Семья насилия - Джон Этан

Он издевался надо мной! Он всегда издевается надо мной, а тебе все равно! Никому из вас нет дела! - oн шмыгнул носом и потряс головой, пытаясь взять себя в руки. - Нет ничего плохого в том, чтобы защищаться. Я... Я не сделал ничего плохого. Ты не можешь заставить меня чувствовать себя виноватым. Ты не можешь...

Майкл дал задний ход, сбитый с толку объяснениями сына. Он взглянул на жену и старшего сына. Джулия плакала, прислонившись к стене. Она чувствовала боль сына сквозь его надтреснутый голос. Дэниел лишь пожал плечами. Он не знал о мучениях Стэнли.

Майкл повернулся к Стэнли и сказал:

- Ты не можешь делать что-то подобное, потому что мальчик издевается над тобой. Я не знаю, кто сказал тебе обратное, но это неправильно. Это неправильно, Стэнли.

- Ты должен была сказать кому-нибудь, - надтреснутым голосом произнесла Джулия. - Ты должен был сказать нам, дорогой. Почему ты нам ничего не сказал?

Стэнли фыркнул и закатил глаза. Он сказал:

- Я говорил тебе раньше, я говорил учителям, я говорил всем. Я прихожу домой с синяками и... и порезами, но ты всегда игнорируешь это. Сегодня я за себя постоял. Ты думаешь, что это неправильно, как и все остальные, но я знаю, что поступил правильно.

- Ты поступил неправильно, - сказал Майкл. - Ты можешь сопротивляться, конечно, но не так. Если кто-то бьет вас камнем, вы не стреляете в ответ из пистолета. Нет, сынок, ты ошибаешься. Ты подрезал одного из своих одноклассников. Ты сломал ему нос. Он сейчас в реанимации. Сколько раз этот мальчик посылал тебя в больницу? А? Ты зашел слишком далеко.

- Ты ошибаешься. Это мое право дать отпор. И, если... если тебе это не нравится, можешь идти нахуй!

Майкл наклонил голову и посмотрел на Стэнли. Он был поражен его вульгарным словарем. Он сжал челюсти и кулаки, его гнев рос. Джулия ахнула, услышав требование своего ребенка – идти нахуй! – как будто эти слова были столь же шокирующими, как и насилие, изображенное в средствах массовой информации.

Уставившись на младшего брата, сбитый с толку и пораженный, Дэниел прошептал:

- О, черт...

Майкл вздохнул, затем сказал:

- Иди в свою комнату, Стэнли. Я не хочу видеть тебя сейчас. Я буду там через минуту, чтобы забрать твои игры, твои фильмы, твой телевизор... все. Убирайся с моих глаз, парень. Иди.

Стэнли остался сидеть с вызывающим видом.

- Ты больше не можешь меня контролировать. Я свободен. Я свободен делать свой собственный выбор. Если я хочу что-то сделать, я могу это сделать. Нет ни хорошего, ни плохого. Все это фальшивка. Все это чушь собачья. Все, что я делаю, это только...

Устав от бессвязной болтовни сына, Майкл указал на лестницу и рявкнул:

- Иди в свою комнату, черт возьми! Марш!

Майкл задрожал от ярости, которую таил в себе. Он никогда бы не признался в этом, но ему пришлось бороться с желанием ударить сына. Он никогда не был отцом телесных наказаний, но непослушание и дерзость его сына раздражали его до такой степени, что возврата не было. Джулия и Дэниел никогда не видели его в таком расстроенном состоянии. Пара наблюдала издалека, как будто они смотрели живую мыльную оперу, разыгрывающуюся в их гостиной – шоу было захватывающим.

Стэнли встал со своего места и сказал:

- Я вас всех ненавижу. Мне все равно, даже если ты меня тоже ненавидишь. Даже если ты говоришь, что не знаешь, я знаю, что знаешь. Ты заплатишь за это. Мне надоело, что надо мной издеваются, надоело быть "маленькой сучкой".

Он посмотрел на отца, на мать, потом на брата. Его семья была расстроена его речью – гнев, страх и смятение царили безраздельно. Миссия выполнена, - подумал он. Не оглядываясь, он поднялся по лестнице и гордо зашагал к своей спальне.

Майкл вздохнул, потом пробормотал:

- Черт возьми...

Джулия спросила:

- Что мы будем делать, Майкл? За это его могут посадить в тюрьму.

- Давайте дадим ему минуту остыть. Он ничего такого не имел в виду. Я знаю, что это больно, но он не имел этого в виду. Он просто запутался. Мы докопаемся до сути. Не волнуйся, - потрепав маму по плечу, Дэниел сказал: - Ты знаешь, что он любит тебя. Он просто взбешен. Давай принесем тебе чаю или кофе.

- Хорошо, - всхлипнула Джулия, следуя примеру сына. – Спасибо, милый, - пробормотала она, заикаясь.

* * *

Стэнли запер дверь спальни. Он прижался лбом к двери и заскулил. Он был ослаблен мешаниной эмоций. Он имел в виду каждое слово, которое произносил в своей свирепой тираде. В то же время, он хотел взять свои слова обратно. Зловещая правда открылась, и в конце концов ему придется столкнуться с музыкой лицом к лицу.

- Ненавижу их, - пробормотал Стэнли. - Я действительно их ненавижу. Я знаю, что они тоже меня ненавидят. Все меня ненавидят, кроме... кроме Эда и Кэт. Они меня понимают. Они все понимают, - oн нежно улыбнулся, и по его щеке потекла слеза. - Я ей нравлюсь, - прошептал он. - Она понимает меня, и я ей действительно нравлюсь. Я это знаю.

Стэнли поплелся к кровати, волоча ноги так, словно шел по грязи. Он сел на край кровати и уставился на бейсбольную биту, прислоненную к комоду. Он никогда не был силен в спорте. Он даже не мог ударить или поймать бейсбольный мяч. Синяя с серебром алюминиевая летучая мышь была символом разочарования – подарок отца. Он знал, что отец не любит его из-за его недостатков.

Пока он смотрел на биту, из набалдашника потекла кровь. Кровь потекла по рукоятке, потом красная жидкость потекла по стволу. Струйки крови стекали по корпусу бейсбольной биты, пятная пол под ней. Стэнли, нахмурившись, уставился на окровавленную биту. Он задумался, чья это кровь?

- Кровь твоей семьи... - раздался из-за его плеча хриплый мужской голос.

Стэнли ахнул, оглянувшись через плечо. Он посмотрел на свою кровать, потом перевел взгляд на закрытое окно. В поле зрения никого не было. Прищурившись, он повернулся к бейсбольной бите. К его величайшему удивлению, бита была вытерта начисто. Обычная, повседневная бейсбольная бита прислонилась к комоду, и Стэнли, заикаясь, пробормотал:

- Что случилось с кровью?

Подросток покачал головой, удивленный мгновенной переменой. Его дыхание участилось, когда он начал обдумывать