А не пора ли мне НА УЧЁБУ?! (СИ) - Нетт Евгений

— Видишь, как хорошо сложилось. Ещё подерёшься — вовек не забудешь.

— Ты смеешься?

— А на что похоже…?

Впрочем, дальше непринуждённо болтать нам не дали, и приготовление массивного бадабума я завершить не успел. Вперёд, подняв алебарду на уровень своего лица, ринулась первая зверолюдка, а следом за ней начала действовать и вторая, взмывшая в воздух на паре появившихся из ниоткуда «птичьих» крыльев. Так как мечи у неё были на цепях, я решил не обольщаться по поводу разделяющего нас расстояния — и оказался прав, практически избежав со свистом пролетевшего мимо клинка, оставившего глубокую царапину на покрывающем моё предплечье панцире. Хмыкнув беззвучно, я схватил цепь и дёрнул её на себя, отчего лёгкая и не ожидавшая от меня такой скорости девушка устремилась к земле. И тут бы я её добил, но в бой вступила белая, продемонстрировавшая скорость если и уступающую моей на пике, то ненамного. Избежав пронёсшейся мимо волны ослепительно-яркого пламени, я уклонился от одного из полумесяцев и разорвал дистанцию, создав в обеих руках по мечу и приняв нарочито небрежную стойку.

— А ты чьих будешь, красавица?

Не отвечает — висит напротив, а полумесяцы вращаются всё быстрее и быстрее. Этакий белый вихрь, в котором отчётливо выделяются глаза девушки: левый ярко-голубой, а правый почти изумрудный.

Голубой…

Изумрудный…

— Целестия…?

Глава 7. Вальс двух цветов. Часть II

Я стоял, смотрел на спокойно парящую в воздухе сестру, и не мог понять, как она здесь оказалась, и что делает вместе со зверолюдьми, со слов Кэла захватившими подземелье. Но что ещё больше усиливало моё непонимание, так это тот факт, что внешний вид Целестии походил на мой в панцире, и был практически идентичен таковому у когда-то отколовшейся от меня половины души. Белоснежный монстр… я не верил, что она вот так просто стала им.

— Целестия! Это я — Золан…! — Я взмахнул крыльями и попытался приблизиться к ней, но в одно мгновение многократно ускорившиеся серпы-полумесяцы едва не разрубили меня напополам. Уйти удалось лишь за счёт пущенных в расход мечей, которых эта чёртова антимагическая мясорубка просто перемолола. При этом я не чувствовал дрожи маны, которая должна возникать при управлении столь насыщенными маной элементами вдали от тела, и это, в определённом роде, пугало. — Если слышишь — хотя бы скажи что-то, чтобы я мог понять…!

Но вместо слов — над степью разнёсся полный бесконечной ярости и нескончаемой тоски вой, который не мог принадлежать ни человеку, ни демону. Одновременно с тем во все стороны ударила плотная волна маны, не причинившая мне вреда, но образовавшая на земле заметную воронку, и разметавшая зверолюдок. Кэл, молча взявший все заботы о этих тварях на себя, так же даже не пошевелился, попав под давление, способное крушить дома.

Идиотка. Если с ней происходило то же, что и со мной… то какой способностью, помимо миротворца, она обладает? Без этого знания мне смертельно опасно с ней сражаться. Ведь миротворец, с какой стороны ни посмотри, серьезная сила. Мне, с моими прямолинейными атаками, будет очень непросто не попасть под её рассеивание магии. Даже мечи — и те тухли при столкновении с полумесяцами, а после раскалывались, превращаясь в обычный крепкий лёд. В плане физических возможностей я был на шаг впереди, но что такое этот шаг, если пройденный нами путь — это многие сотни метров…?

— Напарник, — я не рискнул называть Кэла ни по имени, ни по геройскому титулу, дабы не давать его непростым противницам лишней информации. Копейщиков — много, а герой всего один, — не вмешивайся. Я постараюсь увести её подальше отсюда, на юг, к реке.

— Увести?! Она тебя размажет, чёрная ты тва…

В очередной раз накинув Кэлу лишний балл за нападение на отвлёкшегося ради словесной нападки врага, я выдохнул, и уже гораздо спокойнее проанализировал ситуацию. Несмотря на близость серпов, моя способность к полёту не обратилась в ничто, хоть и основывается на магии — крыльями я могу и не махать, и всё равно не упаду. Просто так маназатраты ниже, но в бою это не столь важно. При этом мечи начали терять стабильность ещё находясь за моей спиной, а при столкновении превратились в безобидные куски льда. Знать бы, как именно миротворец рассеивает магию, и не пришлось бы экспериментировать. Но чего нет, того нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Если ты ещё не потеряла себя, то поддайся чуть-чуть, о`кей? Я постараюсь бить не слишком больно.

Опустив веки, я ухватился за скопления маны напротив, приняв их за ориентиры. Полностью идентичные по своей структуре, полумесяцы, в отличии от разных заклинаний и их порождений, легко отслеживались в пространстве, что я собирался обратить в своё преимущество. За счёт скороговоркой, одними губами произнесённого заклинания высшего физического усиления, которое я считал бесполезным для себя и потому не нарабатывал до невербального варианта, удалось увеличить разрыв в скорости ещё на семь-восемь процентов. В теории, естественно. Но было ли это преимуществом, если уже сейчас несущуюся прямо на меня девушку окружает шесть… нет, семь серпов? И могло ли это быть свойством её второго дара?

Я ринулся вперёд и перед самым столкновением с первым из серпов извернулся, словно змей, и усиленным маной локтем ударил по плоскости этой махины, отправив её в полёт до земли. Сразу после этого я попытался провернуть то же самое со вторым, но был вынужден отступить, дабы не попасть под серию следующих друг за другом белоснежных лучей, срывающихся с кончиков пальцев Целестии. Один даже достал до сражающихся в полукилометре зверолюдок, пропахав в земле солидную рытвину. Разрушительная мощь, на глазок, вполовину ниже, чем у моих мечей, но эта способность может оказаться с сюрпризом. Ну, разные принципы приложения сил и всё такое. Тоже немаловажный момент, но…

Что за дичь происходит?

Выбитый мною из построения серп не вернулся обратно, да и таять не спешил, но он погрузился в землю — и воткнулся в слой концентрированной, агрессивной чёрной маны, которую та скрывала. Именно её я прожёг недавно, и именно из неё сейчас вырастали новые, серые полумесяцы, взамен истаявшему белому. Не трудно было угадать, куда вся это прелесть полетит — и я угадал, части избежав, а последние попробовав на зубок ударами сжимаемых в руках мечей, концентрация моей истинной маны в которых была столь высока, что ото льда как такового там уже ничего не осталось, но разрушение снарядов всё равно далось слишком легко. Белые — неповторимый оригинал, а серые — хрупкие подобия, призванные брать числом. Не уверен, что они даже мой панцирь пробьют, но пробовать почему-то не хочется. Есть шансы?

Со всем, что я увидел, есть.

Тем временем Целестия притянула к себе уцелевшие серые полумесяцы, в считанные мгновения, пока я пытался прорваться сквозь кружащие вокруг неё серпы, их поглотив. Я мог поступить точно так же, но опасался влияния чужеродной маны на свои тело и сознание. Она же, потеряв разум, об этом даже не задумывалась, что и позволило ей создать матово-чёрный серп на цепи, лёгший ей в руки как родной. Совсем неудивительно, учитывая то, какое оружие она предпочитала в детстве.

Рывок в сторону — и мимо пронёсся срубивший мне крыло, — которое, впрочем, тут же восстановилось, — чёрный полумесяц. Я же, едва это произошло, уже обеими руками схватился за цепь, дёрнув её на себя и нацелив на приближающуюся сестру несколько массивных ледяных копий, из которых лишь одно обладало достаточной мощью, чтобы ранить кого-то, подобного мне. При этом выглядели они одинаково, и летели в перёд совершенно хаотично — так я собирался проверить, насколько точны ощущения Целестии в такой форме, и может ли она отследить настоящий снаряд от фальшивок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот первое копье ударяется о её грудь и бессильно рассыпается на осколки, не удостоившись и толики внимания со стороны моей противницы. Второе, третье, четвёртое… И лишь пятое, настоящее, она отразила собравшейся в ком перед ней цепью. Все последующие снаряды были ею хладнокровно проигнорированы, а следом между нами завязался бой, в котором я одновременно решал две задачи: пытался нанести Целестии сколь-нибудь значимый урон, и избегал столкновения с серпами, пользуясь тем, что моя способность к полёту не аннулировалась, а воздушные ступени под взглядом девушки или не пропадали вовсе, или делали это с солидной, для наших скоростей, задержкой.