Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив - Артур Дойл

— Смотри-ка, Дик! Похоже, леди Вандрифт приглянулись твои запонки.

— Да, очень красивые камни, — неосторожно ответила Амалия, что было крайне грубой ошибкой, если она намеревалась купить их.

Но Ричард Брабазон был слишком простодушен, чтобы воспользоваться промахом Амалии.

— Да, это действительно очень красивые камни, — ответил он. — Но, честно говоря, никакие не бриллианты. Это чрезвычайно искусная старинная подделка, восточного происхождения. Мой прапрадед купил их после штурма Серин-гапатама за несколько рупий у одного сипая, который участвовал в разграблении дворца султана Типу. Так же, как и вы, он думал, что они чего-то стоят. Но когда он отнес камни оценщику, то оказалось, что это всего лишь подделка, пусть и очень хорошая. Предполагалось, что ранее они были подсунуты самому султану, — так достоверна оказалась копия. Их стоимость шиллингов пятьдесят, не более.

Пока он рассказывал, Чарльз и Амалия смотрели друг на друга. Их взгляды были красноречивее любых слов. Ведь считалось, что ожерелье тоже происходило из сокровищницы султана Типу. Вывод был очевиден: это и были те самые недостающие камни. Вероятнее всего, их оторвали от остальных в драке при дележе трофеев.

— Могу ли я взглянуть на них поближе? — вежливо попросил Чарльз. Таким тоном он обычно говорил, когда намечалось какое-нибудь дело.

— Безусловно, — ответил с улыбкой пастор. — Я привык показывать их — они обращают на себя внимание. В нашем роду они хранятся со времен той войны как бесценная семейная реликвия, своего рода романтическое напоминание. Вы не первый, кто хочет подержать их в руках. Они даже специалистов поначалу вводят в заблуждение. Но, как я уже говорил, это всего лишь подделка, хотя и искусной восточной работы.

Сняв запонки, пастор передал их Чарльзу. Во всей Англии невозможно сыскать большего доку по части драгоценных камней, чем мой шурин. Я внимательно следил за его действиями, пока он тщательно изучал их, сначала невооруженным глазом, потом с помощью маленькой лупы, которую постоянно носил с собой.

— Поразительная копия! — пробормотал он, протягивая их Эмилии. — Неудивительно, что она вводит в заблуждение неопытных ювелиров.

Но по его тону я понял, что он удостоверился в подлинности этих камней. Уж кто-кто, а я-то хорошо знаю манеру Чарльза вести дела. В его взгляде, обращенном к Амалии, читалось: «Да, это те самые камни, которые ты так долго искала».

Джесси звонко рассмеялась.

— Он все понял, Дик! — воскликнула она. — Я уверена, что сэр Чарльз настоящий знаток бриллиантов.

Амалия вертела запонки в руках. Ее характер я тоже успел изучить, и по тому, как жена Чарльза смотрела на них, я понял, что она вознамерилась заполучить бриллианты. А если Амалия Вандрифт что-то хочет получить, то людям, которые вздумали бы стать на ее пути, стоит сразу отойти в сторонку.

Да, это были красивые камни. Как мы узнали позднее, рассказ священника был вполне достоверным. Камни действительно прежде входили в состав ожерелья, ныне принадлежащего Амалии. Это ожерелье изготовили для любимой жены султана Типу, которая, видимо, была такой же обаятельной особой, как и наша любимая невестка. Более совершенные бриллианты надо было еще поискать. Они возбуждали всеобщее восхищение — и воров, и ценителей. Согласно легенде, как рассказала мне впоследствии Амалия, при разграблении дворца правителя это ожерелье попало в руки кого-то из солдат. Потом он подрался из-за него с другим, и, видимо, в пылу потасовки от ожерелья оторвались два камня, которые подобрал и продал кто-то третий, сторонний наблюдатель, не знавший их настоящей стоимости. И вот за этими драгоценностями Амалия охотилась уже несколько лет.

— Превосходная подделка, — повторил Чарльз, вернув запонки хозяину. — Только очень опытный ювелир отличит их от настоящих. У леди Вандрифт есть ожерелье, составленное из подобных камней, только они настоящие. Но в нем не хватает двух звеньев, а ваши как раз подойдут, и разницы практически не будет видно. Поэтому я предлагаю вам десять фунтов за оба.

Миссис Брабазон засияла при этих словах:

— О да, Дик, продай их! И купишь мне за эти деньги брошь. А тебе подойдут и самые обычные запонки. О боже, десять фунтов за стекляшки! Это какие же деньги!

Эти слова, произнесенные с милым шотландским акцентом, прозвучали в ее устах так чарующе, что я и представить себе не мог, чтобы у Ричарда хватило сил отказать ей. Но вопреки моим предположениям, он сделал это.

— Джесси, дорогая, нет! — твердо ответил он. — Да, я знаю, что они ничего не стоят. Но я тебе не раз уже говорил, что они имеют для меня очень большое значение. Моя дорогая маменька носила их при жизни вместо сережек. А после ее смерти я сделал из них запонки, чтобы они всегда напоминали мне о ней. Кроме того, они имеют историческую и фамильную ценность. Это прежде всего фамильная реликвия, хоть и безделица.

Тут в разговор вмешался доктор Макферсон и затянул свою любимую песню.

— Вы знаете, — начал он, — у меня в концессии есть район, который можно назвать новым Кимберли, благодаря богатствам, которые там скоро будет открыты. Когда я добуду там алмазы, то с величайшим удовольствием предоставлю их вашему вниманию, если вы только этого пожелаете.

На этот раз Чарльз не выдержал. Гневно уставившись на попрошайку, он сказал:

— Знаете что, сэр, даже будь ваша концессия полна алмазами, как сокровищница Креза, я и взглядом ее не удостою! Я слишком хорошо знаком с методиками вымогательства!

И он так посмотрел на него, словно собрался разорвать в клочья. Бедный доктор Макферсон мгновенно утих. Позже мы узнали, что он был безобидным сумасшедшим. В свое время он стал жертвой махинаций с рубинами и платиной, из-за которых сошел с ума. Вот и колесил он по миру, выдавая себя за уполномоченного представителя соответствующих концессий то в Бразилии, то в Бирме, то в любом другом месте, где подвернется удобный случай. А такими бровями, вопреки моим подозрениям, его наградила сама матушка-природа. Нам было его очень жаль, но, как я уже говорил, любой человек наподобие сэра Чарльза постоянно находится на мушке у прощелыг. И если бы он не принимал меры предосторожности, то его постоянно обдирали бы как липку.

Когда мы вернулись в свою гостиную, Амалия тут же бросилась на софу.

— О Чарльз! — запричитала она, заламывая руки, как царица из какой-нибудь трагедии. — Это же настоящие бриллианты! И не знать мне счастья впредь, пока я не получу их!

— Да, они настоящие, — подтвердил Чарльз. — И они будут твоими, дорогая. Их стоимость никак не меньше трехсот фунтов. Но я буду поднимать цену постепенно.

И вот на следующий день мы с Чарльзом отправились к священнику. Но Брабазон не хотел расставаться с ними.

— Я не какой-нибудь там сребролюбец, — заявил он нам. — Подарок матери и семейные традиции важнее для меня даже сотни фунтов.

При этих словах глаза Чарльза засверкали.

— Но я дам вам двести фунтов! — вкрадчивым голосом предложил он. — Подумайте, какие это дает возможности! Вы сможете достроить новое крыло к вашей сельской школе…

— Нам хватает того помещения, что у нас есть, — возразил священник. — Нет, я не продам их…

Но в этот момент его голос чуть дрогнул, и он как-то неуверенно посмотрел на запонки.

Отказ еще более распалил Чарльза.

— Сотней больше, сотней меньше — для меня неважно, — сказал он, — а моя жена получит дорогую своему сердцу вещь. Разве угождать жене — не долг мужа, а, мистер Брабазон? Я предлагаю вам триста фунтов.

Малютка Джесси прямо захлопала в ладоши от радости.

— Триста фунтов! О Дик, ты только представь себе, какие удовольствия мы сможем себе позволить и сколько всего хорошего мы сделаем за эти деньги! Ну же, уступи ему их!

Казалось, что ее голос мог растопить и лед, но Ричард не желал уступать.

— Это невозможно, — ответил он. — Это сережки моей дорогой мамы. Если бы дядюшка Обри узнал, что я продал их, он бы сильно рассердился. И как я в глаза посмотрю ему после этого?

— Ваш муж является наследником дядюшки Обри? — обратился Чарльз к Джесси.

Но миссис Брабазон лишь рассмеялась.

— Наследник дядюшки Обри? О нет, сэр! Бедный старый дядюшка гол как сокол, если не считать его пенсии. Он капитан в отставке.

— В таком случае, я бы позволил себе пренебречь мнением дядюшки, — решительно заявил Чарльз.

— Нет, нет, — запротестовал Ричард, — никакие сокровища в мире не заставят меня расстроить моего дядю. Вдруг он узнает об этом?

Назад мы вернулись ни с чем. Увидев нас, Амалия спросила:

— Ну что, вы принесли камни?

— Нет, — ответил Чарльз, — пока нет. Но я думаю, что он поменяет свое мнение. Он уже колеблется и продал бы их сам, да боится, что некоему «дяде Обри» это не понравится. Ничего, миссис Брабазон разубедит его, и завтра мы совершим сделку.