Династия Рокфеллеров - Александр Фурсенко

В самый разгар вооруженной интервенции против Советской России, в которой Соединенные Штаты принимали активное участие, рокфеллеровская компания приобрела фирму Нобеля. Эта акция имела особое значение: Рокфеллер получил на нее санкцию государственного департамента, а его руководители решительно настаивали на продолжении интервенции «до победы». Вложив около 9 миллионов долларов в акции нобелевской компании, «Стандард ойл» рассчитывала рано или поздно обосноваться в русском нефтяном деле. В свое время один английский журнал писал, что нефтяная столица Азербайджана Баку «имеет большее значение, чем любой другой город мира». «Если нефть — король, то Баку — ее трон»,— заявлял журнал. Этот взгляд вполне разделяли и руководители «Стандард ойл».

Еще до соглашения с Нобелем американская компания заключила сделку с азербайджанским буржуазным правительством на покупку нефтеносных участков в Баку. Но правительство пало, и договор утратил силу. На Парижской мирной конференции делегация США выступила с претензией на управление Арменией как подмандатной территорией. По выражению английского специалиста Д. Ньюболда, автора брошюры «Банкиры, акционеры и большевики», эта претензия в значительной мере объяснялась стремлением захватить важный плацдарм на подступах к бакинскому нефтеносному району. Желание «Стандард ойл» держать в поле зрения кавказские нефтяные месторождения, по его словам, в гораздо большей степени объясняло стремление Соединенных Штатов получить мандат на Армению, чем показная забота о благе армянского народа. Из этой затеи также ничего не вышло. Тогда-то и было принято решение купить акции Нобеля.

Хотя речь шла о большой сумме и несмотря на отсутствие гарантий вклада, У. Тигл, наиболее влиятельный из директоров «Стандард ойл», настаивал на соглашении с Нобелем. «Если мы хотим когда-либо играть непосредственную роль в финансовых делах этого огромного промышленного района, — говорил он, — мне кажется, у нас не может быть другого выбора, как пойти на риск и вложить капитал сейчас. Если мы этого не сделаем теперь, мы лишимся навсегда всякой возможности серьезно влиять на промышленное положение России». Разумеется, представитель Рокфеллера исходил из того, что Советская власть будет свергнута. Гибб и Ноултон отмечают, что люди Рокфеллера «с уверенностью ждали падения советского режима и предприняли шаги, чтобы оказаться в выгодном положении к моменту, когда произойдет падение». Действительно, надо было обладать немалой уверенностью, чтобы заплатить такую крупную сумму денег! Однако ожиданиям Рокфеллера не суждено было сбыться. Советская власть продолжала существовать.

Миллионы, вложенные в нобелевские акции, усугубляли ненависть к советскому строю. Большевики национализировали промышленность и банки, объявив их общенародной собственностью. Это был опасный прецедент. Поэтому в течение целого ряда лет усилия «Стандард ойл» были направлены на то, чтобы добиться признания прав бывших собственников в Баку и получить компенсацию за национализированное имущество. Для компании, значительная часть активов которой находилась за границей, данный вопрос имел принципиальное значение. Поэтому «Стандард ойл» оказалась в числе самых рьяных противников признания Советского государства. Ее позиция была в этом отношении безоговорочной: «Никаких отношений с Советской Россией».

Однако обстоятельства заставили руководителей американской компании постепенно пересмотреть кое-что в своих взглядах. Их вынудили к этому действия соперников и в первую очередь — Детердинга. Руководитель англо-голландской «Ройял Датч Шелл» сам принадлежал к числу злейших врагов Советской власти. Накануне первой мировой войны он захватил предприятия Ротшильдов в России, второй по значению после Нобеля нефтяной фирмы. А вскоре, после того как «Стандард ойл» купила нобелевские акции, Детердинг приобрел ценные бумаги компаний Манташева, Лианозова и Гукасова. Эти фирмы были несколько меньше, но все вместе сделало Детердинга первым претендентом на русскую нефть. Не удивительно, что «Ройял Датч Шелл» выступила в роли вдохновителя и организатора антисоветской политики. А сам Детердинг даже женился на дочери белогвардейца Кудоярова. До конца своих дней он так и остался злейшим врагом Советской власти. Достаточно сказать, что впоследствии Детердинг пожертвовал колоссальные суммы Гитлеру и германским нацистам, в которых не без основания видел ударную силу против СССР. Тем не менее иногда, если это сулило ему выгоду, руководитель «Ройял Датч Шелл» отступал от принципиальной линии. Он делал зигзаги, которые приводили его конкурентов в состояние растерянности и паники.

В 1922 г. собралась экономическая конференция в Генуе. Это была первая международная конференция, на которую пригласили представителей Советской республики. Советская Россия заявила, что готова торговать с капиталистическими странами и даже предоставить концессии. В. И. Ленин подчеркивал, что советские делегаты едут на конференцию как купцы, что они готовы пойти на уступки в обмен на ответные уступки со стороны капиталистов. Детердинг решил воспользоваться этим и попытаться тайно договориться с советской стороной за спиной американцев.

Соединенные Штаты не принимали участия в Генуэзской конференции, а были представлены на ней наблюдателем — послом США в Италии У. Чайлдом. Кроме того, в Геную прибыли два представителя Рокфеллера — директора филиалов «Стандард ойл» во Франции Госсауэн и в Италии Мовинкель. В меморандуме государственному департаменту компания заявляла, что она «жизненно заинтересована в любом проекте, который может появиться на Генуэзской конференции или будет обсуждаться там неофициально». В то же время представители Рокфеллера требовали «протестовать против какого бы то ни было признания национализации частных нефтяных владений в любой форме, а также — против распределения национализированной нефтяной собственности». Поэтому, когда печать принесла известие о переговорах Детер-динга, а «Нью-Йорк Таймс» даже сообщила, что последний добился согласия на обширные концессии, госдепартамент телеграфировал Чайлду: «Умело разузнайте и сообщите».

Посол ответил, что русские и англичане отрицают наличие соглашения, но что переговоры имели место. Одного этого уже оказалось достаточно, чтобы посеять панику. Правление «Стандард ойл» требовало безоговорочного признания прав иностранных собственников в России, отправив государственному департаменту очередной меморандум. Оно настаивало на возвращении иностранным владельцам их бывшего имущества. Особый же повод для тревоги давал слух, что в состоявшихся переговорах Детердинг предлагал учитывать претензии только «первоначальных владельцев», т. е. тех, кто владел собственностью до 1917 г. Представители Рокфеллера не без оснований заподозрили, что Детердинг стремится просто сбросить со счетов «Стандард ойл». Действительно, соглашение о покупке акций Нобеля было подписано лишь в 1920 г. Если бы предложение Детердинга прошло, американская компания осталась бы за бортом. Между тем представители Рокфеллера чувствовали себя вдвойне обиженными. Ведь Нобель был их давним союзником. Поэтому попытка Детердинга исключить Рокфеллера из числа «законных» претендентов на русскую нефть вызвала на Бродвее 26 яростное негодование.

Объединившись с французами и бельгийцами, которых также задевали махинации Детердинга, американцы сорвали возможность соглашения не только на Генуэзской конференции, но и на последовавшей за ней Гаагской конференции. Тем не менее слухи о переговорах с капиталистами разных стран продолжали настойчиво циркулировать. Появлялись сообщения и о том, что «Стандард ойл» не стоит в стороне от этих переговоров. Всякое известие о новых попытках соглашения с Советской Россией вызывало у представителей Рокфеллера, по свидетельству Гибба и Ноултон, «растущую тревогу и раздражение». Вскоре после Генуэзской конференции правление «Стандард ойл» постановило организовать «хорошую сильную статью» в одной из ведущих нью-йоркских газет и серию помещенных в виде рекламных объявлений статей меньшего объема в разных периодических изданиях. Нужно было доказать «абсолютную ненадежность» соглашения с Советами. А на случай сообщений о причастности компании Рокфеллера к подобного рода соглашениям постановили их публично опровергнуть, сопроводив заявлением, что «Стандард ойл» «действует, исходя из священного принципа частной собственности, независимо от того, касается это России или какой-либо другой страны».

Такова была принципиальная основа, на которой выросла и развилась американская политика «непризнания». Более пятнадцати лет Соединенные Штаты отказывались признавать Советскую Россию и не имели с ней дипломатических отношений. Рокфеллер и его компания принадлежали к числу тех, кто определял эту политику. А с другой стороны, как бы это ни казалось парадоксальным, люди «Стандард ойл» иногда выступали за поддержание отношений с Советским Союзом. Обстоятельства меняли американскую позицию, и эволюция взглядов нефтяной компании Рокфеллера на «русский вопрос» была характерна и показательна для эволюции всей американской политики в отношении СССР.