Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее - Фейт Джонс

Десять процентов от всех денег, которые мы получаем, мы должны посылать дедушке, чтобы оказать поддержку его Дому и всем людям, которые работают над Письмами Мо.

Сегодняшний вечер был хорошим, и после четырехчасового выступления отец в качестве награды купил каждому из нас по эскимо.

«Ребята, вы отлично поработали сегодня вечером. Слава Богу», — произносит отец, петляя по темным городским переулкам, чтобы убедиться, что никто за нами не следует. Наконец он понимает, что «хвоста» за нами нет и можно спокойно отправляться домой.

«Да, и я насчитала по крайней мере сто человек, которые, подпевая вам, приняли Иисуса! — подбадривает нас мама Эстер. — Я знаю, что это был долгий вечер. Вы, ребята, были настоящими солдатами. Даже маленькая Фейти. Хорошо, что мы решили сегодня вечером отправиться выступать».

Глава 5

Обучение ребенка

Ни для кого не секрет, что у отца грандиозные планы по воссозданию опыта жизни на ферме, подобного тому, что он пережил в своем детстве на ранчо. И теперь, когда деревенский быт налажен, он готов претворить свои планы в жизнь.

«Дети, у меня для вас сюрприз», — кричит отец. Когда мы собираемся вокруг, он открывает картонную коробку. Он вытаскивает маленький грязно-белый пушистый комочек и кладет его мне на ладони. В мои руки вонзаются крошечные острые коготки, но я стою как зачарованная. «Папа, что это?»

«Это гусята, — отвечает он и раздает остальных птенцов моим братьям и сестре. — Сейчас они просто милашки, но вырастут и станут серьезными сторожевыми птицами. Вы, дети, обязаны кормить и заботиться об этих гусятах. Готовы этим заниматься?»

«Да, папа», — хором отвечаем мы.

Теперь наша с Мэри ежедневная обязанность кормить птенцов и не забывать закрывать клетку, чтобы их не съели бродящие по округе дикие собаки. У мальчиков работа погрязнее: они каждый день шлангом смывают со двора помет подросших гусей.

Отец отмечает наши успехи: «Вы, девочки, очень хорошо ухаживаете за своими гусями. Но теперь вам не нужно беспокоиться о том, что их растерзают собаки». Он смеется, глядя, как огромные серо-белые птицы хлопают крыльями и угрожающе гогочут в сторону одной из соседских собак, которая забрела на наш двор.

Несколько недель спустя, когда мы все собрались за обеденным столом, Джош и Калеб толкают друг друга локтями. Я замечаю, что Аарон с несчастным видом смотрит в свою миску.

«Чем так приятно пахнет?» — спрашиваю я.

«Это гусь!» — злорадствует Джош.

«Мой гусь? Ты убил моего гуся?!» — восклицаю я.

«Тихо! — кричит отец. Затем говорит уже более мягко: — Пришло время, девочки. Вы живете на ферме, здесь животные предназначены для еды. Это не домашние любимцы. Не привязывайтесь к ним».

Наши три гуся стали досаждать деревенским жителям, поэтому пришло время от них избавиться, и наш отец увидел в этом возможность преподать нам хороший урок о жизни на ферме.

Мэри и я в ужасе переглядываемся друг с другом, пока подают наших гусей. Нам предлагают кусок мяса, но мы отрицательно качаем головой, благодарные за то, что взрослые не заставляют нас есть, как это делают обычно. Мы смотрим на свои пустые тарелки, слезы текут из наших глаз, ни одна из нас не может себе представить, что ест своего питомца.

В следующий раз, когда отец выгружает грузовик с козами, к которым позднее присоединяются теленок, несколько десятков цыплят, стайка голубей, пара майн[18] и попугаев, я стараюсь подавить свой восторг. Теперь я знаю, что могу любоваться ими, но не любить. Смерть всегда рядом.

А тем временем в старом сарае дядя Ашок из двигателя такси собрал генератор. Стоит ли удивляться, что у него это получилось: Ашок — один из лучших инженеров Макао. Он конструирует автомобили, участвующие в гонках Гран-при «Формулы‑1». Поэтому превратить автомобильный двигатель в генератор для него — дело нескольких дней.

И хотя новый генератор шумит так, что вблизи него приходится кричать, зато у нас появился стабильный источник электричества. А значит, будет и холодильник, и постоянный свет, и вентиляторы. А спустя время генератор дяди Ашока снабжает электроэнергией уже полдеревни.

Одно из главных пищевых табу в нашей семье — сахар. Родители постоянно говорят нам о его вреде и о том, что, если нас угощают сладостями, мы должны вежливо принять, а позже конфету выбросить. Правда, если мамочка Эстер не видит, как жена Лока Кина подсовывает мне леденец, я прячу его в карман, а затем поедаю в туалете.

Но однажды в доме разразилась буря. Отец в бешенстве, и даже мама Эстер сердита, что бывает крайне редко.

«Марш в гостиную, — кричит отец. — Нам нужно поговорить с вами об очень серьезном деле. Вы здесь, чтобы стать свидетелями наказания. Эстер, расскажи, что произошло».

«Я обнаружила, что из моего кошелька пропали деньги. Я не знала, кто их взял, пока владелец ларька со сладостями возле школы не сказал, что Мэри купила у него конфеты. Я спросила Мэри об этом, но она все отрицает. Я осмотрела ее комнату и обнаружила под ее матрасом фантики от конфет».

«Итак, — рычит отец, — Мэри не только украла деньги, она купила запрещенный белый сахар, к которому нам нельзя прикасаться. А потом, что еще хуже, она об этом солгала! Причем неоднократно».

Я потрясена до глубины души. Такой длинный список преступлений. Как только Мэри могла на такое решиться? Неужели она думала, что все это сойдет ей с рук? Конечно, она должна быть наказана.

Отец много раз читал нам дедушкины инструкции в отношении телесных наказаний и следует им буквально:

Приучить ребенка к дисциплине — это тяжелая работа. Устраивать взбучки, читать нотации, наказывать, замечать все проступки ребенка — это тяжелая работа. В Библии говорится: не жалейте плачущего ребенка. Обучая ребенка, не забывайте о Наказании. Ребенок должен не только вас любить, но им также необходимо управлять с помощью страха, ему следует вас бояться и знать, что ему ничего не сойдет с рук совершенно безнаказанно.

«Мэри, иди сюда», — рявкает отец.

Мэри входит в комнату, дрожа всем телом.

«Иди сюда», — мрачно повторяет отец. Я вижу, как она хотела бы сбежать, но ей приходится идти к центру комнаты, где стоит отец и рядом с ним табурет. В его правой руке устрашающий Жезл Божий.

«Спусти штаны и наклонись над табуреткой».

Мэри начинает плакать. «Прости меня, прости, — умоляет она. — Я больше никогда этого не сделаю, обещаю, обещаю, обещаю».

Лица взрослых бесстрастны. Она нарушила закон, а значит, она будет наказана. «Да,