Болтливый мертвец - Макс Фрай

— Но если это была всего лишь книга…

— Не «всего лишь книга», а «Книга Огненных Страниц», — хмуро сказал Шурф. — Тот, чье внимание ей удается похитить, умирает, прочитав о собственной смерти. Тебе повезло: я вырвал эту дрянь из твоих рук как раз тогда, когда ты внимательно читал отрывок, где подробно описывалось, как ты сходишь с ума… Первые несколько часов ты не реагировал на внешние раздражители; кроме того, от тебя исходил столь сильный запах безумия, что любой знахарь счел бы тебя безнадежным. К счастью, сэр Джуффин как-то привел тебя в порядок.

— Джуффин, скажите мне, только честно: а вы случайно не ждете, когда зацветет Пустое Сердце? — спросил я — как в омут головой бросился.

Что мне сейчас действительно требовалось, так это расстаться с ужасающим предположением, что проклятая книга была в некотором смысле пророческой. Покончить с этой темой требовалось как можно скорее, пока страх окончательно не поработил мой разум, который сейчас был беспомощен, как новорожденный младенец.

— Так, понятно, — усмехнулся Джуффин. — Надо понимать, тебе подсунули своего рода салат из всех сомнительных легенд, доставшихся нам от Древней династии… Можешь не волноваться, мальчик: во-первых, я не верю в эту легенду, а во-вторых… Знаешь ли, она мне не слишком нравится.

— Самое ужасное, что я вам не очень-то верю, — признался я. — Все еще не могу убедить себя, что вы не имеете отношения к тому человеку, с которым я имел дело в последние дни… Вернее, в наваждении.

— Разумеется, — спокойно согласился Джуффин. — Тебе требуется время, чтобы убедиться, что события, о которых ты прочитал в «Книге Огненных Страниц», не имеют никакого отношения к твоей настоящей жизни. А потом тебе придется как следует потрудиться, чтобы отделить одно от другого. Тут тебе никто не поможет, так что придется справляться самому. Но ты справишься, сэр Макс, — куда ты денешься?!

— Постараюсь, — кивнул я, снова укладываясь на ковер: у меня больше не было сил оставаться в сидячем положении. — Я полежу немножко, ладно? — едва шевеля непослушными губами, спросил я.

— Конечно, — улыбнулся Джуффин. — Хочешь валяться на полу — на здоровье. Кто ж тебе запретит? Хорошая порция сладких снов — именно то, что тебе сейчас требуется.

— Сладких, да… Сладких — хорошо бы, — пробормотал я.

Впрочем, судьба была столь милосердна, что позволила мне на сей раз обойтись вовсе без сновидений. Надо понимать, таким образом мои ангелы-хранители извинялись за давешнее разгильдяйство…

Проснулся я в собственной спальне, в Мохнатом Доме. Очевидно, коллеги заботливо доставили меня домой, когда решили, что я больше не представляю угрозы для общественного спокойствия.

За окном плескались густые синие сумерки — не то закат, не то рассвет, сразу и не разберешь. Через несколько минут я понял, что все-таки закат: темнота сгущалась, а не рассеивалась. Рядом со мной никого не было, и это к лучшему.

Мне хотелось бы заявить, что вместе с отличным физическим самочувствием ко мне вернулось фирменное хорошее настроение, и решительно поставить жирную точку в конце этой тягостной истории, но зачем врать? Мое настроение вовсе не было хорошим. Зато темная, почти зримая тень той самой печали, которая обещала пережить меня, была совсем рядом, пряталась в дальнем углу спальни, и я чувствовал ее прохладное дыхание на своем затылке.

— Прекрати! — сердито сказал я себе. — Все осталось позади, и не вздумай отравлять мне жизнь, мусоля подробности своего драгоценного наваждения. Пора бы тебе просто обрадоваться, дорогуша: лучше поздно, чем никогда!

Ага, как же! Дать себе хороший совет проще простого, а вот последовать ему… Что ж, по крайней мере было ясно, что дальнейшее пребывание в постели даст мне отличную возможность совершить продолжительное путешествие по темной тропе депрессии. А посему я встал, закутался в теплое домашнее лоохи и отправился вниз, в ванную.

По дороге я продолжал глушить себя душеспасительной лекцией на тему «жизнь прекрасна». Раздвоение личности — великое дело: в конце концов мне удалось хотя бы отчасти отождествить себя именно с той половиной, которая хотела просто радоваться благополучному исходу этой паскудной истории. Нашу с ним идиллию несколько нарушали пронзительные вопли маленького, вездесущего и неугомонного параноика, который то и дело любопытствовал: «Интересно, а какую книгу ты читаешь сейчас, бедный, бедный сэр Макс? И что будет, когда она закончится? Новая „Книга Огненных Страниц“, и так до бесконечности? Или до тех пор, пока ты не нарвешься на абзац, где будет подробно описана твоя смерть?»

Худо-бедно, но я заставил этого гада заткнуться: знаменитые дыхательные упражнения Шурфа Лонли-Локли действительно дорогого стоят. При случае и рассудок спасти могут, оказывается…

Как раз вовремя: когда я поднялся в гостиную, я обнаружил там теплую компанию своих коллег. Не хватало только Джуффина, который, впрочем, считает, что большой бесконечной «вечеринки», каковая официально считается службой в Тайном Сыске, вполне достаточно, а потому крайне редко удостаивает присутствием все прочие светские мероприятия.

Разумеется, я прекрасно понимал, что сегодня ребята появились у меня в качестве волонтеров своеобразной «службы спасения» или психологической «скорой помощи». Как бы там ни было, но я почувствовал признательность: их приветливые рожи действительно были вполне способны привести меня в норму — по крайней мере, на какое-то время. Другое дело, что меня все время подмывало осторожно разузнать, как они повели бы себя, если бы этот сволочной цветок, главный герой «Книги Огненных Страниц», расцвел на самом деле, но я благоразумно придушил это дурацкое желание. Оно немного подергалось и затихло — оставалось надеяться, что ночью мне не придется гоняться по дому за этим оживающим мертвецом…

Вечер, по большому счету, удался. Правда, я так и не сумел окончательно расслабиться, выбросить из головы живучие обрывки предательских сомнений и просто наслаждаться обществом своих друзей. Но я очень надеялся, что это не слишком заметно: мне не хотелось огорчать ребят.

А еще меньше мне хотелось огорчать Меламори, поэтому, когда веселая компания наших коллег постепенно растворилась в оранжевом свете уличных фонарей и мы остались вдвоем, я приложил все усилия, чтобы она не заметила никаких перемен. Это чертовски трудно, когда имеешь дело с человеком, который знает тебя как облупленного, но мне казалось, что я вполне заслужил пятерку, по крайней мере четверку с плюсом по прикладному притворству, — пока я не заметил, что пальцы ее дрожат, а на дне глаз притаилась тревога, граничащая с отчаянием.