улыбнулась, — а то папа оттает, а я замёрзну…

Она молчала, изучая меня исподлобья, и я подсказала:

— Спроси что-то, что знаем только мы с тобой. Пожалуйста.

Мама скривила губы и мрачно произнесла:

— Зря всё это. Но…  допустим. Где моя дочь провела свой восьмой день рожденья?

— Здесь! Ну, не прямо здесь, не на острове, а на берегу, только ты и я.

— Почему здесь?

— Потому что я была пятнистая, мам! — выпалила я. — Вся в зелёнке! — Этот день рожденья мы провели вдвоём, потому что я и ещё полкласса подхватили ветрянку, а папе пришлось по срочным делам отправиться в Москву. Традиционное торжество — с кучей гостей, с большим столом, накрытым в саду, — пришлось отменить. Вместо этого мама отвезла меня сюда, на берег Имангры, и устроила праздничный пикник для двоих.

После долгого молчания мама спросила дрогнувшим голосом:

— Кому повезло в тот день…  и кому не повезло?..

Наверное, в более мирной обстановке я соображала бы дольше, но тут ответ пришёл сразу:

— Рыбам! Рыбам повезло! Мы тут встретили дядю Сашу с папиной работы, он рыбачил рядом и я попросила в подарок выпустить мелкую рыбёшку обратно в озеро. А не повезло Барсику, дядисашиному коту, рыба была для него…  так ведь?

— Даня?.. — Мама сделала неуверенный шаг в мою сторону.

Я с радостным визгом бросилась к ней в объятия.

— Мамочка, я вернулась!

Мы обнимали друг друга, и целовали, и мама гладила моё мокрое от слёз лицо, бормоча:

— Прости, Данечка, прости, но она вошла в наш двор в твоём обличьи, иначе нас бы никогда не захватили…

— Кто, кто вошла?.. — бормотала я, прижимая мамину руку к своей щеке.

— Гадюка одна…  сбросила личину в последний момент…  не видала её раньше никогда…  и других тоже…  И с ними странный парень был — вылитый Андрей в молодости…  не понимаю, почему они на нас напали. А что с отцом? — она энергично потащила меня к ледяной статуе.

— Папа освободится, мам. Его лёд почему-то тает медленней, но всё будет в порядке. — Я свято верила в действенность магии Кайлеана.

Мама недоумевающе огляделась по сторонам, словно только сейчас осознала, что находится на острове посередине застывшего озера, потом широко раскрытыми глазами уставилась в небо, затянутое багровым дымом, на фоне которого в вышине проносились тёмные фигуры, сверкали молнии и цветные вспышки.

— Что происходит? Кто там наверху? Как мы здесь оказались? И как ты здесь оказалась?

Шквал её вопросов наконец отрезвил меня. Я вытерла слёзы и быстро сказала:

— Долго объяснять. Наверху идёт бой, а там, — я показала на две тёмные точки вдали, то сходившиеся, то расходившиеся, — твоя сестра Илгалея…  и всё может кончиться плохо.

— Лея здесь?! — изумилась мама. Её зелёные глаза стали совершенно круглыми. — Каким образом? Что она-то здесь делает?.. — Потом вдруг мама поняла и воскликнула: — Значит, ты всё знаешь? Мы собирались рассказать тебе после восемнадцати…

— Мне девятнадцать, мам. Год прошёл. — Мамины брови взлетели вверх, и я поспешно продолжила: — Но не это сейчас важно. Твоя сестра, она заодно с теми, кто вас заточил. Тётя против нас. — Радужное сверкание вдали показывало, что Илгалея по-прежнему с мечом. — Она бьётся с Химерианом…  э-э-э…  принцем Эрмитании…  он Карагиллейн, может, ты слыхала…

Мамин голос понизился на два тона.

— Карагиллейнов знают все. И их загребущие руки. Странно. Чем эрмитанец надеется здесь поживиться?

— Э-э-э…  он, вообще-то, за нас…  помогает брату.

— Как? — снова изумилась мама. — Ещё один эрмитанский принц здесь? Даня, что происходит?

— Э-э-э…  По правде говоря, тут трое эрмитанских принцев…  но только двое за нас. Мама, срочно останови тётю, забери у неё меч. Она уничтожает им линии на поверхности озера. Нельзя этого допускать.

— Я попробую. Но отнять меч у Леи нельзя. У неё аннморийский Меч Королей, наша реликвия. До него может дотронуться только коронованная особа. Поблизости есть настоящий король — с королевством, принёсший стране священные клятвы?

Я помотала головой.

— Нет, только принцы.

— Тогда никто не сможет даже коснуться меча. И ты — не дотрагивайся до него ни в коем случае. Этот меч убьёт даже наследника престола, ему подавай стопроцентного короля.

— Что же делать?

— Посмотрим. Береги себя, оставайся с папой. Скоро вернусь. — Мама в который раз погладила меня по голове, обняла, поцеловала и побежала к берегу. У защитной линии она остановилась, провела ладонями по воздуху, что-то проверяя, потом перескочила через огненную трещину и побежала дальше.