Обитель любви - Жаклин Брискин

— Да, по-настоящему злому человеку легче было бы все перенести, — сказала Амелия. — Но, увы, в нашей драме нет злых персонажей.

— Мама, я хотела тебя спросить... Это важно не для меня, а для Кингдона... Можно ли каким-нибудь образом точно установить отцовство? Ты слышала что-либо об этом?

— Нет, — проговорила Амелия дрожащим голосом. — И потом... может быть, тебе не стоит так интересоваться этим... потому что правда может оказаться слишком тяжелой...

— Неужели и ты в это веришь?! — прошептала Тесса потрясенно. — Почему из-за какого-то мгновения все подняли такой шум?! Почему для всех это так важно?

— Потому что это на самом деле важно, — ответила Амелия.

Ее охватил страх, подобный тому, который охватывает человека во сне, когда кажется, что его душат. Она всем сердцем любила дочь. Еще до ее рождения готова была принести ради нее любую жертву. Она чувствовала, что готова на это и сейчас. Но на этот раз от нее никто не требовал жертв. Ей оставалось только смотреть в несчастные голубые глаза дочери — голубые глаза Бада — и не находить себе места от тревоги.

Тесса обняла мать.

Когда она ушла, Амелия попыталась забыть о страхе, вернувшись к чтению. Может, и в самом деле есть способ проверить?.. А вдруг это все изменит к лучшему?

За полчаса до этого в Орлином Гнезде Юта раскладывала на столе фишки для игры в маджонг. Шофер уехал за гостями — тремя женщинами, с которыми Юта познакомилась в церкви святой Екатерины.

Дверь из кабинета открылась, и на пороге появился Три-Вэ.

— Я иду к Баду, — сказал он жене. Его спокойный голос не мог не напомнить ей о том, что сама она часто вульгарно кричит.

— Ты уже неделю не появлялся на Сигнал-хилл. Думаешь, скважины сами по себе появляются? — сказала она, стараясь не повышать голоса.

— Бригадир знает свое дело.

— Три-Вэ, ты мечтатель! Тебя только и хватает, что на начало, а потом ты теряешь к делу интерес. Опять у тебя все уплывет между пальцев!

— Ты знала, Юта, выходя за меня замуж, что я не бизнесмен.

— Опять все спустишь. Уже ученые! — Юта опять вышла из себя. — Ты проворонишь свои деньги, пируя за столом у своих родственничков!

Он промолчал.

Лицо Юты сморщилось, и она стала похожа на большого толстого младенца, который вот-вот разревется.

— Они ненавидят меня, — всхлипывала она. — И ты тоже.

— Ты ошибаешься, — сказал он. — Я приду поздно.

Она вышла с ним в прихожую и подала ему котелок, ее подарок.

Три-Вэ взял свою старую помятую шляпу.

— Похоже, будет дождь, — объяснил он, — а котелок совсем новый.

— По крайней мере позволь мне съездить на участок и убедиться, что тебя не обворовывают. — Бухгалтерии Юта научилась в бытность свою хозяйкой меблированных комнат.

— У тебя же гости!

— Я попрошу шофера отвезти меня после ухода гостей.

— В этом нет необходимости!

— Ты ненавидишь меня за то, что я сказала Чарли Кингдону правду!

Три-Вэ вышел и закрыл за собой дверь.

Юта без сил опустилась в ближайшее кресло. Резной дуб затрещал под ее весом. Она вертела в руках новый котелок и вздыхала. Ей было стыдно и грустно за то, что она вышла из себя в тот вечер, но Юта ни разу не пожалела о том, что сказала правду. Она была абсолютно уверена, что именно Три-Вэ подарил Амелии и Баду то, чего они сами никогда не смогли бы иметь — ребенка.

В чем ее вина? Чарли Кингдон рано или поздно все равно узнал бы об этом...

Она положила котелок на колени и скрестила на груди свои толстые руки.

Почему она так жестоко наказана за то, что тогда не сдержалась? Чарли Кингдон же не бросил Тессу. Напротив, он перестал разговаривать с родителями и переселился жить «к ним». В этом-то Три-Вэ и винил ее. Поэтому избегал.

Он неизменно отвергал все предложения Юты помочь ему вести дела. Старая песня! Доказав, что на Сигнал-хилл есть нефть, он потерял к этому всякий интерес. Хозяин из него никудышный. Он почти не появлялся на участке. Юта была уверена, что его обкрадывают. Она любила мужа. Гордилась тем, что он джентльмен. Но больше всего ей хотелось, чтобы из многолетнего спора между братьями именно ее муж вышел победителем.

Она тяжело поднялась с кресла. Котелок скатился с ее колен и упал на паркет. Она не нагнулась за ним, решив, что слуги поднимут. В доме было четыре человека прислуги, но он почему-то всегда казался Юте пустым. Она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

«Вся моя вина в том, что я выкрикнула это, а не сказала спокойно, как подобает леди, — подумала она. — За что они меня ненавидят? Почему Три-Вэ не разрешил мне даже съездить на его участок? Почему я всегда одна?»

Набор для маджонга, как сказал ей продавец, был вещью антикварной и очень ценной. В комнате было сумрачно, как всегда перед дождем. Юта с трудом различала рисунки на фишках из слоновой кости. Взяв одну фишку, она поднесла ее близко к глазам, будто надеялась на то, что изящный восточный узор сможет ответить на ее вопросы.

Огромные тучи приблизили сумерки, и ночью начался дождь, исхлеставший холмы и поля, барабанивший по крышам, напитавший влагой выжженные солнцем заросли чапараля. Редкие цветы, ранние тюльпаны и бледно-желтые нарциссы, не привычные к такой погоде, прибило к земле. Это был первый зимний ливень. Глинистая окаменевшая почва не пропускала влагу. За какой-нибудь час все окрестности были затоплены, а улицы, вдоль которых тянулись русла пересохших ручьев, превратились в бурные реки.

Кингдон не обращал ни малейшего внимания на непогоду. Зная о том, что в тот день в Гринвуд пожалует Три-Вэ, Кингдон уехал в «Вернон кантри-клаб». Это было злачное место, где у бутлегеров можно было достать выпивку. Здесь собиралась киношная публика.

С полдюжины пилотов-каскадеров, среди них и Текс, сидели за столиком в углу и говорили об авиации. Кингдон угощал.

Около одиннадцати он неуверенно поднялся.

— Хочешь, я отвезу тебя домой? — предложил Текс.

— Почему?

— Потому что ты не в порядке, — ответил Текс.

— Сам доберусь, — сказал Кингдон.

Он был пьян, но садиться за руль в таком состоянии ему было не впервой.

Он включил «дворники», которые заелозили из стороны в сторону по лобовому стеклу. Включенные фары освещали темную затопленную местность. Кингдону казалось, что он попал на другую планету. Дождь барабанил по крыше его «ланчии».

Он был уже на территории нового городского квартала неподалеку от Вестерн-авеню, когда его машину вдруг занесло. Организм, хоть и под воздействием алкоголя, все же был натренирован за годы полетов и не подвел его. Он машинально повернул руль в сторону заноса и отпустил педаль тормоза. Но колеса продолжали буксовать, и он вдруг почувствовал, как руль в его руках начинает проворачиваться.