Газета "Своими Именами" №24 от 10.06.2014 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Нельзя обойти вниманием и Шиханы (Саратовская область), где на военно-химическом полигоне в 1992-1994 годах тайно уничтожались химические боеприпасы [1]. Результаты таковы. В июле-августе 1993 года заболеваемость верхних дыхательных путей у детей выросла по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года в 2 раза, причем число осложненных форм выросло в 4 раза. У детей в 5 раз выросло число болезней почек, в 3 раза - сахарный диабет, в 3 раза - астматический бронхит и бронхиальная астма, в 2 раза - детский церебральный паралич.

Обращаясь к прошлому, присмотримся к тому, как бесконтрольные выбросы производств химоружия первого и второго поколений в течение десятилетий сказывались на здоровье детей.

Долговременное влияние производств иприта и люизита очень рельефно проступает из заключения о детской заболеваемости в Чапаевске, которое констатировало появление в клинической практике специального “чапаевского синдрома”. Это заключение подготовила Б.И. Богачкова, и оно является результатом тщательного эколого-медицинского мониторинга детей Чапаевска. Для сравнения был избран город Октябрьск той же области. Научно корректный мониторинг выявил принципиальные различия: патологические беременности в Чапаевске в 2-3 раза выше, чем в Октябрьске, риск выкидышей в Чапаевске в 2-10 раз выше, чем в Октябрьске, количество гексозов, нефропатий, токсикозов второй половины беременности в Чапаевске выше в 1,3-1,9 раз, патология в родах наблюдалась в 1,3-2,6 раз чаще у рожениц Чапаевска, хроническая сопутствующая патология у женщин Чапаевска встречалась в 3 раза чаще, чем в Октябрьске. В целом молодые женщины Чапаевска, болея в несколько раз чаще, имели почти в 3 раза больше патологических беременностей и родов и меньше здоровых детей [7]. Вот это и есть “чапаевский синдром”.

Обращение к заболеваемости в Новочебоксарске приводит к столь же печальным результатам. Анализ заболеваемости детей работников “Химпрома”, относящийся к 1980-1990 годам, выявил тенденцию к большей частоте по сравнению с контрольной группой подозрительных на иммунодефицитное состояние (75%) среди детей 3-х лет, родители которых работали в цехах №№ 83 (производство смертельного V-газа), 73 (производство полицейского газа CS) и 71 (производство полупродукта для V-газа). У детей 7 лет в 100% случаев выявлены иммунодефицитные состояния, если родители работали на производстве химоружия [1].

А теперь учтем явление “жёлтых детей”, известное для Новочебоксарска и Чапаевска, Салавата и Редкино. Наиболее вероятная причина - хемотоксикоз. Учтем высокую младенческую смертность у жителей Ангарска и Зимы. Учтем врожденные пороки развития у детей Дзержинска (28-30% при средней по России цифре 12-14%) и Кирово-Чепецка. Учтем высокую смертность детей до 1 года в Новомосковске, умерших от врожденных уродств. Учтем генетический груз, накопленный в популяции Стерлитамака. Я привел примеры из жизни городов “спецхимии”, чтобы высветить “химическое отравление” именно органической химией. Между тем сложившаяся традиция известна - говорить об отравлении биосферы главным образом токсичными металлами и нефтепродуктами. Вот так у общества крадется его будущее.

Если называть вещи своими именами, то нельзя не признать, что промышленность, “размещающая” химические отходы в биосфере (воздухе, воде, почве и, естественно, в биологических тканях), поставила над нею масштабный опыт. Опыт многолетний и безнаказанный. В него включены десятки миллионов людей и немалая часть территории России. Всё это делается при откровенно соглашательском отношении санитарно-эпидемиологической и природоохранной служб. Строго говоря, это и есть государственный химический терроризм.

При оценке мощности и возможных последствий “химического нападения”, которое осуществляет браконьерствующая цивилизация на здоровье человека и природы, обычно не учитывают несколько моментов.

Госплана у нас давно вроде бы нет, однако широкие слои экологов, а с их подачи и начальники различных рангов по-прежнему оперируют только тоннами химических выбросов. Казалось бы важность учета двух показателей - кроющей способности (массы) и токсичности выбросов очевидна, тем не менее на практике этого нет. Я не хочу сказать, что никто не понимает сути подмены - дефицита в словосочетаниях типа “опасные (токсичные, ядовитые) выбросы” нет. Однако, когда дело доходит до количественных оценок, все возвращается к госплановскому “валу”. Такова наша государственная политика в экологии. Но ведь с таким подходом можно лишь порассуждать на тему, какую площадь накроют тысячи тонн разлитой нефти под Усинском или металлургические выбросы в Череповце. Если же химические выбросы нормировать с учетом токсичности, то может оказаться, например, что тонны выбросов ТЭЦ сравнятся по токсичности и воздействию на биосферу с незамечаемыми и неизмеряемыми граммами токсикантов химической промышленности, например, диоксинов.

Прискорбно, но медицина наша освоила арифметику, но никак не привыкнет к существованию алгебры, не говоря уж о высшей математике. Давно установлено, что действие на живые организмы химических выбросов из разных источников не просто суммируется, иногда они усиливают друг друга, переходя те критические пределы, которые допускаются нашими бесхитростными санитарно-эпидемиологическими службами. Добро бы это заблуждение в виде неучета синеретического эффекта указывало лишь на банкротство гигиенических теорий. На самом деле неучет взаимного усиления действия токсичных химических загрязнителей приводит к тому, что упускаются очень опасные ситуации. В частности, выбросы нескольких химических загрязнителей, каждый из которых формально ниже гигиенических стандартов (предельно допустимых концентраций - ПДК, а также ориентировочных безопасных уровней воздействия - ОБУВ), могут на самом деле оказаться чрезвычайно опасными для человека, вызывая (провоцируя) рак и иные болезни. Пример - история с БВК, ныне всеми забытой экологической проблемой конца 1980-х годов.

Одно из свидетельств банкротства эколого-гигиенических подходов на уровне ПДК - неучет кумулирования, накопления хемотоксикантов. Однако наука уже знает, что малые дозы - ниже всяких ПДК - могут просто накапливаться до опаснейших уровней. Не забудем, что материнский организм способен концентрировать в своем молоке токсичнейшие диоксины до опасных уровней и передавать всё это младенцу. И гигиенисты, врачи и токсикологи в отсутствие измерений ничего этого не заметят, разве что генетики через много лет начнут отслеживать у отдельных популяций накопление отрицательной нагрузки.

Другой пример. Тысячи людей на “Химпромах” Новочебоксарска и Волгограда “набрали” токсичных химических доз выше ватерлинии, как в свое время ликвидаторы в Чернобыле набрали радиации. А засекреченные СЭС и медсанчасти заверяют нас, что при изготовлении химоружии превышений ПДК не наблюдалось. Скорее всего лгут, потому что для наблюдения необходимы надлежащие измерительные приборы, а их нет и поныне. Тем не менее тысячи людей, “набравших химии” в процессе работы, не могут получить звание “профбольной” и соответствующие грошовые льготы. Представители самой гуманной профессии заверяют и их, и всё общество, что изменения в организме изготовителей химоружия, из-за чего некоторые 50-летние выглядят на все 70, - это “возрастное”. Добавим, что понятие ПДК потеряло смысл не только поэтому. Науке уже известно, что микроколичества токсичных химических веществ (в тысячи и миллионы раз меньше всяких ПДК) могут не только накапливаться, но и в микроколичествах вызывать то же воздействие на здоровье, что и лелеемые нашими официальными службами макроколичества.

К сожалению, в рядах наших официальных экологов арифметика тоже работает наперекосяк.

Существует западный экологический принципа: загрязнитель платит. В нашей практике этот принцип был переплавлен в комедию штрафования за тонны химических выбросов, к тому без учета токсичности. Между тем при оплате за химические загрязнения “авторы” выбросов должны отдавать людям и природе не куцые штрафы, а эквиваленты положенных на алтарь цивилизации жизней. Другого подхода быть не может. Если обратиться к химическим предприятиям, то известно - функционирование только одного из них вызывает сокращение среднего возраста у тысяч и тяжкие болезни у сотен тысяч людей. А еще приносится ущерб природе, зачастую необратимый. То же самое относится к другим типам предприятий - нефте- и коксохимическим, металлургическим, целлюлозно-бумажным, ну и “оборонным”. Все они являются химическими агрессорами.

Так вот, если оценивать ущерб одного только завода по гамбургскому счету, плата за химические отходы при таком подходе составит миллиарды долларов. Если, конечно, мы не будем делать вид, что жизнь человека у нас ничего не стоит (на Западе она имеет цену примерно в 1 миллион долларов - об этом заботятся страховые компании; у нас - примерно на три порядка меньше, так решила наша “гуманная” бюрократия). К этому необходимо добавить расходы на восполнение ущерба.