Веллоэнс. Царские игры - Андрей Шум

– Тише. Говорят, что он слышит даже мысли, не то, что слова. Ходят слухи, что он в сделке с темнобогом Гэгэном. А еще, сцер хочет выдать за него свою дочь, Ранестхе. Так что не раздражай будущего Китой-хана.

– Когда станет, тогда и посмотрим. Эх, пойду, растреножу коня, да навещу соседний аул. У меня там хорошая знакомая, всегда постель греет.

– Не боишься цепью сверкать?

– Да кто сейчас тут ходит? Только мы, два шатуна.

– Ровной тебе дороги. Мне и здесь в гэре постель мягка.

Мудрецы разошлись. Андор знаками указал Гекру на мудреца, покинувшего воинский аил. Идеальный пленник. Злится на главаря – значит, легче будет допросить. Уезжает, да еще предупредил об этом – значит, никто не хватится. А раз едет к пассии – может и задержаться. И уж тем более никто не поверит россказням о похищении, лишь посмеются.

Разведчики тихо шагали за мужчиной. Амирские уюрты остались позади. Гекр приблизился к жертве, приготовился схватить за руки, чтобы связать, не дать выхватить оружие или начертать магический знак. Андор подошел сзади. В мгновение ока царевич зажал рот пленника и приставил к горлу кинжал, а Гекр заломил руки за спину и туго смотал бечевой. Цепь аккуратно сложил за пазуху.

Кеттинец улыбнулся. Через кожу стали просвечивать вены, наливаясь бледной синевой, на висках и лбе вздулись пульсирующие сосуды. Глаза налились золотом, исчезли зрачки. Гекр испуганно воскликнул. Руки пристыли к пленнику и по локоть онемели. Андор понял – ловушка, их наверняка вскрыли еще на входе, надо скрываться – но тело уже стало недвижным, ноги и руки не слушались. Целитель светился ярче, кожа и одежды налились золотом, складки и очертания сгладились. Через минуту свет потух, а оба разведчика оказались в крепких объятиях скалы из черного камня.

На окоеме забрезжили первые лучи солнца. К пойманным мужчинам подошел дозорный. Лет двадцати, худощав и смугл, с тонкими закрученными усами. Узкие глаза довольно изучали находку, тупым концом копья парень осторожно ткнул Андора в бок. Царевич рыкнул, повернул в сторону стража голову, вперил невыспанные, налитые кровью, глаза. На лице юноши расплылась довольная ухмылка:

– Тэленов поймал. Китой доволен будет.

Дозорный привел пятерых. Коренастый воин прошептал заклятие и часть камня превратилась в золу. Андор и Герк все же остались скованы каменными кандалами, затекшие ноги подкосились, мужчины распластались по пыльной земле. Поднялись, пошатываясь и спотыкаясь, последовали за конвоем.

У главного западного гэра их встречал молодой смотритель. Парчовый расписной халат прикрывал колени, расписан золотистыми узорами. Широкий зеленый опоясок подчеркивал стройность и крепость торса, красные сапоги из битой слоновьей кожи с подрезанным каблуком плотно подогнаны по икре. Смуглолиций зрел, не щурясь, на бритой макушке играли солнечные пятна. Андор отметил, что привычной косички, как велят обычаи кеттинов, нет, голова чисто выбрита. Зато на лице длинные, тонкие усы, заплетенная хитрыми узлами борода.

Пленников вытолкнули вперед, поставили на колени. Глава отряда доложил:

– Тэленов поймали. Повели отрубить им головы.

– Всему свое время. Потому я и стал зятем хана, что обдумываю каждый шаг.

Китой разглядел мужчин, обошел, заглянул каждому в глаза. Герк потупил взор сразу. Андор смотрел прямо. Глаза кеттина не выражали эмоций, в зеленых озерах царила пугающая пустота, внутри царевича бушевала буря животного страха, но виду не подавал, мысленно твердил уроки Тегона. Спокоен, как вода. Тверд, как камень.

Смотритель отошел.

– Что ж, тэлен. Ты силен духом. Вспомни меня.

Рука извлекла из кармана белый шелковый платок. Утеревшись, мужчина вновь взглянул на пленников. От каждой скулы до подбородка белела узенькая полоса. Близко, лицом к лицу, кеттин тихо прошептал Андору:

– Шрамы, оставленные тобой. Двенадцать циклов назад. Тогда я был вором, а ты охотником. Теперь все наоборот. Символы моей незрелости. Я был так жалок и юн, что не заслужил смерти. К тебе я буду так же беспощаден, тэлен.

Китой повернулся к охранникам:

– Я решу их судьбу после завтрака. Увести пленников в отдельный уюрт. Накормить. Вина не давать – пусть встретят участь трезвыми сердцами.

Хану всматривался в горизонт. Мудрецы рекли, к этой черте, где небо встречается с землей, может подойти только великий духом человек. Недостойным боги налагают пелену на глаза и поворачивают обратно. Некоторые считают, что окоем лишь иллюзия, что его нет и земные просторы безначальны и бесконечны. Куда бы ты ни пошел, через сто сорок лет странствий вернешься на прежнее место. Вектир иногда задумывался – может эти некоторые и есть те самые недостойные, уже с пеленой на глазах?

На сердце целителя было неспокойно. Близился вечер восьмого дня, а группа Андорра не появилась. Вернулись все остальные.

Уже на третий день Митян навез мясного провианта, его телега ломилась от вкуснейших колбас, рулек, шпика. Медвежатина, конина и баранина – все было густо приправлено солью, чесноком и перцем. Вяленые, жареные, копченые и сушеные лоскутья издавали сногсшибательный аромат. Толстяк сначала смотрел на всех зверем, но вскоре раздобрился, выделил пол-телеги на ораву.

На четвертый вернулся отряд с Тегоном и Хавером. Все, кроме блондина, потеряли один-два зуба, лицо Хавера больше походило на перезрелую сливу. Нехотя, смуглолицый рассказал, что увлеклись перебродившим молоком и подрались с кеттинскими задирами. Хану вопросительно посмотрел на Тегона. Тот ограничился фразой – хотящего чужую жену встретит ярость мужа.

На шестой день подошла группа Вариона и приковылял Фаддей. Джунгар кратко пересказал все услышанные разговоры, передал вектиру найденные проржавевшие тупые клинки. На вопросы о войсках отрицательно мотал головой. Похаживают воины, недавно осматривал земли сцерский отряд, но никакой подготовки к войне и в помине нет. То же говорил и Фаддей. По лицу видно, что феккоец излазил весь стан, доволен наживой – не один уюрт лишился драгоценностей, однако ничего подозрительного лис не заметил.

– Даже если царевич не явится до последнего луча, мы покинем эти земли.

Хану не заметил появившегося Вариона. Ловкий, грозный и смертельно опасный мужчина передвигался неслышно, что делало его похожим на бесплотного призрака. Вектир сдержанно молвил:

– Он появится.

– Да или нет, но с первыми звездами мы уходим.

Андор появился. Сайтахан гнал повозку быстро, хлестал коней, как только мог. В телеге, прикрытый соломой, лежал царевич. Взгляд блуждал бесцельно, пересохшие губы шептали несвязные фразы. Руки и шея стянуты каменными цепями, к которым прикованы три обезображенных трупа. Хану не сразу узнал членов отряда. Икк, Люй и Гекр лишились глаз и зубов, ниже шеи вся кожа ободрана, тела пестрят полосами от раскаленных прутьев, на лбах выдавлено пятигранное клеймо.

Целитель охнул:

– О, Высший! Что случилось?

Варион беззвучно выругался, отдал распоряжения. Андора унесли в шатер, раздался стук разбивающего цепи молота.

Манохаец бледнел, судорожно сглатывал, вертел головой. Хану принес настойку, заставил выпить. Уняв дрожь, Сайтахан процедил:

– Я ждал в назначенном. Царевич пришел на день позже, волоча этих троих. Говорил я ему, не надо языка брать. Предчувствие плохое было. А он настоял на своем.

– Откуда взялось клеймо?

Смуглое лицо вошедшего джунгара побледнело, глаза обеспокоенно заметались из стороны в сторону. Ухватил разведчика за грудки:

– Кто поставил клеймо трупам?

Мужчина вырвался из рук Вариона:

– Спрашивай у Андора, я тут причем? Я дожидался в назначенном!

Хану встал между Сайтаханом и испуганным воином:

– Царевич еще не пришел в себя. Он сильно изможден. Чего ты взбесился?

Джунгар напряженно прошипел:

– Клеймо Гэлемгэна. Это была не просто пытка. Бесовский ритуал. Что мы будем делать, когда шайтаны восстанут ночью? Как вы собираетесь сражаться с мертвыми, не боящимися огня и стали?

Вектир обескуражено взглянул на Сайтахана. Тот опешил, стоял, потеряв дар речи. Посмотрел на Вариона:

– Думаешь, на окраинах Кеттинских земель, среди мирного племени бывших ниятов осталась настоящая черная магия? Способная призвать темных духов? Может, это просто наказание тэленов-воров, чтобы другим неповадно было? Среди вашей крови воров терзают жестоко. Все знают, что легкорукие суеверны. Увидев такое, да еще с клеймом, любой крадун в эту степь заходить побрезгует.

Джунгар смутился, на лице появилось сомнение, подозрительно прищурился:

– В твоих словах есть мудрость, однорукий. Но сегодня мой дух будет бодрствовать, а рука не выпустит кинжал и факел. Через два часа в путь, успейте собраться.

Глава 8. Лавьен

Лавиен нетерпеливо помешивал горячий пунш. Изящная серебряная палочка нагрелась и приятно жгла пальцы. Царевич пригубил напиток, поморщился: