Дочь клана - Морган Хауэлл

— Зачем тебе это нужно знать? — поинтересовалась Дар.

Ковок-ма протянул Дар большой ворсистый лист.

— После того как ты съешь это растение, ты будешь спать.

— Я не смогу спать сегодня, — сказала Дар, — мы не должны остаться здесь.

— Ты будешь спать, а я понесу тебя, — сказал Ковок-ма.

— Тва, — покачала головой Дар, — если мы встретим вашавоки, я должна буду поговорить с ними.

— Я — знахарь, — сказал Ковок-ма, — и я думаю, тебе лучше поспать.

— Ты должен послушаться Даргу, — заметил Зна-ят, — неси ее, но не давай ей этот лист.

— Найимгат не только дает сон, — возразил Ковок-ма, — он также лечит.

— Я пожую этот лист завтра, — сказала Дар, — сегодня мне нужен трезвый ум.

Ковок-ма больше не стал спорить. Он стал жевать другие травы и занялся лечением ран Зна-ята. Как только все они были очищены и на смену боли пришло онемение, Ковок-ма зашил резаную рану на плече Зна-ята. Когда он закончил эту работу, наступила ночь.

Вскоре Ковок-ма уже нес Дар на плечах и шагал по пустой темной дороге. Она могла только надеяться на то, что они не заблудятся. О том, чтобы спросить у кого-то, как пройти к горам, не могло быть и речи. Раньше или позже окрестные жители обнаружат убитых охотников, и Дар вовсе не хотелось, чтобы кто-то вспомнил о встреченных на дороге странниках. Она решила, что будет лучше, если она и орки будут притворяться проклятыми и двигаться вперед как можно более быстро и бесшумно.

Они никого не встретили. Тянулась ночь, и Дар мало-помалу начала успокаиваться. Целебные травы притупили боль в раненой лодыжке. Мерное покачивание на плечах Ковока действовало на нее убаюкивающе. Положив голову на плечо орка, Дар смотрела в темноту, полуприкрыв глаза. Увидев огонь, она не смогла понять, настоящий он или только мерещится ей. Костер горел позади и становился тем меньше, чем дальше уносил Дар Ковок-ма. Мало-помалу он стал маленьким огоньком, и Дар перестала отличать его от далеких звезд на небе.

9

Ближе к рассвету орки спрятались в лесу. Поскольку вечером Дар не смогла попрошайничать, есть было нечего. Но Ковок-ма дал ей лист найимгата — Дар прожевала его, и голод перестал ее мучить: она заснула. Когда она проснулась, была ночь. Вокруг нее неподвижно сидели орки. При свете звезд горели бледно-зеленые глаза Ковока. Остальные орки спали.

— Почему ты не разбудил меня? — спросила Дар, — нам пора в дорогу.

— Слишком поздно трогаться в путь, — сказал Ковок-ма, — скоро взойдет золотое око.

— Ты хочешь сказать, что мы зря потратили целую ночь?

— Ничего мы не потратили зря, — ответил Ковок-ма, — тебе нужно было отдохнуть.

Дар пощупала лодыжку. Жар и припухлость пропали. Она согнула ногу. Боль стала меньше. Она улыбнулась.

— Значит, даже матери повинуются знахарям.

— Мудрые матери повинуются, — кивнул Ковок-ма.

— А тем, которые не повинуются, ты даешь листья найимгата.

— Если они свирепы и упрямы, это хорошее снадобье.

— Тогда зачем же ты дал его мне? — шутливо спросила Дар.

— Потому что ты и свирепа, и упряма.

Дар подумала о том, пахнут ли насмешки, и если да — то как. Спрашивать она не стала. Когда орки говорили о запахах, она чувствовала себя слепой, которой рассказывают о радуге.

— Когда настанет утро и проснутся вашавоки, — сказала она, — я попытаюсь раздобыть еды.

— Это не понадобится, — сказал Ковок-ма, — вчера мы набрали много еды.

— Значит, пока я спала, вы рисковали.

— Не так уж сильно, — ответил Ковок-ма, — здесь живет мало вашавоки. Наши предки когда-то возделывали землю в этих краях, и те растения, которые они сажали, еще растут, хотя и одичали, — ковок-ма указал на большую кучу клубней, кореньев и мясистых ростков.

— Похоже, вы попировали, — сказала Дар.

— Еще нет, — ответил Ковок-ма, — пищей владеют матери.

— Вы ждали, когда я проснусь и подам вам еду?

— Так положено.

Дар подумала о том, что у них так много еды и впереди — целый день отдыха, и порадовалась. Эта радость была сильнее того покоя, который она ощущала в Гарлсхолдинге, потому что ею овладело не просто отсутствие страха. Когда она была батрачкой, она никому не была нужна. А орки так нуждались в ней. Дар расслабилась и зевнула.

— Земля по утрам холодная, — сказал Ковок-ма и положил себе на колени плащ.

Дар поняла намек и забралась на колени к орку. Ковок-ма обнял ее.

— Земля холодная, — сонно проговорила Дар, — хорошо, что ты такой теплый.

Растения, собранные орками, были внове для Дар. Толстые стебли растения под названием тунг были полны густым соком. На вкус он немного напомнил похлебку. Корнеплод под названием брак имел хрустящую желтую мякоть с ореховым привкусом. Клубни паши оказались пресными, но сытными. Дар наелась вдоволь. Кроме того, эта пища напомнила оркам о родине.

— Вчера воздух был чистый, — сказал Дут-ток, — я видел Блат Уркмути.

— Как тебе показалось — до гор близко? — спросила Дар.

— Тва, но посмотреть на них было приятно, — ответил Дут-ток.

Лама-ток вздохнул.

— Хотел бы я снова потрудиться над их костями.

— Хай, — сказал Дут-ток, — кип и бакт лучше годятся для рук, чем меч.

— Что такое кип и бакт? — спросила Дар.

— Это орудия для обработки камня, — объяснил Дут-ток и сделал вид, будто бьет молотом по резцу, — бактом бьют по кипу.

— Ты был каменотесом? — спросила Дар.

— Хай, — подтвердил Лама-ток, — клан Ток этим знаменит.

— Мы с Ламой построили ватем Зна-ята, — сказал Дут-ток.

Дар посмотрела на Зна-ята.

— Это что? Дом?

Зна-ят улыбнулся.

— Если это дом, то, пожалуй, для мышей. Ватем — это стена, чтобы потом сделать ровной землю на склоне. Вокруг наших домов много ватемов. И горные склоны выглядят так.

Он нарисовал пальцем в воздухе широкие ступени.

— Ты трудился на земле? — спросила Дар, — а я думала, ты воин.

— Убивать других — это неправильная работа, — сказал Зна-ят, — дома я выращиваю брак и паши. Ковок-ма растит коз и делает твердое молоко. Варз-хак изготавливает песчаный лед.

— Песчаный лед? — переспросила Дар, — что это такое?

— Это особая мудрость клана Хак, — ответил ей Варз-хак, — мы умеем плавить песок. Когда он остывает, он становится твердым и чистым, как лед, но он не холодный.

— Сквозь маленькую дверцу из песчаного льда все видно, — добавил Ковок-ма, — но через нее не проникают дождь и ветер.

Дар представила себе окошко и ставни, от которых в доме не становится темно.

— Это, наверное, очень удобно.