Сердце дикарки - Кэрол Финч

И все же почему она должна отказывать себе в том удовольствии, которое дарят его поцелуи? Чего ей ждать от этой жизни в глухой, дикой местности, где главными ее занятиями будут поддержание порядка в отцовском доме да мечты о самостоятельности? Она скоро начнет все больше и больше завидовать Рассу, который собирается вернуться в цивилизацию и жениться. Так почему хоть раз в жизни не отведать, что это значит – иметь любовника?

Кин хочет ее, а она – его. Все предельно просто. Так почему она должна позволить своей гордости разруби шить это взаимное влечение? «Потому что ты будешь просто очередной зарубкой на ножке его кровати», – напомнила себе Алекса. Кин Родон не ждет ничего большего, чем пары улыбок и нескольких коротких мгновений страсти. Его единственный интерес – насытить свое сладострастие. Он не испытывает к ней ничего. По крайней мере – ничего настоящего. Так, объект удовольствия для глаз, не больше. Настоящий беспокойный бродяга-ветер, затихающий, замирающий на месте, а потом отправляющийся дальше, когда сменится настроение. Кин Родон не хочет связывать себя с одной женщиной, а это прямо расходится с тем, что знает и во что верит Алекса Карвер.

Нет, она не пойдет к нему. Она не склонится перед желаниями плоти. Тяжело вздохнув, Алекса побрела к лагерю. Пусть Кин найдет другую женщину для удовлетворения своих аппетитов. В конце концов, основное, что объединяет ее и Родона помимо физического влечения, – это взаимная неприязнь. А раз построить настоящие отношения с таким мужчиной, как Кин, невозможно, то лучше потушить огонь страсти, пока он не разгорелся.

Алекса занималась приготовлением завтрака, собирала посуду и слушала голос Расса, который взывал к голосу разума и убеждал отца поселиться около Сент-Луиса, как накануне вечером предложила его сестра. Джастин отказался наотрез, после чего последовал очередной жаркий спор. Каждый раз, когда мужчины расходились во мнениях, слова становились все более грубыми, а напряжение в воздухе делалось просто невыносимым, Алекса нервничала. Наконец Расс гордо прошагал к лошади и с топотом умчался, пока не дошло до рукоприкладства.

Озлобленный разговором, Джастин быстро проглотил чашку кофе. Он решил вернуться в Сент-Луис и разыскать хоть кого-нибудь, кто согласился бы провести их сквозь индейские территории.

Когда Алекса наконец-то осталась одна, она опустилась на землю, скрестив ноги, надеясь спокойно поесть. Препирательства отца и брата утомили ее. Она лениво тыкала вилкой в тарелку.

– Можно к вам присоединиться, милая?

Услышав низкий тягучий голос Кина, Алекса подскочила от неожиданности. Призвав все свое самообладание, утвердительно кивнула, потом предложила тарелку гостю.

– Я удивлена, что вы приехали сюда, когда могли бы позавтракать в гостинице. Шеф-повар мог бы предложить вам более достойные блюда, чем моя скромная стряпня.

– Да, но зато сами вы намного привлекательнее, чем Макгри, – заверил Кин, обнимая ее взглядом, не упустившим ни малейшей обольстительной детали.

Жар его взгляда заставил Алексу почувствовать себя неловко, она слегка покраснела и опустила ресницы, чтобы не видеть этих сверкающих синих глаз. Один только вид Кина в наряде из оленьих шкур сотворил что-то странное со всеми ее чувствами. Проклятие, ну почему он так красив? Нужен какой-то закон, запрещающий, чтобы такая сила, поступь, осанка и красота соединялись в одно целое. А когда он улыбался… Алекса чувствовала, что тает, как влюбленная девица. Он мог полностью обезоружить ее этим ослепляющим выражением, оживляющим каждую черточку на лице.

– Я ждал прошлой ночью…

Это было напоминанием о той тяжелой битве, что она вела, – битве разума и тела.

– Сожалею, что вам из-за меня пришлось провести такой бессодержательный вечер, – неискренним тоном ответила она. – Я уверена, что какая-нибудь другая женщина с радостью приютила бы вас, стоило только потрудиться вернуться в город.

Алекса закусила нижнюю губу, жалея о последнем выскочившем замечании. Этим утром у нее не было настроения вступать с Кином в словесную схватку. Внутренняя борьба с собой почти не оставила ей времени на сон, а ссора Джастина и Расса истощила остатки ее терпения. Она предпочла бы воздержаться от баталии с Родоном.

– Возможно. – В его голосе не было ни высокомерия, ни самодовольства, только невозмутимое признание того, что было истинной правдой. – Но вот передо мной та обольстительная женщина, которая разожгла мой интерес, – проговорил он, прикасаясь к ее подбородку и поднимая лицо вверх. – Полагаю, я должен похвалить вашу силу воли. Если бы ваши отец и брат не мешали, то я сам пришел бы к вам.

Это легкое прикосновение вызвало целую волну мурашек, поползших по коже, пока все ее тело не задрожало от его ласки. Как зачарованная Алекса смотрела в его глаза и видела, как в них плещутся волны желания. Почему он так мучает ее? Почему не может оставить в покое? Или он дьявол, пришедший за ее душой и разбудивший в ней такие чувства и ощущения, которых она не желала испытывать. Тем более переживать каждый раз, когда он к ней прикасался.

И вот его губы поймали ее и… Алекса задохнулась, сердце пропустило удар и снова забилось с такой силой, что звук эхом отдавался в ее ушах. Боже, что за поцелуй это был! Поцелуи бывают разные. Но этот оказался особенным, более нежным, чем предыдущие, и более захватывающим. Теперь она знала, куда он может завести ее. Оказавшись в тесном кольце рук, Алекса ощутила, как мощное тело Кина прижалось к ней. Руки ее заскользили по его груди, Алекса приоткрыла губы, встречая второй поцелуй, заставивший ее забыть данную себе клятву держать Кина на расстоянии.

Внезапно он вскочил на ноги и поднял ее вместе с собой, будто не замечая головокружительного эффекта, произведенного его объятием.

– Идемте, тут есть кое-кто, с кем мне хотелось бы вас познакомить.

Алекса позволила Кину повести ее сквозь лабиринт деревьев, окаймлявших ближайший ручей. Она благоговейно замерла, заметив белоснежного жеребца. Такого представителя лошадиного племени ей видеть не доводилось. Алекса привыкла к рабочим лошадям, которых ее отец выводил в поля, но этот жеребец превосходил их всех.

Она нетерпеливо устремилась к коню, но Кин поднял руку и остановил ее.

– Не бросайтесь к нему стремглав, – приказал он. – Кентавр весьма норовист и опасается людей.

Алекса замедлила шаг. Подняв руку, легко прикоснулась к лошадиной морде. Кентавр втянул ноздрями воздух, стараясь уловить ее запах. Потом опустил голову, принимая ласки – Алекса сразу понравилась ему. У Кина отвисла челюсть. Жеребец был известен своим норовистым нравом. Он с трудом подчинялся даже сильной мужской руке. И поэтому вид Кентавра, таявшего от удовольствия, пока Алекса нашептывала ему на ухо успокаивающие слова, вызвал у Родона изумление. Он провел долгие зимние месяцы, завоевывая доверие коня и укрощая его бунтарский дух, и вот Алексе удалось за несколько минут сделать Кентавра мягким и податливым, как замазка.