ГНИЛЬ - Константин Соловьёв

Ослепляющие шашки. Кажется, много. На этот раз никаких глупостей вроде «римских свечей».

Интересно, есть ли среди них Геалах. Вот кому он с удовольствием свернул бы шею…

Тоннель, как он и помнил, оказался достаточно просторен, даже с избытком — Маан легко полз по нему, даже не задевая краев. Снова ушел. И снова Мунн будет в ярости. Впрочем, все еще не закончилось. Они полезут следом, как только поймут, куда он пропал. Что ж, тогда он сделает все чтобы оказать им любезный прием. Человеческая наглость всегда нуждалась в хорошей взбучке.

Дополнительным поводом для радости было то, что его неведомый преследователь остался где-то позади. Он молод и, конечно, никогда прежде не был в Сырой Долине, не знал ее потайных троп. Это значило, что его скоро найдут. И превратят в хлюпающий под ногами кисель. Если совсем повезет — его примут за Маана и на время прекратят поиски.

Тоннель расширился, сделавшись еще просторнее. Судя по остаткам контактного рельса, здесь действительно когда-то ходили электро-вагонетки, доставлявшие с поверхности рабочих и стройматериалы. Если так, Маан оказался там, где прежде была погрузочная станция — это был целый зал с невысоким потолком и стеллажами вдоль стен, на которых лежали давным-давно проржавевшие насквозь баллоны из-под кислорода и топлива.

И тут было что-то еще. И Маан слишком поздно понял, что именно. Впереди, скрытая очередным завалом из мусора, дернулась какая-то серая полупрозрачная тень. Резко, точно кто-то повел толстым, но гибким и упругим кнутовищем. Наверно, какой-то незакрепленный шланг, травящий воздух или…

Вот что бывает, если целиком довериться разуму, забыв про чутье. Знакомое ощущение стегануло его вдоль спины. Маан споткнулся, точно налетел на невидимую стену. И ощущал он себя также — словно что-то оглушило его, с огромной силой врезавшись в голову. Даже воздух вокруг зазвенел.

Проклятый дурак. Прежде чем сунуться в единственное безопасное место, стоит проверить, не оказался ли кто-то хитрее и быстрее тебя. Прежде чем уповать на свой разум, лучше подумать — а дает ли он тебе какое-то преимущество?

Ощущение находящегося рядом другого Гнильца было столь сильно, что Маана даже замутило — как будто он набрал полную грудь чересчур крепкого аромата. Это ощущение было разлито кругом, его невозможно было не заметить. Но он не заметил. Слишком увлекся тем, что сообщал ему разум. Думал о том, как он всех перехитрил, как проучил преследователей, смывшись у них из-под носа. Забыв о том, что не все его преследователи — люди.

Гнилец зашипел. Маан не видел его тела, но ощущал движения узкого вытянутого тела, шевелящегося где-то рядом. Оно было столь гибким и плавным, что акустические волны, отражавшиеся от стен, вместо изображения доносили до Маана хаотический узор, в котором линии перетекали одна в другую.

Он был молод и силен, это чувствовалось даже издалека. Совершенный хищник, грациозный и опасный. Его собственное подобие. Близкий родич. Маан не думал, что эта встреча произойдет так скоро. Все вышло так, как и должно было выйти — узкая тропа, на которой не разминуться, и две пары глаз, напряженно изучающие друг друга.

«Я бежал от него, как мог, — подумал Маан, наблюдая за незнакомцем, не спешащим сокращать дистанцию, — И прибежал прямо к нему в пасть. Это ли не ирония?».

— Здравствуй, — сказал он в изучающую его плотную и настороженную темноту, — Неожиданная встреча, приятель.

Темнота не ответила. Ее движения, которые Маан различал в виде резких волнообразных всплесков, могли быть своеобразным языком, но этот язык ничего ему не говорил. Возможно, этот Гнилец боялся его и демонстрировал готовность защищать себя. «А может, — подумал Маан, безотчетно напрягая мышцы, — Бояться уже стоит мне».

— Ты понимаешь, что я говорю?

Несколько резких движений, похожих на секущие движение танцующего в темноте хлыста.

— Может, ты еще помнишь человеческий язык. Если так, то послушай, — длинные фразы по-прежнему давались Маану с изрядным трудом, не хватало воздуха, — Я знаю, что мы вряд ли станем друзьями. Мне не нужны друзья. Кажется, тебе тоже. Когда-нибудь мы встретимся, как здесь… Я уже стар, как ты заметил. Это будет не очень сложно. Но сейчас у нас обоих одна общая проблема. Ты слышишь? — тоннель донес до них смутный грохот, в котором угадывался лязг металла и короткий злой перестук автоматных очередей. Должно быть, у кого-то из Кулаков не выдержали нервы, — Они идут за нами, приятель.

Еще несколько резких движений.

— И нам надо убираться отсюда. Тебе, мне. Когда мы выберемся, то сможем… решить наши разногласия. Понимаешь?

Темнота не собиралась отвечать. Но по тому, как она напряглась, Маан понял, что этот разговор не будет длиться долго. Значит, у него осталось совсем мало времени. Возможно, ему осталось жить меньше минуты.

Маан сделал шаг вперед. Гнилец вновь зашипел — на этот раз он ощутил явные нотки угрозы.

«Он хищник, — подумал Маан, — Не обманывай себя. С таким бесполезно разговаривать. Он не способен мыслить, не способен воспринимать более чем одну опасность в отдельный момент времени. Мышление хищника не допускает многозначительности, оно просто и конкретно, как система наведения ракеты. Есть опасность, надо ее уничтожить. Все остальное — потом. Остальное не имеет значения».

Он знал, как мыслит Гнилец, потому что и сам мыслил сходным образом. Но у него было кое-что еще.

Без всякого предупреждения темнота вдруг шевельнулась. Совсем незаметно, Маан различил только тонкий молочный след, перечертивший ее подобно нитке. Но чувство опасности, сидящее в нем, ужалило прямо в какой-то нервный центр, заставив его отдернуть в сторону голову. Это было бессмысленно, но это было чутье Гнильца, приказы которого тело выполняло не колеблясь. И только услышав за спиной скрип металла, Маан понял, что это вовсе не было случайной прихотью. Он скосил правый глаз и увидел, как медленно рассыпается стальной стеллаж, рассеченный на несколько частей, заметил зеркальную гладь срезов. С жалобным звоном посыпались баллоны.

Быстро. Чертовски быстро. Он не успел даже заметить удара.

— Эй, — торопливо сказал Маан, начиная осторожно двигаться по спирали, обходя нагромождение старых ящиков и строительного мусора, — Не надо. Если мы сцепимся, погибнем оба. Слышишь? Не будь дураком.

Гнилец не был дураком. Дураком может быть лишь человек, а он давно таковым не являлся. Маан почувствовал это с самого начала, ощутив яркий пульсирующий слепок его ауры. Концентрированная ненависть. Животная самоуверенность. Нетерпение. Жажда. Такие не рассуждают и не вдаются в разговоры. Этот Гнилец был совершенным хищником от начала и до конца, в нем не было ущербного человеческого зерна, мешавшего принимать правильные и быстрые решения. И Маан впервые по-настоящему ощутил, что этот бой он не выиграет.