Первая мировая. Корни современного финансового кризиса. - Роман Ключник

В российском правительстве происходила постоянная кадровая чехарда. Как правило, с помощью Распутина различные лица занимали высокие посты, а затем некоторые из них пытались быть хитрее его — вести свою самостоятельную политику и даже пытались критиковать своего благодетеля. Все случаи заканчивались одинаково — Распутин с императрицей увольняли неблагодарного и назначали другого. Как осуществлялся подбор кандидатов на высокие государственные посты в этот период в Российской империи — рассказал в своих мемуарах Арон Симанович:

«Если выбор (кандидата на какой-либо высокий государственный пост в России) был особенно затруднительным, то нам приходил на помощь Манасевич-Мануйлов. Он, конечно, старался проводить своих людей. По его совету был назначен Штюрмер председателем Совета Министров. Манасевич-Мануйлов рекомендовал нам Штюрмера как «старого вора и жулика» и ручался за то, что Штюрмер исполнит все наши пожелания. Я выступал за него, потому что он был еврейского происхождения. Его отец воспитывался в первой школе раввинов в Вильно, потом крестился. Потом он получил дворянство. Перво­начально он имел другую фамилию и только потом стал называться Штюрмером... Однажды царю понадобился в срочном порядке кандидат для должности обер-прокурора Синода. Мы предложили профессора высших женских курсов Раева, старого и совершенно незаметного человека, носившего парик и очень комичного. Он был председателем учреждённого мною «Научно-коммерческого объединения». Несмотря на громкое название, это был обыкновенный игорный клуб, где днём и ночью шла крупная игра». (Сборник мемуаров о Г. Распутине «Святой чёрт», Москва, 1990 г.).

Стоит отметить, что активный еврейский деятель Манасевич-Ма- нуйлов за свою верную «подсказку» был назначен главой секретариата председателя Российского правительства Штюрмера.

Запомните этого еврейского авантюриста Манасевича-Мануйлова, ибо он ещё сыграет важную провокационную роль.

Современный «гений» истории А. Бушков любит помечать в своих текстах — «национальность не имеет значения», а ведь когда мы обра­тим внимание на происхождение Штюрмера, — тогда будут понятны и многие действия Штюрмера. Опять забавное наблюдение, — именно с началом «перестройки» ставшие у власти в России либералы стали превозносить Штюрмера как выдающегося государственного деятеля, «высасывая из пальца» его «заслуги» перед Россией.

Третья Государственная Дума и вся пресса опять жарко обсуждали распутные похождения «святого» Распутина. Все требовали его высыл­ки. И всё опять повторялось. Милюков в своих мемуарах вспоминал: «Царь требовал самых решительных карательных мер против печати, откликавшейся на слухи о Распутине, а Коковцев и Макаров доказывали ему, что этого никак нельзя сделать через Думу в законодательном по­рядке». Николай II Коковцеву: «Вы не говорили ему, что вышлете его?». Коковцев ответил отрицательно, и Николай рад был этому ответу, так ему было бы «крайне больно, чтобы кого-либо тревожили из-за нас». Распутин был неприкасаем.

Но случилась «хитрость истории» — священник Илиодор ещё в 1910 году, будучи в гостях у своего друга Распутина, украл у него письма от императрицы. А теперь Илиодор, став врагом Распутина, умышленно допустил огласке эти письма. Вот отрывок из одного это­го письма, — Государыня пишет Распутину: «Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник, как томительно мне без тебя. Я только тогда душой спокойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает! Тогда я желаю одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятиях.» (Э. Радзинский). Без комментария, читатель сам может сформировать мнение по этому поводу.

Э. Радзинский цитирует ещё и телеграммы подобного толка от Го­сударыни Распутину: «Страшно по тебе соскучилась», «Приношу тебе в жертву мужа и своё сердце».

Неважно здесь — как трактовать вышеизложенные цитаты, а важно то, что, во-первых, речь идёт о царственной особе, а во-вторых, появился скандальный повод, которым с восторгом воспользуется большое коли­чество недоброжелателей. С этого момента и до 1917 года по стране будут пестреть карикатуры, в которых изображены императрица и Распутин в «непристойных позах», — и император Николай-рогоносец. Для дискре­дитации российской власти, для опускания её имиджа перед народом до уровня насмешек и презрения у врагов России была прекрасная «пища». Императрица Алиса — немка с русским именем Александра Фёдоровна или по легкомыслию, или по неосторожности, теперь уже неважно по какой причине, — нанесла достоинству не только российской монархии, но и достоинству и безопасности России большой урон.

Понятно, что царскую чету постоянно окружали придворные слуги, которые годами наблюдали за событиями во дворце. Как отмечает в своих мемуарах Керенский — после казни царской семьи главный ка­мердинер царя Чемодуров сказал, что это было «наказание за ужасный грех». Достоверно известно, что эти письма показали Николаю II, и он сразу узнал любимый подчерк. Император не принял никаких мер, всё подавил в себе и очередной раз попросил укротить шум в прессе, которой сам дал полную свободу. Можно представить морально-психологическое состояние этого российского императора. В этой ситуации страна были заложником малодушия, слабоволия царя и плохого здоровья его сына. На много ли был способен глава России Николай II в этой ситуации и в этом состоянии, о чём он мог думать, мог ли эффективно решать го­сударственные проблемы? А ведь шёл уже 1914 год. — заканчивались приготовления к невиданной до этого по масштабам войне.

А неофициальный глава государства Гришка Распутин продолжал дальше набирать политический вес, — он сменил руководство Синода и обер-прокурора, курирующего Синод, поставив во главе своих людей. Фактически руководство православной церковью перешло к Распу­тину. Своих бывших друзей в рясах, а теперь недругов — Феофана, Илиодора и Гермогена он сослал в провинцию. Правда, произошёл довольно редкий прецедент — последние двое не подчинились его при­казу и остались бунтарить против Гришки в столице. Их поддержала Дума и вся либеральная пресса, которая опять подняла много шума по поводу писем царицы, большого влияния Распутина в политике и его поведения.

Николай II очередной раз «расхлебывал» свою же ошибку — после подавления Второй террористической войны на всех основаниях мог навести порядок в прессе, приструнив её либерально-демократическую- революционную часть, но оставил ей полную свободу брехать всё, что вздумается, включая в «революционных», антигосударственных целях. Именно недооценка им силы СМИ, прессы, мощи её технологии воздей­ствия на сознание граждан привели к трагедии 1917 года в России, — к такому выводу пришёл после долгих раздумий вдали от Родины один из лидеров русской эмиграции, основатель Всероссийского Земского Союза и депутат Государственной Думы Н. В. Вырубов:

«Однако после восстания 1905 года, непрочный уже самодержавный строй не сумел предусмотреть переход на новую государственную осно­ву. Остерегался любых реформ, настойчиво отказывался от всех демо­кратических изменений и в то же время позволил оппозиционные прояв­ления со стороны печати и политических партий. Это нанесло монархии смертельный удар». И к этому, конечно, можно добавить — допустил убийство выдающегося государственного деятеля П. А. Столыпина.

В результате поднявшейся неприятной шумихи, чтобы немного утихомирить критиков, Распутин решил покинуть на время столицу и прогуляться со своими поклонницами по святым местам; вернется Распутин уже во время начавшейся войны.

Если подвести итог наблюдаемого периода, то видно, что после убийства П. А. Столыпина ситуация на высшем уровне власти в России, вокруг императора Николая II, включая его самого, стала ещё более угрюмее, удручающей, а еврейское общество в России продолжало на­бирать экономическую и политическую мощь, процветало, и, несмотря на это, исследователь истории Николай Марков в своей книге «Войны темных сил» (М. 2002 г.), отмечает, что мировое еврейство через еврей­ский журнал «Гаммер» в октябре 1913 года объявило Российской импе­рии смертный приговор. Вероятно это «пророчество» — обещание было связано с тем, что лидеры мирового еврейства прекрасно были осведом­лены о готовящейся грядущей войне, в этой подготовке участвовали и знали, что планируемая давно мировая война начнется совсем скоро — в следующем году. По воспоминаниям Богуслава Медзиньского — даже далекий от англо-еврейско-американской верхушки польский бунтарь Ю. Пилсудский знал о готовящейся крупномасштабной войне-авантюре и готовился ею воспользоваться.

В этом же году вдали от столицы повторилось бессмысленное «кро­вавое воскресенье» — расстрел рабочих на Ленском прииске, на совесть руководителя государства — Николая II легло ещё 200 убиенных ра­бочих, хотя перед этим сам губернатор Иркутска полковник Бантыш был потрясён условиями жизни и работы рабочих, но никаких мер по исправлению ситуации власти не приняли, и дождались бунта рабочих, которых пришлось утихомирить винтовочными залпами.