Ришелье - Роберт Кнехт

По возвращении Ришелье в его резиденцию, Малый Люксембург, кардинал де ла Валетт посоветовал ему не исчезать с глаз королевы. В противном случае, сказал он, Людовик вскоре забудет о нем и подпадет под влияние врагов. Предостережение оказалось излишним, так как король вызвал Ришелье к себе в Версаль. Это было несколько необычно, ибо Версаль по тем временам был всего лишь скромным деревенским домом, где король подчас искал спасения от государственных дел — заседания совета никогда там не проводились. Приехав туда вечером того же дня, Ришелье пал к ногам Людовика и поблагодарил его, назвав «лучшим из всех государей». Со своей стороны, король назвал кардинала «самым законопослушным и преданным слугой в мире». Он осудил как низкую интригу отношение к нему матери и пообещал защитить кардинала от происков врагов. Предоставив ему комнату в своем доме, Людовик отпустил придворных и оставался с кардиналом один на один в течение четырех часов. Суть их разговора известна, так как Ришелье сообщил о нем двум своим приближенным. Он вновь заявил о намерении уйти в отставку, но король даже не стал слушать. «Я категорически Вам повелеваю, — сказал он, — остаться и продолжить управлять моими делами; это мое окончательное решение». В тот же вечер, но чуть позже, Людовик председательствовал на заседании совета. Всем бросилось в глаза отсутствие Марильяка, которому в отличие от его коллег было приказано приехать в Глатиньи — деревню неподалеку от Версаля. Догадавшись, что это означает, он сжег свои бумаги той же ночью. На заседании совета Людовик объявил об отставке Марильяка и о передаче должности хранителя печати господину де Шатонефу, одному из близких Ришелье лиц. Вскоре после этого Марильяк был арестован и отправлен в тюрьму в Кан. Позже его перевели в тюрьму Шатодена, где он и умер в 1632 году. Тем временем в Италию был отправлен приказ об аресте его брата, маршала де Марильяка, которого в конце концов отдали под суд и казнили.

Людовик XIII, чья твердая позиция в этом деле существенно меняет портрет, нарисованный современными мемуаристами, сообщил матери о принятых в Версале решениях. Она не верила своим ушам и, вероятно, отправилась бы немедля в Версаль, но ее отговорили. Радостная атмосфера в ее окружении сменилась отчаянием, и скоро она была покинута теми, кто всего лишь днем раньше восторженно поздравлял ее.

Триумф Ришелье теперь воспринимают как победу добрых французов (bons Francais) над испанцами, которых обвиняли в подготовке государственного переворота. Но это был не конец. Важнейшим вопросом, все еще заботившим его, было — согласится ли Мария его принять? А если нет, сможет ли он продолжать служить королю? Людовик еще не оставил надежды помирить их и в декабре ему это почти удалось сделать, заручившись помощью папского нунция Баньи. Мария согласилась встретиться с Ришелье на заседании совета, но отказалась передать ему управление своим домом. Вскоре произошло событие, которое предопределило судьбу королевы-матери. Ее сын Гастон, как всегда, держал нос по ветру. Отпраздновав вместе с матерью в Люксембурге победу над кардиналом, он уже 6 декабря уверял Ришелье в своей дружбе и покровительстве. Однако сам Monsieur был игрушкой в руках двух своих придворных Пюилорана и ле Куаньо. Они же были крайне раздосадованы решением Королевского совета, исходившего от Ришелье, отложить выполнение обещаний относительно их самих. Обвинив Ришелье в нарушении своих обязательств, принц заявил, что считает себя свободным от клятвы, данной им 6 декабря.

В то время как Ришелье пытался оправдаться, Гастон грубо прервал разговор, заявив, что сумеет защитить себя, если подвергнется оскорблению. Затем выехал из Парижа в Орлеан. Вскоре двор перебрался в Компьен, где на заседании совета начали обсуждение нового кризиса. Выступая последним, Ришелье рассмотрел четыре возможных варианта решения. Он откровенно высказывался в пользу первого решения, предусматривавшего его собственную отставку, в то время как коллеги по министерству высказались за четвертый вариант решения — высылку королевы-матери, которая способствовала разгулу оппозиции. Король поступил в соответствии с этим решением. Он посадил Марию под домашний арест и приказал выслать ее в Мулен. Несколько приближенных из дома королевы также были либо высланы, либо брошены в тюрьму. 23 февраля король покинул Компьен, даже не заглянув на прощанье к своей матери. Больше ее он уже не видел.

18 июля Мария тайно выехала из Компьена. Она добралась до пограничного города Ла-Капель, где противники кардинала предложили ей убежище, но так как ее планы расстроились, королеве не оставалось иного выбора, нежели отправиться в изгнание в Испанские Нидерланды[27]. Оттуда она направила официальную жалобу против Ришелье, содержащую требование, обращенное к Парижскому парламенту, отдать его под суд. Но сам Людовик XIII 12 августа явился в парламент. Он отверг, как клеветническую, петицию своей матери, обвинил ее советников в оскорблении величества (lese-majeste), запретив всякого рода отношения с ними, и приказал конфисковать принадлежавшее Марии имущество. Это ознаменовало окончательный разрыв между матерью и сыном. Она умерла в изгнании в Кельне (1642 г.).

Изгнание королевы-матери ликвидировало серьезную угрозу владычеству Ришелье. Однако было бы неверно утверждать, что с этого момента его отношения с королем стали совсем безоблачными. Гастон Орлеанский по-прежнему представлял угрозу, по меньшей мере до тех пор, пока оставался наследником престола. Ришелье также должен был опасаться королевских любимчиков и самой королевы. Он не мог рассчитывать на непременную поддержку со стороны Людовика. Как он сам однажды признался, «покорить» королевский кабинет было куда сложнее, чем одержать победу на всех полях сражения в Европе.

Существуют два взаимоисключающих портрета Ришелье. Один изображает кровавого тирана, хладнокровно бросавшего своих противников в тюрьмы и подвергавшего их смертной казни, тиранически навязавшего свою волю слабому и бесхарактерному монарху. Другой рисует гениального государственного деятеля, которому удалось восстановить величие Франции по окончании гражданских войн, восторженные сторонники Ришелье утверждают, что ему принадлежит авторство или по крайней мере возрождение идеи «естественных границ»[28] Франции, что он заложил основы абсолютной монархии и содействовал централизации королевства. Ни одна из характеристик не может быть признана точной без серьезных поправок, внесенных Историей.

Внешность Ришелье всем хорошо известна, главным образом благодаря портретам кисти Филиппа де Шампаня. Высокий и худощавый, удлиненное лицо с тонкими чертами, высокий лоб, приподнятые брови, большие карие глаза, длинный, тонкий, слегка изогнутый нос, хорошо очерченный рот и тяжелый подбородок под остроконечной и тщательно ухоженной бородкой.