Просто о главном - Антон Navotny

— Судя по виду, ей каждый день весело, — сказала Лера.

Лена, осмотрев карманы халата, расстроенно произнесла:

— Я, видимо, и телефон потеряла…

— Да забрали их у нас, — сказала Лера.

— Ой, что же делать? Санечка переживать будет.

— А мне уже начинает нравиться такой отдых, — закидывая руки за голову, произнесла Лера. — Ни тебе мелкого оглоеда, ни любимого с его дружками, ни посуды грязной, ни уборки. В запой, что ли, уйти?!

— Лен, а Санечка — это кто? — спросила Ира.

— Дочка.

— Сколько ей?

— 21 почти.

— Погоди. Ты ее в пятнадцать родила, что ли?

— Она детдомовская.

— Я б не смогла из детского дома воспитывать, — брезгливо заметила Света.

— Я бы тоже, — вздохнула Лена. — Долгая история.

— Рассказывай уже. Все равно делать нечего, — сказала Света.

— Ну ладно. Исповедуюсь перед вами, — согласилась Лена, — Года три тому назад я очень хотела ребенка. У меня не было постоянного мужчины, но возраст бил в колокола. Долго я ходила с этим желанием, жертву выискивала, от которой можно было бы родить, и вот, полтора года тому назад, нашла. Местный театр заказал на нашей фабрике пошив костюмов для нового спектакля. Неслыханное мероприятие. Меня сделали старшей по этому заказу. И вот однажды ко мне пришел он! Режиссер! Статный, харизматичный, умный. Он мне про концепцию, а я слюни распустила и собраться не могу…

— Это случайно не Морозов? — насторожилась Света.

— Нет. Ой! Я совсем забыла, что ты в театре играешь…

— Не переживай. Я никому не скажу…

— Ну хорошо. Только никому.

Света движением руки показала, что рот на замке.

— Он слюни мои заметил и не преминул этим воспользовался, а я и сдалась. Женщина же. Ой, девочки, вы, верно, подумаете, что я легкомысленная натура, но я спешу уверить вас в обратном! Без мужика так тяжело жить!

— Нам ли не знать, — тяжело вздохнула Света.

— Ну, это вы за себя говорите. Я замужняя, — гордо ответила Лера.

— Счастливая ты! А у меня, как у Светы получилось. Женатый, трое детей и две молодые любовницы. Я когда про весь этот гарем узнала, хотела ноги сделать, только вот почему-то ноги мои меня не слушались. Я и решила, рожу для себя. В Москве-то сложно со свободными мужиками, а в нашей Бугульме и подавно. А часики тикают, годы прибавляются. Рожу! Выращу как-нибудь сама! Не захочет помогать, и фиг с ним! На крайний случай к мамке на Урал уеду.

— Выкинула? — спросила Ира.

— Кого?

— Ребенка. Выкидыш был?

— Нет. Бог так и не дал. Режиссер мой пришел как-то вечером. Смотрю, лица на нем нет. И говорит: «Ты-то хоть рожать не собираешься?» И глазами так буравит мне душу, как будто наверняка узнал мой замысел. Я дурочкой прикинулась. Отрицаю все. А он и говорит: «Надька (жена его) и Полька (одна из молодух) беременны». Я до дивана доплыла, уселась, слова сказать не могу. Потом кое-как выдавила: «Что делать-то будешь?» «Пусть, — говорит, — рожают. Бог поможет». И тут, девочки, крест вам даю, все в моем мозгу перевернулось. Не хочу я рожать! Не хочу! Это что ж получается, нищету плодить. Так кроме денег деткам же любовь нужна, родители. А какие тут, к лешему, родители? А вырастит, как ему объяснить потом, где папка. Ту ночь, когда он объявление сделал, я его у себя не оставила, до утра не спала, думала. И такие мне истины открылись, каких я до тех пор не понимала. Аж страшно стало. Понимают ли люди, зачем они детей рожают? И знаете, что я вам скажу? Чаще всего они их просто хотят! И это «хочу» — проявление элементарного эгоизма. Мало кто в тот момент задумывается о новом человеке как о будущем живом существе. Мало кто понимает всю ту ответственность, которая ляжет на их плечи. А больной если родится? Его любить надо еще больше и не позволить себе слабости, даже мысли допускать, чтоб в детский дом отдать. И стоило мне только смириться со своим решением, как вся жизнь встала вверх дном.

— Я смотрю, ты любительница жизнь себе рачком ставить, — ехидно подметила Лера.

— Ну что ты в самом деле?! — возмутилась Света.

— А с режиссером ты рассталась? — спросила Ира.

— Нет. Не смогла, — обреченно ответила Лена.

— Понятно. Слаба на передок, — снова съязвила Лера.

— Шшшшш! — зашипела на нее Света. — Что ты говоришь?!

— А ты не шикай на меня! Правду говорю.

— Ничего, ничего, для меня это не обидно, я же знаю себя, — Леня тяжело вздохнула. — В то время ко мне по распределению от училища на практику пришли пять девушек, но сблизились мы только с Санькой. Видимо, это был замысел божий. Я знать не знала, что она из детского дома, только спустя пару месяцев она мне все рассказала. Подходит как-то утром и говорит: «Теть Лен, у меня сегодня день рождения, приходите вечером в кафе «Иголка». Кафе у нас такое от фабрики есть. «А родственники, — говорю, — против не будут?» «Неееет, что вы». Я и решила девчушке приятно сделать. Прикупила ей подарок и после работы отправилась в «Иголку». Каково ж было мое удивление, когда я ее нарядную увидела одну за столиком. «А где все?» Она смутилась, глаза в пол опустила и говорит: «Нет у меня никого, теть Лен, детдомовская я!» И она рассказывать стала про трудности детдомовской жизни, а я реву сижу, бутылку вина чуть ли залпом не выпила. Скулила так, что все посетители на нас внимание обращали. Официант за час три раза подошел спросить, все ли у нас в порядке. «День рождения у нас, милый, день рождения», — всхлипывала я. Санечка тоже под свой рассказ почти бутылку выпила, я говорить ничего не стала, праздник такой, да и распереживалась девчушка.

Ой, девочки, к концу наших посиделок у меня вся морда в туши, глаза опухли, как у новорожденной. А она мне напоследок говорит: «Мечта у меня есть, теть Лен, хочу в театральный поступить. Актрисой хочу быть, на сцене играть, людям истории разные рассказывать». И решила помочь ей. Поговорила со своим режиссером, он ее пристроил в облцентре в театральный, даже общежитие дали.

— А ты не думаешь, что она тебя просто развела? — спросила Лера.

— Ты знаешь, меня, грешным делом, такая мысль посещала. Но я подумала, ведь каждый из нас своих, родных, родителей не раз разводил. Я когда вот это подумала, заглянула в Санькины глаза, а там надежда! Надежда на то, что наконец появился человек, которому довериться можно, которого развести можно, по-доброму, как ребенок родителя. И