Смена Особого Назначения - Сергей Кораблев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но копья взлетели из облака пыли,
Как молнии из-за туч!
Смеялись на небе весёлые боги,
Кровавой тешась игрой —
Мы все полегли, не дождавшись подмоги,
Но каждый пал как герой!
Давно не держали мы трусов в отряде -
На том зеленом лугу
Из нас ни один не просил о пощаде,
Никто не сдался врагу!
Другие утешили вдов белогрудых,
Собрали в мешки казну.
А мы за воротами сном беспробудным
Которую спим весну!
Жестокую мудрость, подобную нашей,
Постигнут в свой смертный час…
Так налейте наёмникам полные чаши —
Пусть выпьют в память о нас!
(САГА О НАЕМНИКАХ дом ветров)
Дальше так и поехало, ребята менялись гитарой, наполнялись кружки, чай и горячий шоколад сменили глинтвейн, постепенно пустели скатерти со сладостями.
— А давайте нам уже Шкип что-нибудь сыграет, хватит ему отлынивать?
— Гера!
— Ты же учился.
— Да пошли вы!
— Да ладно тебе стесняться то…
— Отвалите, сказано!
— Шкип абсолютно не умеет играть, от слова совсем, — прошептала Лапа Оксане Сергеевне на ухо, — пытался как-то научиться, ничего не вышло, вернее это был редкостный кошмар. На моей памяти, это то немногое, в чем наш командир потерпел неудачу. А остальные с тех пор, при любом случае, ему это припоминают.
— А как так может быть? Он же командир и его приказы, как ты говорила, выполняете безоговорочно, а тут такое?
— А почему бы и нет? Это же не вовремя боевой операции, тренировки или учебы. Там да, такого никто себе не позволит, а Шкип не спустит, а в такой ситуации, почему бы не пошутить над дорогим командиром.
— Хм, а может Оксана Сергеевна нам что-то сыграет? — с невинным видом предложила Шкода.
— Шкода!
— Да я чего? Я ничего.
Моментально воцарилась вопросительная тишина… Но если они думали ее смутить, то просчитались, гитара была одной из немногочисленных отдушин Оксаны Сергеевны, своей у нее конечно не было. но приходить в училище на кружок гитары и пользоваться учебной никто не мешал. Поэтому раздумывала Оксана Сергеевна не долго.
— Легко, гитару!
Немного перебрав струны, привыкая к чужому инструменту и проверяя настройку, Оксана Сергеевна на секунду задумалась.
— Конечно я не знаю настолько специфичного репертуара, как тот, что здесь уже звучал и мои песни могут показаться вам не интересными, но я попробую. Ну, начнем?
Заиграли первые аккорды, серебристым ручейком полился голос Оксаны Сергеевны:
Дождик слизывал следы
Незалеченной беды.
У певца гулял кадык:
Лада-ладушки-лады…
Лада-ладушки-лады!
Князь вернулся из Орды.
Князь вернулся — будет пир,
Князь вернулся — значит, мир.
Значит, зазвенит трава,
Значит, баба — не вдова,
Для ограды из колов
Не нарубит смерть голов.
По обугленным домам,
По разграбленным церквам
С воем не пойдет юрод
Лаской утешать сирот.
Дикий хохот тетивы
Кровью не зальет ковыль.
Не бывать лихой беде -
Дань уплачена Орде.
Медом давятся мужи,
Дети не едят коржи,
У певца дрожит кадык:
Княже, ладушки-лады…
(Ладушки. Авт Витаков)
— Обалдеть! — прошептал кто-то.
— Еще, Оксана Сергеевна, еще, просим!
— Конечно.
— Над землёй бушуют травы,
облака плывут, как павы.
А одно, вон то, что справа,-
Это я, это я, это я…
И мне не надо славы.
Ничего уже не надо
Мне и тем, плывущим рядом.
Нам бы жить — и вся награда.
Нам бы жить, нам бы жить, нам бы жить -
А мы плывём по небу.
Эта боль не утихает.
Где же ты, вода живая?
Ах, зачем война бывает,
Ах, зачем, ах, зачем, ах, зачем? –
Зачем нас убивают?..
А дымок над отчей крышей
Всё бледней, бледней и выше.
Мама, мама, ты услышишь
Голос мой, голос мой, голос мой -
Всё дальше он и тише…
Мимо слёз, улыбок мимо
облака плывут над миром.
Войско их не поредело,-
Облака, облака, облака…
И нету им предела!
Над землёй бушуют травы,
облака плывут, как павы.
— Мне кажется, я больше никогда не возьму в руки гитару, если нельзя играть так же, то нет смысла играть вообще.
— Сколько пафоса, куда деваться, ты и так ее в руки не берешь, так как играть не умеешь, хотя в чем-то ты права…
— Люди, помогите, я кажется оглох! Я теперь ничего кроме голоса Оксаны Сергеевны слышать не могу!
— Легко! — звонкий звук подзатыльника.
— О, уже все нормально!
— Вот видите, волшебный дружеский подзатыльник способен на настоящее чудо.
— У вас восхитительный голос, Оксана Сергеевна.
— Спасибо.
Народ постепенно оживал, отходя от некоторого культурного шока.
— Оксана Сергеевна, а спойте еще что-нибудь?
— Хорошо, но только чур, последнюю?
— Конечно. конечно!
— Сталь, я думаю, это для тебя, — сказала Оксана Сергеевна, перебирая аккорды:
Мне снился сон. Я был мечом.
В металл холодный заточен,
Я этому не удивлялся.
Как будто был здесь ни при чем.
Мне снился сон. Я был мечом.
Взлетая над чужим плечом,
Я равнодушно опускался.
Я был на это обречен.
Мне снился сон. Я был мечом.
Людей судьей и палачом.
В короткой жизни человека
Я был последнею свечой.
В сплетеньи помыслов и судеб
Незыблем оставался я.
Как то, что было, есть и будет,
Как столп опорный бытия.
Глупец! Гордыней увлечен,
Чего хотел, мечтал о чем?!.
Я был наказан за гордыню.
…Мне снился сон. Я БЫЛ мечом.
Смолкли последние аккорды, но вокруг стояла гробовая тишина. Внезапно, плавным текучим движением встала Сталь, резко подойдя на несколько шагов к Оксане Сергеевне, она медленно склонилась в поклоне, задержалась на секунду, выпрямилась, затем развернувшись, быстро вышла на улицу.
— Я что-то не так сделала?
— Все нормально, не переживайте, она не обиделась, это ее высшая степень благодарности, вы ее сумели впечатлить!
— Зингер, ты понимаешь, что должен достойно ответить? Не ударить, так сказать, в грязь лицом?
— Да блин, я вот сейчас вообще не уверен…
— Ну давай, ты еще тут комплексовать начни…
— Реально, не могу пока!
— А можно вам один вопрос задать?
— Оксана Сергеевна, вам теперь можно все! Вон, если хотите, можете. даже Шкипа поцеловать!
— Гера, кто-то сейчас договориться! — короткий свист, звонкий шлепок.
— Оу, пряниками кидаться некультурно! А еще командир, вот какой пример ты подаешь остальным?
— Так что вы хотели спросить-то?
— А что вы можете рассказать про Училище?
— Ого, ну вы даете. Тут так сходу и не ответишь.
— А вы попробуйте самый первые ассоциации.
— Дом.
— Боль.
— Взвод.
— Все так и есть. Училище — это дом, где мы выросли, воспоминания о других уже стерлись. Это взвод, который стал твоей семьей и которой у большинства не было. Это боль, которая сопровождает тебя с самых первых дней и
