Лучший вариант расставания (ЛП) - Челси Файн

— Тейлор?

— Ты можешь в это поверить?

Я села и зевнула:

— Чистое безумие. Ну кто называет ребенка Тейлор?

— Рада, что ты находишь это смешным.

— Это действительно смешно.

— Ничуть. Джек. Он просто... так сбивает с толку, понимаешь? Иногда он заставляет меня хотеть закричать, ударить его и просто... р-р-р, — она драматично вздохнула. — Но хватит обо мне. У нас есть более важные вещи. Выкладывай.

— Ты о чем? — спросила я неуверенно.

— Хм... о твоей ночи. Что у вас с Мэттом стряслось?

— Ах, это. — Я быстро рассказала ей о своем недосексе с Мэттом. — Так что, да. У меня какой-то изъян. Я сексуально дефектна или что-то вроде этого.

— Нет у тебя никаких изъянов. Ты просто...

— Ханжа? Фригидная? Мне суждено умереть старой девой?

— Тебе надо подождать, — сказала она. — Просто подождать. В этом нет ничего ненормального.

— Точно, — мой живот сжался, и я взглянула на время. Может быть, если я потороплюсь, то успею спуститься к концу завтрака. — Давай я перезвоню тебе после того, как перехвачу кофе. Я чувствую себя полуживой.

— Угу, у тебя какой-то стремный голос.

— Ну, спасибо тебе.

Завершив разговор, я скатилась с кровати и надела лифчик под пижаму. И в таком виде спустилась вниз. На кухне за маленьким столиком в углу сидела Эллен и читала газету. Да, она все еще выписывала газету.

— Пикси, доброе утро, — поприветствовала она, жуя кусок бекона.

Вокруг больше никого не было, видимо, завтрак уже закончился. Облом.

Я налила себе чашку кофе.

— Доброе утро.

— Я думала, ты останешься у Дженны на весь уик-энд.

— Я собиралась, — я села и обхватила руками теплую чашку. — Но планы поменялись. Мэтт привез меня обратно.

Она посмотрела на меня:

— Все в порядке?

— Да. Все хорошо, — сказала я, утаскивая кусочек бекона с тарелки Эллен. — Мэтт подал апелляцию на мое прошение о переводе в Нью-Йоркский университет.

Я буквально ощущала ее пристальный взгляд.

— Я и не знала, что у них есть такая возможность.

— Как и я. Хорошо, что Мэтт меня прикрыл.

Почему это прозвучало так горько?

Она взяла еще кусочек бекона:

— Когда ты узнаешь, приняли тебя или нет?

— Возможно, к концу лета. Точно не знаю.

Эллен провела пальцем по ручке кофейной кружки.

— Так значит, ты все еще хочешь в Нью-Йорк?

— Может быть, — я потеребила край скатерти. — У них замечательная художественная программа. Я могла бы переехать в Нью-Йорк, стать известным художником и наконец зажить счастливо... Это даже звучит прекрасно.

Она кивнула:

— О, хорошо, что напомнила. Полотна, которые ты заказывала, уже у меня в офисе. Я принесу их к тебе в комнату чуть позже, — она посмотрела мне за спину. — Ты тоже здесь?

Я повернулась и увидела входящего на кухню Леви.

— И тебе доброе утро, — сказал он Эллен, подошел к холодильнику и вытащил из него бутылку воды.

Даже не взглянул на меня, отлично. Лучше, чем просто хорошо.

— Я просто слегка в недоумении, вот и все, — сказала Эллен, глядя на нас. — Вы единственные сотрудники, которые могут позволить себе уехать на выходные, но, оказывается, вы не воспользовались этой возможностью. В воскресенье.

Леви пожал плечами.

Я пожала плечами.

— Чудаки, — пробормотала Эллен, делая глоток кофе. — Эй. Не хотите съездить в город вместе со мной? Хочу кое-что себе прикупить.

— Нет, — произнесли мы одновременно и в панике переглянулись.

— Вау, — протянула она. — Полагаю, это однозначное «нет».

Леви вышел через заднюю дверь, а я вернулась к скатерти.

— Что ж, это, конечно, не так очевидно, — сказала Эллен, глядя на меня поверх чашки. — Но ты должна с ним поговорить.

— О чем? — я почувствовала тошноту, потому что знала ответ.

— Ты знаешь о чем, — произнесла она многозначительно, словно не затрагивала главную из всех запретных тем.

— И как, по-твоему, я должна это сделать? — я постучала ногтем по чашке.

Эллен перевернула страницу газеты:

— Слово за слово...

Я покачала головой, немного рассерженная ее вмешательством, и даже слегка огорченная.

— Если бы Леви хотел об этом поговорить, мы бы уже давно это сделали, — я допила кофе и встала. — Спасибо, что позволила перехватить твой бекон.

— Обращайся, — сказала она, следя глазами за тем, как я ухожу из кухни.

Я направилась к себе в комнату. Как только я вошла и посмотрела на стоявший в углу мольберт, узел внутри меня чуть ослаб. Я натянула на дерево новый холст и достала кисть.

Мои черно-белые краски остались еще с прошлого раза. Я даже не уверена, где были цветные. Может быть, в одной из не распакованных коробок, привезенных из общежития. Не знаю. Да это и не важно, я не в настроении для красно-зелено-желтых рисунков. И уже очень давно.

Несколько волнистых прядей волос упали на лицо, и я отбросила их назад. Я снова забыла выпрямить их после ночного теплого душа (мне было необходимо смыть со своей кожи маслянистый след от слюны Мэтта), поэтому сейчас они в ужасном беспорядке. Как же я ненавижу принимать душ ночью!

Зажав кисть в зубах, я быстро собрала волосы в неряшливый пучок, лишая свои кудри возможности рассыпаться по плечам.

в окна моей спальни бил яркий солнечный свет, нагревая пол под моими ногами. Я пошевелила пальцами ног и посмотрела на чистый холст.

И застыла.

Около двадцати минут спустя я, наконец, коснулась его кистью, и на нем появилось огромное черное пятно. А затем другое. Я закрашивала холст до тех пор, пока он не стал равномерно черным. Потом добавила белой краски, превращая фон в серый. Но передумала и снова добавила черную.

Я еще не знала, что хочу изобразить, но была уверена, что нечто необычное. Как правило, приступая к рисованию, я не знала, что у меня в итоге выйдет. Картина получалась... словно сама собой, и зачастую на полотне проступали изображения каких-то вымышленных предметов. Иногда, в последнее время все чаще, моя кисть выводила скопления разнообразных пятен и мазков. В таких картинах было больше чувств, чем образов.

Меня отвлек стук в дверь.

— Войдите, — крикнула я.

Дверь со скрипом открылась, и вовнутрь шагнула Эллен, держа два холста в руках.

— Вот, возьми.

— Спасибо, — ответила я. — И спасибо, что одолжила мне вчера запасные ключи. Мои потерялись где-то в этом беспорядке, — я махнула в сторону груды белья, книг и коробок, разбросанных по комнате.

— Без проблем, — она прислонила полотна к стене и стала смотреть, как я рисую. — Почему все твои рисунки в черно-белой гамме? Что случилось с прекрасными цветными работами, которые были раньше?