Газета Завтра 157 (49 1996) - Газета Завтра

— Нынешний Запад, как и СССР вчера, задавлен интернационализмом. Запад настолько анестезирован, что практически не понимает собственных интересов, то есть национальных интересов, скажем, немцев, французов, шведов и т. д. И поворачивает против Лукашенко, потому что он оспорил догмы МВФ и собирается создавать свою модель реформирования. Но Запад не понимает, что этот человек пришел, чтобы не только спасти свой народ, но и дать шанс Западу. Говоря объективно. Ведь они уже задыхаются в собственных отходах, и развал мирового рынка на носу, и они будут беззащитны и нежизнеспособны.

В этих условиях Лукашенко, вынужденно ищущий оптимальные решения для Беларуси, ищет и для Запада: какая новая модель общественной организации даст нужный эффект? Ведь в этом все и дело: экономика начинается с моральной идеи. Мы уже приняли “рынок”, но мы не приняли и не примем его человеконенавистнической философии…

Запад зверски бюрократичен и самонадеян. Он и мысли не допускает, что кто-то там способен его подкорректировать. Он готов силой раздавить каждого, кто станет подавать советы, даже спасительные.

— К сожалению, и Россия, к которой так открыто, так доверчиво обратился А. Лукашенко с предложением братского союза, слишком часто занимает двусмысленную позицию по отношению к нему. Разумеется, речь об официальной Москве.

— Серость не терпит света. Ложь не выносит правды. В нынешних правящих кругах России Лукашенко боятся: своим демократизмом, своей честностью он срывает маски. А этого не прощают те, у кого за маской нет ничего.

Впрочем, раскаркались вороны рановато. Александр Лукашенко устоит.

"КОГДА РОССИЯ СЛАБА, МЫ ПЛАТИМ ЗА ЭТО ДОРОГОЙ ЦЕНОЙ" Радован Караджич

В 20-х числах октября этого года группа русских литераторов принимала участие в Международном конгрессе писателей в Белграде. Благодаря содействию известного общественного деятеля, писателя, публициста, художника Д. Калаича состоялась встреча русской делегации с Р. Караджичем, сокращенную стенограмму которой мы и предлагаем вашему вниманию. С нашей стороны в беседе принимали участие С. Лыкошин, Л. Бородин, Ю. Лощиц, Э. Володин, Н. Ярцева.

Радован КАРАДЖИЧ. Я очень признателен вам за то, что у вас нашлись и время, и энергия, и храбрость выразить поддержку нам, Республике Сербской. Да, я знаю, что у вас в стране далеко не все благополучно, и тем более эта поддержка для нас драгоценна…

Сергей ЛЫКОШИН. Дорогой г-н Караджич, мы рады приветствовать вас от братьев-писателей России. Все эти годы вы являетесь для нас символом высокой славянской надежды, надежды православного мира.

Благодаря нашему другу Драгошу Калаичу мы здесь, в Пале. Наконец, пользуясь случаем, мы не только хотим засвидетельствовать вам свое почтение, но и заручиться вашей высокой поддержкой в культурных и политических инициативах, которые предлагает наша патриотическая общественность.

Хотелось бы, чтобы наша деятельность носила конкретный характер и реально помогла Республике Сербской в решении тех трудностей, которые сейчас существуют. Главным нам видится сотрудничество в информационной и культурной сферах, поддержка Республики Сербской в разработке общей идеологической программы сопротивления силам нового мирового порядка. Сейчас Россия находится в крайне невыгодных политико-экономических условиях, в том смысле, что режим, стоящий у власти, ориентирован антинационально и агрессивно разрушает устои духовной и православной жизни. Поэтому ваш высокий подвиг национального самоопределения сербов для нас является достойным примером и в политике, и нравственной жизни страны.

Р. КАРАДЖИЧ. Вы знаете, ведь накат на нас достигает такой силы, так много криков со всех сторон, осуждающих нас, что иногда невольно думаешь: а, может быть, мы и вправду ошибаемся, нет ли какого-нибудь особенного греха и за нами? И как в этот момент помогает поддержка, когда она приходит из Греции, от нашей сербской диаспоры, из России. Это придает нам силы.

Ведь “нет ничего тайного, что бы не стало явным”. Это касается и отношений между людьми, и между государствами. Например, планы Германии на полное разрушение Сербии до конца мая 1992 года активно, хотя и тайно, поддерживали Соединенные Штаты. Через четыре года это стало ясным для всех. Но мы не допустили осуществления этих планов. А если бы мы дрогнули тогда, то уже летом 92-го года произошел окончательный распад, вплоть до отделения Воеводины и Косово. Была бы маленькая Сербия в границах 1912 года. И еще, я думаю, что и война в Чечне тогда бы вспыхнула гораздо раньше, чем это случилось. Как это ни странно на первый взгляд, но мы приписываем себе, пусть это не кажется самонадеянным, как большую заслугу то, что мы задержали эту волну, что она не обрушилась на всю Сербию на четыре года раньше. Теперь Китай, Индия и другие понимают, что и у них может произойти то же самое — тот же распад, разделение на многие карликовые государства.

Вне всякого сомнения, именно это Запад хочет видеть и в России. Итак, мы создали Республику Сербскую, вынуждены были это сделать, чтобы защитить себя, свой народ, само наше существование. Надо сказать, что за последние четыре года произошли колоссальные изменения в психологии нашего народа. Ведь эта часть сербов, которая проживает в Боснии, — она особая. Больше всех, наверное, претерпев от турецкого владычества, боснийские сербы и больше всех приблизились к христианскому идеалу терпения и смирения. Но не перед врагами православной веры. Здесь они демонстрировали удивительную стойкость. Поэтому, когда Россия вела войну против Турции, всегда их поддерживали сербы, тоже восставая против турецкого владычества. Последнее — очень успешное — восстание против турок было в 1875-76 годах. Тогда были освобождены огромные территории. Босния приняла решение присоединиться к Сербии. Но потом, на Берлинском конгрессе, постановили: туркам уйти, а нас — под протекторат Австро-Венгрии.

Сейчас происходит нечто похожее. Разница только в том, что называют это не протекторатом, а защитой, и речь идет не об одной стране, а о Международном сообществе.

Леонид БОРОДИН. Во всем, что сейчас происходит на Балканах, так или иначе, принимала участие Россия, в ее нынешнем состоянии, с ее нынешним правительством. Мне бы хотелось услышать от вас, человека, представляющего страну, ставшую жертвой многих сил, — как вы оцениваете роль России в этом? То есть, что она сделала и что не сделала, что она могла сделать, а что не захотела?

Р. КАРАДЖИЧ. Сейчас такой момент, когда мы видим Россию почти бессильной. Это уже бывало в истории. Каждый раз, когда Россия оказывалась слабой, мы платили за это дорогой ценой.

Конечно, мы понимаем, что когда говорим о России, то всегда разделяем: вот здесь, на этой стороне — народ России, а здесь — правительство. И даже в рамках одного правительства: на одной стороне — Министерство иностранных дел, а на другой — Министерство по чрезвычайным ситуациям, которое хотело бы нам помочь. И Министерство обороны, которое тоже бы нам помогло, если бы могло. В России — и среди народа, и в правительстве — есть люди, которые нам больше помогали бы… А время, когда в Министерстве иностранных дел был Козырев — это было время поражения и для России, и для нас во многом. Здесь Россия очень много потеряла, поскольку Козырев пекся в основном о западных интересах в ущерб интересам России.

Как бы ни была сейчас слаба Россия, все равно — это не та степень слабости, которая обязывала Козырева или кого другого поступать таким образом, как он поступал. Можно сказать, что действия МИДа, которые так неприятно сказались на положении Сербии, были и самыми настоящими, по сути, антирусскими действиями, то есть направленными против интересов России.

Юрий ЛОЩИЦ. Г-н Караджич, вы как врач-психиатр знаете, что, когда человек находится в состоянии серьезной болезни, то никакое внушение не может на него подействовать, пока сам организм своими внутренними силами не выйдет из этого состояния.

Что касается России, я глубоко убежден, у нее есть свой совершенно особый исторический биоритм. Несколько раз на протяжении тысячи лет ее истории были сходные ситуации, когда эта болезнь доходила до предела, когда интервенты захватывали Кремль, когда горела столица, когда Гитлер подходил к самой Москве. Видимо, что-то есть в этом историческом биоритме целого громадного народа такое, что он болеет до конца и очень долго. И у меня есть ощущение, что эта болезнь еще какое-то время продлится, мы еще не дошли до настоящего кризиса, за которым следует перелом болезни: или выздоровление или смерть. Но до сих пор было так, что после этой болезни Россия вставала необыкновенно сильной… И в этом, может быть, и есть наш исторический оптимизм. Что бы вы сказали по этому поводу?

Р. КАРАДЖИЧ. У нашего народа есть одна пословица, глубоко христианская по своему смыслу, она звучит как совет или внушение родителей детям: в беде не унижайся, в счастье не возвышайся.