Капитали$т: Часть 1. 1987 - Деметрио Росси

— Если кто полезет, то сразу дергай их сюда к нам, на разбор! — важно сказал уже прилично захмелевший Игорь, по кличке Швиля.

— И вообще, сам заходи при случае! — Ирина подмигнула мне и потянулась за бутылкой вина — наполнить опустевший бокал.

Я попрощался со всеми и направился к выходу. «На теплоходе музыка играет...» — гремело на первом этаже. Народ потихоньку расходился, воскресный вечер подходил к концу. Я с огромным облегчением выскочил из прокуренного зала. Снаружи меня нетерпеливо ожидал Витёк, который уже скурил, наверное, полпачки дорогущего «Мальборо».

— Ну, рассказывай! — потребовал Витёк.

Мы сидели на лавочке под ивой, и я рассказывал. Витёк внимательно слушал. Как мне показалось, без особой радости. А когда я рассказал все, то и вовсе тяжело вздохнул, и сказал многозначительное:

— М-д-а-а...

— Тебе что-то не нравится? — поинтересовался я.

— На первый взгляд все ровно, — сказал Витёк мрачно. — И ты молодец. Все правильно подвел и разложил. И с Кузей вопрос решили. Но теперь нам с этими жуликами дело иметь. А они поопаснее Кузи.

— Слушай, — сказал я раздраженно, — если не хочешь таких знакомых, то завязывай с бизнесом. Иди пионервожатым. Или на стройку завербуйся. На БАМ. И не трахай мне мозги.

Витёк тяжело вздохнул.

— Нет, старик. На БАМ я не поеду. Мне не интересно, понимаешь? Мне интересно деньги делать. И себе и другим пользу приносить. Вот чего ты смеешься? «Левайсов» даже в комиссионке нет. А у нас — есть. И часы, и кассеты. Нам люди «спасибо» говорят, не забыл? Вот почему я не могу спокойно этим заниматься?

— Витя, — сказал я ласково, — ты мне лекцию по политэкономии решил прочесть?

— Да просто тошно от всего этого, — мрачно сказал Витёк. — Весь мир торгует. Покупает, продает. Уважаемое занятие. И только у нас — спекулянт, преступник. С одной стороны менты. С другой — уголовники. Ну что за хрень, в самом деле?

Ох, Витя, Витя, подумал я. Знал бы ты, к чему все придет через пару-тройку лет...

— А насчет комсомола, — сказал Витёк, — в это все давно никто не верит. Ты посмотри вокруг. Вся молодежь сама организуется. Металлисты, панки всякие. Шпана по районам. Все на комсомол болт большой забили. Никому это не интересно. Только большинство на музыке и на бухле повернуты. Ну или еще — какой район кому наваляет. А мы, Лёха, все правильно понимаем. Мы бабки делаем! Вот сейчас «Монтану» распродадим...

— Ты погоди, — перебил я Витька, который явно вошел в коммерческий азарт, — ты их сначала назад получи, а потом уж распродавай...

— Не, ну раз Щербатый сказал, то вернут без вопросов, — авторитетно заявил Витёк. — У жулья дисциплина — тот комсомол и рядом не стоял!

— Завязывай антисоветский базар, — сказал я, улыбаясь, — слышал бы тебя сейчас мой батя!

— Да ладно, — отмахнулся Витёк, — батя у тебя мировой, все понимает не хуже нас, а может и лучше. Куда все катится.

— И куда же? — наивно поинтересовался я.

— А вот спроси у него сам! Я тебе говорю — будем все делать правильно, будем первыми людьми!

На этой оптимистической ноте, преисполненные энергии и пьяные от будущих перспектив, мы двинулись по домам. «На теплоходе музыка играет» — крутилась в голове навязчивая песенка...

Глава 7

С понедельника началась школа. Я попросил Витька, чтобы он в подробностях рассказал мне, как себя вести, чтобы не привлекать внимания. Витёк ответил, что если я не хочу привлекать внимания, то не нужно себя вообще никак вести.

— А если чего-нибудь спросят? — спросил я.

— Скажешь, как есть, — пожал плечами Витёк, — что после травмы. Не отошел еще.

В общем, для меня — взрослого мужика, хоть и запертого в теле тинейджера, возвращение в школу было достаточно серьезным стрессом. Я волновался. У многих взрослых людей, в число которых я определенно входил, существует куча страхов, родом из детства и ранней юности, связанных со школой, учителями и одноклассниками. Одним словом, снова в школу мне категорически не хотелось. Вот просто до тошноты. Но деваться было некуда.

Наша школа оказалась волне приличной и, к удивлению моему, даже уютной. Класс, располагавшийся на третьем этаже, был просторным и светлым, недавно отремонтированным, со множеством цветов на окнах — наша классная руководительница Тамара Фёдоровна была фанатом «зеленых уголков».

Одноклассники на мое появление после больницы отреагировали довольно сдержанно, как, впрочем, и учителя. За окном бушевал апрель, и на уроках все откровенно скучали и маялись. Зато перемены пролетали как одно мгновенье! Для нас с Витьком школьные перемены были самой горячей порой — мы делали деньги. У мужского туалета (в простонародье — «параша») орудовал Витёк — принимал заказы и получал с покупателей деньги. А уже я, у входа в спортивный зал, передавал им товар. От клиентов — любителей американских сигарет и жвачки — не было отбоя, мы просто не успевали обслужить всех желающих!

— У нас не кишеневское фуфло, у нас реальное «Мальборо» с привоза! Такого вы хрен найдете в городе! — распинался Витёк. И соблазненные медовыми речами старшеклассники из номенклатурных семей платили за «настоящий „Мальборо“ с привоза» аж по трояку. Брали и поштучно — так выходило еще выгоднее. Еще хорошо, просто на улет, уходили фирменные зажигалки «Винстон» — по червонцу за штуку. В среднем, за перемену мы зарабатывали до десяти рублей. Все-таки, школа для детей ответственных работников — это само по себе большой бизнес.

— Интересно, учителя в курсе нашего бизнеса? — спросил я у Витька после пятого урока, когда все уже собирались домой.

— Может и догадываются, — пожал плечами Витёк. — Только всем параллельно. Наш директор у моих поставщиков шмотки покупает. У нашей классной костюм итальянский — из «Дома одежды», что ли? Жора Петровский у нас сегодня две пачки «Мальборо» взял. А у Жоры папа — кгбшный чин. Че ж он так херово Жору воспитал, что тот курит, да еще и не «Ватру», а «Мальборо». И бабки у него откуда вообще? Кто нам чего скажет, если все замазаны?

— Уже совсем скоро, — сказал я вдохновенно, — можно будет легально торговать.

Витёк в ответ только тяжело вздыхал. Он не верил в чудеса.