Посланник - Марина Александрова

Никита для Сашки Брянцева был вместо погибшего брата. Смелый был парень Егор, все очень переживали за смерть его и беспокоились насчет Сашки, ведь братья были так привязаны друг к другу. Но Никите удалось вызволить Сашку из отчаяния и горя, заменив ему брата.

Уже вечерело, когда отряд Никиты Преонского, состоящий из тридцати человек, въехал в лес.

— Разреши сказать, командир? — попросил Никиту его тезка Никита Кузнецов, который был старше своего молодого командира на два десятка лет, но Преонский до сих пор не мог привыкнуть к своему положению в отряде. Первое время ему было неловко, когда к нему обращались или спрашивали какого-нибудь разрешения. Потом именно Кузнецов объяснил ему, что значит быть командиром. Отряд хорошо принял молодого Никиту Преонского, и каждый пытался ему чем-то помочь, особенно после смерти Егора Брянцева, когда Никите нелегко пришлось с Сашкой.

— Говори, — Никита никогда не превышал своих полномочий и всегда уважал старших по возрасту.

— Люди устали, им надо бы отдохнуть. Мы в своей стороне, уже и бояться отныне нечего, — Кузнецов устало гладил коня по холке и постоянно оглядывался. В отряде очень много раненых. Они могут выпасть с лошади или попросту заблудиться, что немудрено в такой тьме. Кузнецов за всем следил, тем самым облегчая жизнь Никите.

— Хорошо, отдай приказ от моего имени, разбить лагерь на ночь, а я еще проеду немного с Сашкой. Осмотрю места. Сашка-а-а!!! — громко крикнул Никита.

Минут через сорок, когда Никита отдал приказания насчет ночевки и ужина, он еще раз призвал Сашку зычным голосом. Никита не мог понять, почему все над ним хитро посмеиваются.

«Опять, наверное, что-нибудь не так у меня выходит, вот и хохочут постоянно, нет чтобы помочь». И он, разозлившись на подчиненных, крикнул на весь лес:

— Сашка-а-а!

— Я тут, — раздался неуверенный голос Сашки за спиной Никиты.

— Что с тобой? Что невесел? — спросил Никита, глядя в тревожные глаза своего «брата».

— Красавка пала, — упавшим голосом сообщил Сашка. Никиту эта новость тоже расстроила.

— Ну что ты раскис, как девка? — Никите стало искренне жаль Сашку.

— Ее мужики зарезать успели, — чуть не плача продолжил Сашка.

«Ах, вот в чем причина их смеха! Ну и умники!»

— Вот и славно! Вот видишь, ежели б не Красавка, сидели б сейчас голодными, а ты, считай, накормил весь отряд. Ладно, не переживай, найдем тебе лошадь, а как до дома доедем, я тебе свою подарю! — сказал Никита. У Сашки аж глаза заблестели.

Конь Никиты вызывал зависть почти у всех солдат. Ведь Бравый был подарен Никите самим императором. А у него в конюшне содержались только породистые лошади, и мало кому выпадала честь получить одну из них в подарок.

— Не шутите, Никита Антонович? — с недоверием спросил Сашка.

Никита лишь усмехнулся и, потрепав курчавую голову Сашки, ответил:

— Я не шучу. А ты собирайся, возьми пока лошадь Кузнецова, и мы с тобой немного осмотрим места, — сказал Никита, ошалевшему от радости Сашке.

— Слушаюсь! — Сашка выпрямился и, козырнув правой рукою, кинулся искать Кузнецова.

Глава 14

Никита страшно устал. Голова уж на плечах не держалась от пятидневного перехода с двумя нападениями. Он переживал за раненых и больных. Самое тяжелое для Никиты — это видеть, как молодые солдаты теряют разум после всего увиденного на берегах Ботники. Он бы и сам не выдержал, если бы не Остерман. Служа при нем, Никита узнал от него о всех последствиях войн, катастроф и болезней и знал, как можно избежать хотя бы отчасти ранящих душу впечатлений. И ему пришлось всю теорию Остермана самому применять на практике.

Никита и Сашка ехали по темному и тихому лесу. Никите вспомнились матушкины сказки, рассказанные ему в детстве. Именно такие леса он представлял себе, когда ребенком слушал материнские рассказы. В таких лесах жили ведьмы, черти и вся остальная нечисть. Он даже усмехнулся, вспомнив слова одного пленного шведа:

«Вы никто, — говорил тот, — вы демоны и черти, губящие честный народ».

Смешно. Ведь они сейчас и вправду похожи на лесных демонов. Уставшие, грязные, злые и голодные.

— Митька Кривой ручей нашел, хороша водица! — сказал Сашка.

— Мне думается, что знаю я это место. Воздух здесь особенный, — поведал Никита, принюхиваясь. Сашка последовал его примеру.

— Россия, — ответил он на догадку Никиты. Они соскочили с коней и пошли пешком. Луна ярко осветила лесную обитель.

Никита и Сашка на миг остановились, завороженные красотой и покоем леса. Давно их уши не услаждала благодатная тишина. Захотелось упасть под первое попавшееся дерево и уснуть крепким молодецким сном.

В этой благословенной тиши раздавался только шорох листьев, которыми играл озорник-ветер, и редкие голоса птиц — они, испугавшись нежданных путников, стремительно срывались с ветвей деревьев и улетали.

— Душно. Наверное, к дождю, — предположил Никита.

— Вертаться надо бы, — испуганно озираясь по сторонам, сказал Сашка. Но, видя, что командир, наоборот, упрямо двигается вперед, последовал за ним.

Они шли достаточно долго, когда Никита, все время шедший впереди, произнес:

— Сашка, никак двор виднеется! Может, помощь окажут, а нет, так сами возьмем, что надо.

Сашка уже шел впереди командира, раздвигая руками кусты малины.

— Никита Антонович, это монастырь никак? — Сашка снимал паутину со своей одежды.

Когда Никита хотел ответить Сашке, с той стороны, откуда они пришли, раздался оглушительный грохот. Никита и Сашка с ужасом смотрели друг на друга.

— Это же гром!!! — закричал Никита. — Гром! Сашка! Это просто гром!

— Это ли не повод заглянуть к сестрам нашим? — приглаживая свои мокрые волосы, с лукавством спросил Сашка.

— Ох и хитрец! Натерплюсь я с тобою! — Никита схватил Сашку за рукав, и они поскакали в сторону монастыря, спасаясь от холодного ливня.

Они одним махом достигли каменных стен монастыря, но войти внутрь им не представлялось возможным. На дворе стояла глухая ночь, которая вот-вот должна перейти в холодное и пасмурное утро. Собаки залаяли, заслышав голоса и шум за стеной.

— Откройте! Люди! — Сашка пытался докричаться до обитателей монастыря. — Да что они там делают? — спрашивал Сашка.

— Сашка, ночь на дворе, не откроет нам никто! — Никита решил пройти вдоль стен монастыря в поисках какого-нибудь лаза.

Из-за ворот со стороны монастыря послышался шум и лязг открывающейся двери.

— Есть тут кто? — спросил Никита. — Откройте дверь, мы люди мирные, не обидим никого! — он прислушался. Шум стих.

Кто-то побранил собак и подошел к двери.

— Кто вы? И зачем пожаловали в святую обитель? — раздался громоподобный мужской голос.

— Отец! — обратился Никита. Он научился вести переговоры, служа у Остермана, который в этом деле был лучший дипломат, и у него было чему учиться. — Я думаю, вы не оставите больных и голодных защитников Отечества нашего. Ни один Бог не говорил и ни в одном писании не сказано об отвращении к себе подобным, — он тяжело выдохнул.

Они вымокли до нитки. Сашка то и дело подпрыгивал на месте, стуча зубами. Стоявший по ту сторону стены, видимо, обдумывал слова Никиты. Потом слышно было, как он уходил.

— Вот гад! Никита Антонович, он ведь ушел! — Сашка уже вертелся вокруг спокойного Никиты, как уж на сковороде.

Никита дал знак ему молчать. За стеной послышались тревожные голоса. Наконец ворота стали с лязгом и скрипом открываться. Показался мужчина — он освещал незнакомцев масляной лампадой, которую он держал в одной руке, в другой у него было ружье. За мужчиной стояли две женщины в монашеском одеянии. Они с нескрываемым любопытством смотрели на Никиту и Сашку.

— Каковы намерения ваши? И что привело вас, дети мои? — вопрошал мужчина. Никита только хотел проговорить заранее подготовленную речь, как дверь монастырского здания отворилась и оттуда вышла пожилая мать-настоятельница.

— Ты чего ж, старый пень, людей под дождем держишь! — она быстрыми шагами шла в их сторону. Эти трое почтительно расступились пред нею.

— Никогда еще в нашей стороне не обижал нас люд православный! — сказала она. — Христиною меня зовут, игуменья я, — говорила она, когда вела Никиту и Сашку в монастырь.

— Я Никита Преонский, командир отряда, что в лесу сейчас, это мой брат Сашка, нам бы больных и раненых на время приютить надо. Заплатим мы добром, может, починить что, или еще помощь какая нужна? — предложил Никита. Мать-настоятельница ответила:

— А то, мужская сила всегда пригодна! Но сначала вы обсохните и поешьте что-нибудь, а уж потом решать будем.

Тут она внимательно посмотрела на Сашку.

— Брат-то твой ненароком заболеть может, — предположила игуменья Христина. — Елена! Степанида! Чего стоите, словно соляные столбы?! Живо на стол накрывайте и знахарку будите с провожатым!