Хроники Эмбера I-II - Роджер Желязны

— Пусть гонятся! — воскликнул я, дотрагиваясь до эфеса шпаги. — Цель близка, и я знаю, что теперь ничто не сможет меня остановить!

Тем не менее мы ускорили шаг, а потом побежали, и вода по бокам слилась в одно темное чернильное пятно, а колонны мелькали с такой скоростью, что я потерял им счет. Далеко-далеко внизу показался широкий сводчатый проход.

Дейдра перепрыгивала через три ступеньки сразу, а они дрожали от стука копыт.

Солдаты спускались шеренгами, занимая пространство от одних перил до других, но были довольно далеко, в то время как четверо всадников явно приблизились.

Мы с Рэндомом бежали за Дейдрой изо всех сил, но я продолжал держать руку на эфесе шпаги.

Три, четыре, пять; у шестой колонны я оглянулся и увидел скачущих лошадей футах в пятидесяти. Солдат практически не было видно. Впереди, примерно в двухстах футах, возвышалась грандиозная арка, украшенная многочисленными изображениями тритонов, нимф, русалок и дельфинов. Она сверкала белизной, и мне показалось, что под ее сводами стояла группа людей.

— Должно быть, им не терпится узнать, в чем дело, — пробормотал Рэндом.

— Им не удастся удовлетворить своего любопытства, если мы не успеем добежать, — ответил я и, обернувшись, увидел всадников, приблизившихся еще на десять футов.

Двадцатью ступеньками ниже нам пришлось повернуться к арке спиной: вибрация зеленой воды стала настолько сильной, что мы могли погибнуть под копытами лошадей в любую минуту.

Они скакали прямо на нас, и арка находилась всего в ста футах сзади, но с тем же успехом она могла быть и в сотне миль. Прежде всего необходимо было избавиться от преследователей.

Я пригнулся, когда первый из них попытался нанести мне удар шпагой. Справа скакал второй солдат, и поэтому, естественно, я отпрыгнул влево, поближе к перилам. Теперь ему пришлось далеко отклониться в седле, чтобы до меня добраться, ведь оружие он держал в правой руке. Именно в эту секунду клинок моей шпаги вонзился ему в горло.

Фонтан крови ударил вверх и заиграл алым туманом в зеленоватом свете. Жаль, здесь нет Ван Гога, мелькнула в моей голове сумасшедшая мысль.

Лошадь без седока пронеслась мимо, а я набросился на первого всадника сзади. Он успел повернуться и отпарировать удар, но скорость, с которой он скакал, плюс сила моего удара, выбили его из седла. Когда он падал, я оттолкнул его ногой, и тело поднялось вверх. Проплывая над моей головой, он успешно отразил еще один выпад, но неожиданно оказался за пределами Лестницы. Я услышал дикий крик, и, раздавленный водой, солдат бесследно исчез.

Я посмотрел на Рэндома. Он расправился с первым всадником и убил лошадь второго. Я не успел подойти, как все было кончено: он проткнул соперника шпагой и громко засмеялся. Кровь медленно поднималась над трупами, и внезапно я вспомнил, что действительно был знаком с безумным, печальным, вздорным Винсентом Ван Гогом, который, к сожалению, никогда не сможет написать этой удивительной картины.

Мы успели. Увидев множество обнаженных шпаг, солдаты не выдержали и повернули обратно. Рэндом пробормотал: «Теперь-то мне крышка» — и мы подошли к группе людей, пришедших нам на помощь.

Моему брату немедленно приказали отдать шпагу, что он и сделал, пожав плечами. Затем двое солдат встали у него по бокам, а третий — сзади, и мы начали вновь спускаться по Лестнице.

Через пятнадцать минут, а может, полчаса (в непривычной обстановке я всегда теряю чувство времени) мы добрались до места нашего назначения.

Перед нами высились Золотые Ворота Ребмэ. Мы прошли их и очутились в городе.

Все было видно, как в зеленом тумане. Высокие хрупкие здания из разноцветного камня стояли в определенном порядке, группами, и мой мозг, блуждающий в потемках, попытался связать воедино обрывки далеких воспоминаний. У меня ничего не вышло, и от путаницы мыслей в очередной раз заболела голова. Я только знал, что когда-то гулял по этим или таким же улицам, которые помнил и не помнил в одно и то же время.

С тех пор как у Рэндома потребовали шпагу, он не произнес ни единого слова. Дейдра задала всего один вопрос: где Льювилла? Ей ответили, что она в Ребмэ.

Я принялся рассматривать наш эскорт. Он состоял из одних мужчин с зелеными, красными и черными волосами. Только у одного из них были фиолетовые глаза, у остальных — зеленые. Поверх брюк и коротких плащей из водорослей подводные жители носили кольчуги и пояса из ракушек; к последним были пристегнуты короткие шпаги. Никто меня не приветствовал и не задал ни одного вопроса, хотя изредка я ловил на себе любопытные и настороженные взгляды.

Мы шли по широкой городской улице, освещенной все теми же колоннами, стоявшими значительно ближе одна к другой, чем на Лестнице. Повсюду плавали пучеглазые рыбы, а люди наблюдали за нами из пятиугольных окон домов. Свернув за угол, мы попали в холодное течение, которое показалось мне легким бризом, а через несколько шагов очутились в теплом, похожем на ласковый ветерок.

Нас проводили во дворец, расположенный в центре города и знакомый мне до боли. Он был точной копией — зеркальным отражением — дворца в Эмбере, но казалось, плавал в зеленом тумане и выглядел не совсем привычно из-за большого количества зеркал, странным образом вставленных в стены торцом.

В фарфоровом зале, который я тоже помнил, на высоком троне сидела женщина, и волосы ее были зелеными с серебряной нитью, глаза овальные, как большие нефриты, а брови разлетались, как крылья чаек. У нее был маленький рот, небольшой подбородок, высокие скулы и свежие округлые щеки. Лоб ее охватывал обруч белого золота; на хрустальном ожерелье висел большой сапфир, покоящийся в углублении обнаженных грудей с зелеными сосками. На ней были брюки из морских водорослей и широкий серебристо-голубой пояс; на пальцах сверкали кольца с камнями разных оттенков голубизны; правая рука сжимала скипетр из розового коралла. Она заговорила с нами, не поздоровавшись, не поприветствовав улыбкой.

— Что ищете вы здесь, объявленные вне закона? — спросила она, и речь ее текла плавно, а голос был нежен и тих.

Дейдра ответила за всех нас.

— Мы бежим от гнева Эрика, принца, царящего в истинном городе. Я не стану ничего скрывать; наше заветное желание — лишить его власти, и если он любим здесь, мы погибли. Но я чувствую, что этого не может быть. Мы пришли просить помощи, благородная Муари…

— Я не дам войск для нападения на Эмбер, — перебила она. — Вы ведь знаете, хаос отразится в моем королевстве, как в зеркале.

— Нам не нужна военная помощь, любезная Муари, — ответила Дейдра. — Наша просьба пустячная и не доставит хлопот ни тебе, ни твоим подданным.

— Говори! Ты знаешь, что Эрик ненавистен нам так же, как этот предатель, стоящий от тебя по правую руку! — Она указала на Рэндома, который смотрел на нее вызывающим наглым взглядом, искривив рот в презрительной усмешке.

Если ему предстояла расплата за преступление — в чем бы оно ни заключалось, — он готов был заплатить любую цену, как истинный принц Эмбера, подобно тому, как много веков назад ее заплатили три моих брата, неожиданно вспомнил я. Рэндом умрет, издеваясь над палачами и смеясь во все горло, пока не захлебнется собственной кровью, а умирая, изрыгнет проклятие, которое обязательно сбудется. И я знал, что тоже обладаю этим даром, и обязательно воспользуюсь им, когда возникнет такая необходимость.

— Я прошу не за себя, а за моего брата, Корвина, — сказала Дейдра, — брата принцессы Льювиллы, живущей в твоем дворце. По-моему, принц Корвин никогда не причинял вам вреда.

— Верно. Но почему он не попросит сам за себя?

— В том-то и дело. Мой брат не знает, о чем просить. На одном из отражений он попал в аварию и почти полностью потерял память. Мы решили посетить твое королевство, чтобы он смог вновь обрести ее, познать свое прошлое, оказать сопротивление Эрику…

— Продолжай, — произнесла женщина, сидящая на троне, и бросила на меня взгляд из-под длинных ресниц.

— В одном из уголков твоего дворца находится большая комната, куда заходят немногие. На полу этой комнаты выложен узор, который мы называем Лабиринтом. Только истинные потомки покойного короля Эмбера могут пройти его и остаться в живых, и тому, кто выдержит испытание, дается власть над отражениями. — Тут Муари несколько раз моргнула, и я невольно подумал, что она, должно быть, не одного своего подданного отправила на верную смерть в надежде овладеть тайной отражений и укрепить могущество Ребмэ. — Мы считаем, — продолжала Дейдра, — что только Лабиринт вернет принцу Корвину память. Он не может пройти его в Эмбере, а следовательно, остается Ребмэ, потому что в Tir-na Nog'th, как ты понимаешь, нам не попасть.

Муари перевела взгляд с Дейдры на Рэндома, потом посмотрела на меня.

— А Корвин готов рискнуть? — спросила она.