Дело частного обвинения (сборник) - Никита Александрович Филатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все, сдаюсь! Убедили. — Начальник Главка поднял руку, но Виноградова уже сложно было остановить.
— Да вам любой разведчик скажет: уборщица в министерстве или стрелочник с полустанка в агентурном плане не менее ценны, чем какой-нибудь «папашка» с высшей формой допуска! Их же хрен вычислишь, да и заменить легче…
— Ладно, я же сказал — убедили. — Генерал повернулся к Иванову. — Но почему вы решили, что для своих целей они избрали именно Морской вокзал?
— Во-первых, мы не исключали и другие варианты — работа по тем направлениям тоже ведется. Во-вторых…
— Товарищ генерал, вы, вообще, дело читали? — Виноградов чувствовал, что сбивается на недопустимый тон, но терпение его было уже на исходе.
— …во-вторых, совокупность данных наружного наблюдения, использования специальных технических средств, сообщения ряда источников позволяют в качестве приоритетного направления работы выделить именно эту сферу морских пассажирских перевозок, оперативно обслуживаемую подразделением капитана Виноградова. — Начальник ОРБ сделал вид, что не заметил бестактности молодого коллеги. — Мы пришли к этому выводу в феврале, тогда же ваш, товарищ генерал, предшественник санкционировал план мероприятий по «Кроту».
2
Рэкет — любая деятельность, легальная или нелегальная, где главным рычагом является страх.
Майкл Коллинз
На долю секунды опережая протянутую руку, отсвечивающие хромом и дымчатым стеклом створки двери тихо и плавно разошлись в стороны.
«Отвык, отвык… — с грустью подумал мужчина. — Совсем дикий стал».
Прежде чем шагнуть в уютное тепло залитого электрическим светом холла, он непроизвольно оглянулся: вдали, на противоположном конце заляпанной грязными лужами площади, одиноко разворачивался в сторону метро полупустой троллейбус.
— Вы, простите… — симпатичная, чуть полноватая блондинка лет сорока с пластиковым значком «Сервис-бюро» близоруко сощурила усталые глаза, — Игорь? Господи — вы?
— Я, Елена Викторовна. Я. — Мужчина облокотился было о стойку, но почти сразу же откачнулся назад, застеснявшись мокрого брезента куртки. — Вот — вернулся…
— Неужели уже… Как время-то летит!
— Для кого как, Елена Викторовна.
— Ох, простите…
— Да пустое. Вы-то что? Все в порядке?
— Знаете! — Елена Викторовна стремилась загладить допущенную, по ее мнению, бестактность. — Пойдемте чай пить. К нам. Сейчас из девочек никого нет — спокойно и поговорим.
Она закрыла потрепанный, старорежимный гроссбух, заперла его в один из многочисленных ящиков. Из другого ящика возникла и была воздвигнута над стойкой картонная таблица. «Извините, пауза пятнадцать минут» — вежливо информировался посетитель на русском и английском языках.
Поднимаясь по широкой, благородных пропорций лестнице, Игорь Чистяков — в прошлом чемпион республики и необремененный служебными заботами работник Пассажирского управления, или, попросту говоря, «откинувшийся», — поймал на себе тяжелый, внимательный взгляд. Плотно опершись на мраморное ограждение уродливыми из-за набитых суставов руками, идущих внизу хмуро рассматривал здоровенный милицейский сержант. Чистяков обратил внимание на его щетинистую челюсть и ломаные уши, а уже затем — на непривычную, виденную только по телевизору форму.
— ОМОН?
— Нет, Игорь. — Елена Викторовна демонстративно взяла Чистякова под руку. — Вы же помните Виноградова… Ну вот — одел своих милиционеров какими-то путями в омоновскую форму, заставил Пароходство закупить в Германии рации…
— О-го! — не удержался он от восклицания.
Елена Викторовна удивленно подняла брови, не понимая, почему проблемы материально-технического обеспечения милиции так глубоко тронули ее спутника, но, проследив за взглядом Чистякова, улыбнулась:
— Да-да, видите — и до нас донесся ветер перемен.
Медный образ Вождя, насаженный на уродливый штырь и долгое время венчавший собой декоративное убранство холла, исчез. Его сменил старинный герб города, скрещенные якоря которого на Морском вокзале были несравненно уместнее.
— Недурно!
— Ах, Игорь, милый! В этом ли суть…
…Дата и время появления Чистякова на Морском вокзале были избраны людьми, готовившими операцию «Крот», неслучайно.
Изменили график работы Елены Викторовны Рахметовой — женщины одинокой и жалостливой, любившей посплетничать и когда-то немного влюбленной в двухметрового красавца — инструктора по физкультуре Управления… Организовали «окно» в приходах судов — при больших массах иностранных пассажиров всегда повышается активность оперативных работников и постовых милиционеров, кроме того, на сотрудниц «Сервис-бюро» обрушивается поток неотложных и непредсказуемых забот…
Главная заповедь профессионала: случайность — всего лишь непознанная закономерность.
— Спасибо, Елена Викторовна, голубушка! — Под хороший разговор Игорь Чистяков допивал уже третью чашку бурого, замутненного малиновым вареньем чая. — Пойду я.
— Куда же вы пойдете, Игорь? — Рахметьевой так не хотелось отпускать усталого, много пережившего, но такого чуткого и внимательного мужчину. Тот, давнишний — он был слишком удачлив и избалован судьбой и женщинами, чтобы снизойти до какой-то разведенки, но теперь… Два года заключения явно пошли ему на пользу — хотя, конечно, нехорошо так говорить, но… — Ведь у вас здесь никого?
— Ничего, не беспокойтесь. Не пропаду.
— Так! — Елена Викторовна была решительна и серьезна. Она искренне — или почти искренне — считала, что руководствуется лишь принципами милосердия и товарищеской взаимовыручки. — Вот ключи — у меня двухкомнатная квартира, там помоетесь с дороги, отдохнете…
— Мне неудобно… — Чистякову стоило труда не рассмеяться. Слишком идеально все соответствовало десятки раз обкатанному с Виноградовым сценарию — вплоть до реплик.
— Чепуха! Поезжайте прямо сейчас — я освобожусь к восьми… Мама до конца месяца в санатории, а Алеша уже полгода служит — карточку прислал, там увидите — на серванте.
— Пожалуй… — В голосе его не было уверенности, но массивная связка ключей сама собой легла в подставленную ладонь.
— Этот черный, пластмассовый — от парадной. Записывайте адрес…
На следующее утро Чистяков проснулся в одиночестве — Елена Викторовна к девяти уехала на железнодорожный вокзал встречать польскую группу, следующую транзитом в Швецию.
Мутноватая пелена, обволакивающая отвыкший от алкоголя мозг, посасывающая пустота внизу живота — отвык, отвык… Тренированные мышцы сначала нехотя, но затем со все большим наслаждением втягивались в привычный круговорот разминочного комплекса.
После короткого контрастного душа Чистяков прошел на кухню. На плите уже шкворчала глазунья, заглушая уютное всхлипывание электрокофеварки. На разделочном столике громоздилась живописная мешанина из банок, коробок, пакетов — немыслимо аппетитные картинки, блеск фольги, непривычные силуэты бутылок… Вчера, выложив почти до копейки имевшуюся у него наличность, Чистяков скупил в кооперативных ларьках у метро целый рюкзак импортной снеди. Приятно пораженная хозяйка, вернувшись с работы, слегка пожурила его за расточительность и гусарство — розы, шампанское, еще вот продукты, — хотела после ужина разобрать их, но как-то так — не до этого оказалось.
