Вартанян - Николай Долгополов

Потом они быстро достали автоматы, находившиеся под пиджаками, и легли на крылья машины. Их коллеги — англичане и наши были несколько удивлены. А для президента это действо оказалось привычным. Шофер рванул с места. Вскоре уехал на аэродром и Черчилль. За ним — Сталин. Конференция закончилась без каких-либо осложнений для трех главных ее участников.

«Дядюшка Джо» всё же побывал на седьмом небе

Здесь позволю себе на короткое время отвлечься от истории Вартанянов. Обращу свой скромный взор на одного из самых сильных мира того — Иосифа Сталина. Единственного из «Большой тройки», знавшего обо всем, что происходит в Тегеране: и о Скорцени с его диверсантами, и о мерах безопасности, предпринимаемых чекистами. Можно с уверенностью сказать, что для последних Тегеранская конференция превратилась в адово испытание. Малейшая оплошность — и полетело бы столько голов…

Похоже, Сталин твердо верил в свою госбезопасность. А ее руководители — в собственных сотрудников и агентов. Иначе бы Иосиф Виссарионович не принял решение: несмотря ни на что — обязательно ехать. Или иного выхода не было?

До сих пор спорят: неужели Сталин, никогда не летавший, все же рискнул совершить аж два перелета по маршрутам: Баку — Тегеран и Тегеран — Баку. В спецслужбах, куда я обратился, архивных документов на этот счет мне не предоставили.

Да и не могли они сохраниться. Причина веская. Абсолютно все данные о передвижениях первых лиц государства, начиная со Сталина и до Ельцина, спецслужбы обязаны передавать в архив, который именуется сейчас Президентским. И не важно, в какой стране или республике, в каком городе побывал генсек Брежнев или президент СССР Горбачев. Так что, к примеру, все подробности столь поразившего мир путешествия Бориса Николаевича из Штатов в ирландский Шэннон и в Москву, похоже, надежно хранятся именно там, в архиве.

Вдруг всплыл и другой любопытный факт. Возможно, что и зря мы подозревали Иосифа Виссарионовича в трусости, потому как всю жизнь он передвигался по необъятной стране только на поездах да на автомобилях. Всему есть свое объяснение. 22 марта 1925 года в авиакатастрофе погиб, как пишет Большая советская энциклопедия, «верный ученик Ленина» Александр Федорович Мясников. Смерть 39-летнего члена Реввоенсовета и Президиума ЦИКа потрясла Сталина. Собрав соратников, он объявил решение, приравненное к приказу. Видным партийным руководителям и просто крупным начальникам летать на самолетах категорически запрещалось. Однажды в Белоруссии завет вождя нарушил Анастас Микоян — полетал над аэродромом на военном самолете. И, пишет писатель Николай Зенькович, не успел Анастас Иванович вернуться в Москву, как Сталину уже всё сообщили. Ослушнику был объявлен выговор за недисциплинированное поведение.

Но когда уж грянуло в июне 1941-го, стало не до устаревших формальностей. Вынужден был пересесть с поезда на самолет и сам блюститель строжайшей безопасности.

До Баку спешащая в Тегеран делегация во главе со Сталиным дотащилась на поезде № 501. Иосифа Виссарионовича поместили в отдельный бронированный вагон, в других вагонах расположились члены делегации. Но и броня не помогла бы, если бы атаковавшие поезд на одном из участков пути фашистские бомбардировщики были точнее. Знали бы немецкие летчики, по какой цели они промахнулись!

Прибыли в Баку и оттуда в иранскую столицу — уже на самолете.

Впрочем, как Сталин доехал до конференции и обратно, существует несколько версий. Мне бы в них, противоречивых, не разобраться, если бы сотрудники пресс-бюро СВР не вывели на профессора Юрия Львовича Кузнеца. Он, автор подробнейшей книги о Тегеранской конференции «"Длинный прыжок" в никуда», изучал архивы долго и тщательно. И хотя в его вышедшей в 1996-м книге о методах сталинского передвижения пишется немного, профессор дал мне детальную консультацию.

Сначала действительно предполагалось, что от Баку до Тегерана «Хозяина» повезут на его обычном «паккарде», в большом автокортеже. Но и такой путь представлялся опасным. Мало ли кто мог предпринять попытку покончить с «дядюшкой Джо» одним ударом. Да и дорога в районе Астуры была труднопроходимой. Вот и решилось — самолет все-таки надежнее.

В книге Александра Бучина, бывшего шофера маршала Георгия Константиновича Жукова, рассказывается, что начиная с 1943 года основным самолетом, который использовал его начальник, стал американский «Дуглас С-47», считавшийся лучшим транспортником в мире. И, как утверждается в издании, «на таком же Сталин совершил свой единственный полет в Тегеран и обратно».

В мемуарах Главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов вспоминает, что он сам предложил себя в качестве пилота. Сталин вежливо отказался, пригласив маршала просто сопровождать его. Даже отвесил Голованову комплимент.

Подтверждается сказанное профессором Кузнецом и в книге личного сталинского переводчика Валентина Бережкова «Тегеран, 1943». Правда, в Тегеран Бережков добирался самостоятельно. А вот обратно в Баку вылетали на нескольких двухмоторных и, как пишет Бережков, «пассажирских самолетах». Сначала в Баку улетела группа военных. На второй машине в воздух подняли Сталина. Оставшиеся на аэродроме дождались сообщения по радиосвязи о благополучном приземлении Иосифа Виссарионовича в Баку. Затем с интервалом в несколько минут отправились домой и другие самолеты.

В Баку, пишет Бережков, Сталин «стоял перед аэровокзалом уже не в маршальском облачении, а в простой солдатской шинели и в фуражке без знаков различия». Подъехали лимузины, главного пассажира поместили во второй: рядом с шофером, а сзади — охрана. На железнодорожном вокзале кортеж уже ждал «специальный поезд из длинных и тяжелых салон-вагонов» Баку — Москва.

На всем пути остановились лишь в Сталинграде, и Сталин с несколькими соратниками осмотрел лежавший в руинах город. Остальные спутники ждали в вагонах. Утром, на четвертые сутки пути, добрались до Москвы, до того и сейчас действующего перрона, откуда бегают между Белорусским и Савеловским вокзалами электрички. Сталина ждала черная машина, на которой он отправился в Кремль.

Еще в Сталинграде Сталин простудился. Тяжелый путь, труднейшая конференция, думы о «его» разрушенном городе… В Москву приехал больным, с температурой. Проболел больше недели.

Да, иногда удивляешься и скудности архивных материалов, и той атмосфере секретности, что окружала вождя. Сколько информации еще не выплыло, да и никогда не выплывет из тайников! Что говорить, если о Тегеранской конференции, продолжавшейся четыре дня, советскому народу дали узнать только после ее окончания — 7 декабря 1943 года.