Нож сновидений - Роберт Джордан

Когда Найнив вернулась в комнату, Лан был в гостиной с седельными сумками, перекинутыми через плечо, и в меняющем цвет плаще Стража. Лицо неподвижно словно каменная маска. Ей понадобилось время лишь на то, чтобы нацепить собственный плащ из голубого шелка с бархатным подбоем, и вот они уже идут в тишине – ее правая рука слегка сжимает его левое запястье – к смутно освещенным стойлам, где содержались их лошади. Воздух здесь пах сеном, лошадями и их экскрементами, как в любой другой конюшне.

Худощавый, лысеющий конюх, чей нос, видимо, был неоднократно сломан в прошлом, вздохнул, когда Лан приказал ему оседлать Мандарба и Любовницу. Седая служанка занялась крепкой бурой кобылой Найнив, пока трое пожилых мужчин седлали высокого вороного жеребца Лана.

«Я хочу, чтобы ты мне пообещал», – спокойно произнесла Найнив, пока они ждали. Мандарб гарцевал по кругу так, что полный конюх, пытавшийся накинуть седло на спину жеребца, был вынужден бежать следом. – «Поклялся. Именно так, Лан Мадрагоран. Поскольку мы больше не наедине».

«В чем ты хочешь, чтобы я поклялся?» – спросил он осторожно. Лысеющий конюх позвал на помощь еще двух слуг.

«В том, что прежде, чем войти в Запустение, ты заедешь в Фал Моран и позволишь любому, кто этого захочет, присоединиться к тебе».

Губы Лана сложились в слабую и грустную улыбку. – «Я всегда отказывался брать кого-либо в Запустение, Найнив. Было время, когда люди следовали за мной, но я не стану…»

«Если люди следовали за тобой прежде», – оборвала его она, – «то они могут потупить так снова. Клянись, или я обещаю, что тебе придется проделать весь долгий путь до Шайнара верхом». – Женщина уже застегивала подпругу Любовницы, в то время как трое мужчин все еще сражались с жеребцом, чтобы положить седло на спину Мандарба, и помешать ему скинуть наземь попону.

«Насколько далеко ты собираешься меня оставить на юге Шайнара?» – спросил Лан. Когда Найнив ничего не ответила, он кивнул. – «Прекрасно, Найнив. Если это то, что ты хочешь. Клянусь тебе в этом под Светом и моей надеждой на спасение и возрождение».

Ей оказалось очень трудно удержаться от вздоха облегчения. Найнив сумела справиться, не прибегая ко лжи. Она пыталась действовать так, как требовала Эгвейн и придерживаться Трех Клятв так, словно уже произнесла их на Клятвенном Жезле. Но очень трудно общаться с мужем, если ты не можешь лгать даже тогда, когда это абсолютно необходимо.

«Поцелуй меня», – сказала она ему, торопливо добавив: – «Это не приказ. Я всего лишь хочу поцеловать своего мужа». – Прощальный поцелуй. Потом для него не останется времени.

«На виду у всех?», – спросил он со смехом. – «Ты всегда была так застенчива».

Женщина почти закончила с Любовницей, а один из конюхов удерживал на месте, повиснув на нем, Мандарба, в то время как двое других поспешно застегивали подпругу.

«Они слишком заняты, чтобы глазеть по сторонам. Поцелуй меня. Или я начну думать, что это ты…» – Губы Лана не дали ей закончить. Ноги Найнив подогнулись.

Спустя некоторое время, она стояла, восстанавливая дыхание, положив голову на широкую грудь мужа, а Лан поглаживал ее волосы. – «Возможно, в Шайнаре мы сможем провести последнюю ночь вместе», – шептал он тихонько. – «Может пройти какое-то время прежде, чем мы снова окажемся вместе, и я начну скучать по царапинам на спине».

Ее лицо стало горячим, и Найнив пихнула его в грудь. Конюхи уже завершили свою работу и весьма настойчиво рассматривали покрытый соломой пол. Они стояли достаточно близко, чтобы все слышать! – «Думаю, нет». – Она была горда тем, что сумела ответить спокойно. – «Не хочу надолго оставлять Ранда наедине с Аливией».

«Он доверяет ей, Найнив. Я не понимаю – почему, но это так. И это все, что действительно важно».

Она фыркнула. Будто мужчины способны понять, что для них лучше, что хуже.

Ее кобыла тревожно заржала, когда они ехали мимо тел мертвых Троллоков к клочку земли неподалеку от конюшни, который Найнив знала достаточно хорошо, чтобы сплести Врата. Мандарб, обученный боевой конь, не реагировал на кровь, зловоние и гигантские трупы. Теперь, когда Лан сидел у него на спине, черный жеребец казался таким же спокойным, как и его всадник. Что Найнив нисколько не удивляло. Лан и на нее имел такой же могучий успокаивающий эффект. Обычно. Иногда эффект оказывался прямо противоположным. Ей стало жалко, что у них не будет еще одной ночи вместе. Лицо опять стало горячим.

Спешившись, она зачерпнула саидар, не пользуясь ангреалом, и соткала Врата высотой, которой едва хватало, чтобы провести сквозь них Любовницу на луг, покрытый пунктиром зарослей черных буков и других деревьев, которых Найнив не могла распознать. Золотой шар солнца стоял лишь чуть ниже зенита, но воздух был значительнее холоднее, чем в Тире. Настолько, что она закуталась в плащ. На востоке, севере и юге возвышались горы, чьи заснеженные вершины купались в облаках. Как только Лан прошел через Врата, она позволила плетению рассеяться. И тут же соткала вторые, побольше, одновременно поднимаясь в седло и вновь расправляя плащ.

Лан провел Мандарба несколько шагов на запад и всмотрелся вперед. Не более чем в двадцати шагах от него земля внезапно обрывалась, оказавшись пропастью, а дальше, вплоть до горизонта расстилался океан. – «Что за шутки?» – удивился он, поворачиваясь к ней. – «Это – не Шайнар. Это Край Мира – Салдэйя. Самое отдаленное от Шайнара место в Приграничье».

«Я сказала тебе, Лан, что доставлю тебя в Приграничье, и так и сделала. Помни данные клятвы, душа моя, потому что я, конечно, свои не забуду». – С этими словами она ударила пятками кобылу, и живая стрелой полетела сквозь распахнутые Врата. Она слышала, как он прокричал ее имя, но позволила Вратам захлопнуться у себя за спиной. Она даст ему шанс выжить.

Время едва перевалило за полдень, и в большой зале Копья Королевы оставалось занято менее полудюжины столов. Большинство клиентов составляли хорошо одетые мужчины и женщины с приказчиками и охранниками, почтительно стоявшими за их спинами. В основном это были покупатели и продавцы ледяных перцев, дававших неплохой урожай в предгорьях обращенных к морю склонов Баниканских гор, многими в Салдэйе называемых Морской Стеной. Вейлин Алдрагоран перцами не интересовался. Морская Стена рождала и другой урожай, гораздо богаче.

«Это моя последняя цена», – заявил он, махнув рукой над столом. Все его пальцы унизывали перстни. Камни были не особенно велики, но только превосходного качества. Продавец драгоценных камней обязан их рекламировать. Он торговал и другими вещами – мехами, редким деревом для краснодеревщиков, оружием и доспехами высшего качества, иногда и другим товаром, сулящим хороший барыш – но, как бы то ни было, драгоценные камни приносили ему основную часть прибыли. Изумруды, огневики, сапфиры и, в наибольшей степени, алмазы. Несколько принадлежавших ему были достаточно крупными, чтобы заинтересовать даже королей, и ни одного мелкого. К тому же, все они были без изъянов. Безупречность камней Вейлина славилась по всему Приграничью. – «Соглашайтесь, или за вас это сделают другие».